Речь шла о проблемах с эффективным огнём даже в общем направлении противника. Эффективно целиться через забрало лунного скафандра и светофильтр мягко говоря затруднительно.

Впрочем, целиться никто и не собирался.

Пистолеты видели мало того, что заточенными под "медвежью лапу" скафандра переростками, так ещё и с боеприпасами "пали и молись" - дробью на конус 2-3 градуса или малокалиберными осколочными гранатами фиксированной дальности подрыва.

При дульной скорости порядка 800-1200 м/с даже заведомо непригодные для земных условий из-за атмосферной помехи дробинки замечательно рвали практически любой скафандр и пробивали корявые дырки в тонких листах металла. На средних дистанциях кучу прорех не мог вовремя заклеить ни чудом выживший после такого попадания боец, ни его товарищи.

При выстреле с высоты полтора метра почти параллельно земле поражающий фрагмент на скорости в 1000 м/с падал бы на грунт на дальности около двух с половиной километров. При выстреле под сорок пять градусов в небо он же падал в безумных пятиста с хвостиком километрах от стрелка.

Лунное оружие смело могло переходить на сферические пули малых калибров, игнорировать любую закрутку и оперение. Цели в любом случае хватало.

Для больших дистанций подход сохранялся. Изделие для стрельбы с рук функциональным аналогом осколочной мины направленного взрыва изрядно походило на японскую противотанковую шестовую мину, с поправкой на то, что оператор изделия при его штатном срабатывании всё же выживал.

Угол расхождения почти 700 поражающих элементов в 60 градусов по горизонту и скорость разлёта порядка 1100-1200 м/с обещали вероятному противнику серьёзные проблемы. Для распределения отдачи использовались сминающиеся при выстреле упругие прутья-фиксаторы. От вспышки и газов стрелка защищал экран из баллистической ткани на проволочном каркасе. Инициатор подрыва - электрический, с питанием от скафандра оператора.

Разумеется, просто расставить на грунте управляемое минное поле и выдать лунному сапёру машинку управления подрывом казалось настолько же правильным решением. Земные "клейморы" для этого требовалось изрядно переделать, но и потенциальная выгода казалась вполне достойной. Зона высокой опасности по самым пессимистичным оценкам без атмосферы растягивалась с земных десятков метров на полкилометра и больше.

Минимальные необходимые требования включали крепление на местности, смену детонатора под лунные перепады температур, живучий источник питания, эффективное наблюдение сапёра за полем боя и стабильность взрывчатки в лунных условиях. Неизбежный полёт меньшей части мины в обратном противнику направлении тоже налагал свои ограничения на конфигурацию минных полей.

Тот ещё список проблем! Тем не менее, лунное минное поле в теории выглядело и работало страшнее любой космической винтовки. В том, что личное стрелковое оружие стремительно утрачивает свои функции, сомнений уже не осталось. Падение соотношения раненых и убитых пулями к жертвам бомб и снарядов просело уже с трети до четверти общего количества боевых потерь.

Лунные гранатомёты и огонь с обустроенных позиций казались всё привлекательнее и привлекательнее. Даже относительно слабый метательный заряд обеспечивал приличную дальность. Фактическая высота разрыва не влияла на убойную силу отдельного фрагмента, только на их плотность в куполе поражения. Но спектр проблем с эффективной ориентацией боеприпаса в пространстве, защитой стрелка и правильным моментом подрыва оказался настолько велик, что работы по "контролируемой фрагментации" стремительно распухли в отдельный тематический документ.

В сухом остатке гранатомётчику предлагалось либо не ошибаться, либо стрелять в землю, чтобы заряд разбрасывал осколки преимущественно вверх, либо бить из того же изделия полными стаканами дроби - как из утиного ружья.

Современная оружейная мысль теоретически способна решить проблему сенсорами и газовой системой ориентации любого основного типа. Оружейная мысль 1959 года подобное изделие могла себе представить разве что в размерах небольшого чемоданчика по цене автомобиля за штучку.

К счастью, отправить подобный "чемодан" в полёт могла та же атомная пусковая. Кроме двух спецбоеприпасов боекомплект планировали дополнить парой "конвенционных" ракетных снарядов, которые прилетали бы в нужную точку строго под нужным углом с максимальным отклонением порядка 12 метров. Их тяжёлые фрагменты гарантировали поражение даже сравнительно защищённой техники с приличным закорпусным воздействием.

Может показаться, что выше описана груда оружия и боеприпасов, под которой можно похоронить мамонта. Но в проекте двенадцать пистолетов с боекомплектом, полсотни ручных и полсотни стационарных "клейморов", шесть гранатомётов с полутораста осколочными и шестьюдесятью дробовыми выстрелами, ракетная пусковая и четыре боеприпаса к ней составляли менее полутонны оружия суммарным объёмом в сложенном виде меньше одного кубометра.

Влетала эта предполагаемая миниатюризация в копеечку. Умением пилить бюджеты американская военка после войны за считанные годы затмила даже коррупционные схемы третьего рейха. "Проект Горизонт" исключением не стал.

В послезнании можно уверенно заявить, что в пределах изначальных сметы и срока разработки военная машина США на протяжении XX века не создала буквальным счётом ничего, и "проект Горизонт" исключением бы не стал.

Для работ за пределами "ближнего прицела" 1964-1965 годов крайне настоятельно советовали провести дальнейшее рассмотрение вопроса "лучей смерти" любого типа. Вторым средством эффективной защиты от космических аппаратов противника виделись исключительно управляемые ракеты, заведомо одноразовые, тяжёлые и габаритные.

Вопросы повышения их боевой эффективности превратились в совершенно отдельный подвид специальной олимпиады.

Разумеется, тоже атомной.

V. Как прожить без лучей смерти? Ядерное оружие космос-космос. Атомная пика и атомный дробовик.

Помимо уже названных выше проблем с банальным сохранением атомного оружия в пригодном к использованию состоянии в условиях космоса, у него есть и масса других проблем.

Достаточно жёстко ограничено число килотонн в килограмме массы изделия. У первых атомных бомб это число болталось где-то в районе четырёх тысячных на килограмм. Пять-шесть килотонн на килограмм - почти что предел. Для совмещения низкой массы с приемлемой эффективностью число находится в районе двух-трёх. Масса изделия может при этом находиться в районе всего 150-200 килограммов, но делается оно сложно и стоит дорого.

Фактическая же эффективность резко ниже, чем в атмосфере. Ни о каких зрелищных ударных волнах и огненных штормах речь не идёт. Тем более речь не идёт о вроде бы принятом в рамках бытового мифа как данность электромагнитном импульсе. Без магнитного поля и разреженной атмосферы его не получить.

Нет даже традиционной иконы атомной эпохи - красивого газового облака. Ни грибообразного, ни какого-либо иного. Очень яркая вспышка моментально перегоревшей лампочки окажется наиболее адекватным сравнением.

Да, нейтронная бомба на одну мегатонну окажется смертельной для живого экипажа на дистанции порядка 300 километров, а на меньших ещё и превратит их космический аппарат в радиоактивный могильник на срок около нескольких суток. Но для скромной одной килотонны дистанция падает до 900 метров для гарантированной комы и смерти и менее полутора километров для полулетальной дозы.

Это при условии, что цели не защищены ничем и никак. Что, как описано выше, совершенно не так. Радиационная защита типичного космического аппарата с живым экипажем на борту чисто конструкционно по умолчанию достаточно серьёзна. При наличии атомного двигателя или реактора - тем более. Ослабление хотя бы на порядок - базовая норма защиты. Слабую боеголовку требуется подрывать чуть ли не вплотную к цели.