– Спрятал в шкаф и выбросил из памяти. Возможно?

– Никак нет, – ответил робкий голосок, прозвучавший не из глубин сознания, а от двери в библиотеку.

Эбигейл. Ее зовут Эбигейл. Хоть это не забыть.

– Почему? – спросил маг с интересом, жестом приглашая мнущуюся на пороге девицу войти.

– Запах пошел бы, – ответила она, не глядя ему в глаза. – Трупы они всегда… А вот если все-таки в саду…

– Нет, – решительно отмел этот вариант Дориан. – Закопать, возможно, еще сумел бы, но не привести в порядок лужайку.

– Это хорошо, – пятясь обратно к двери, пробормотала Эбигейл. – Значит, третью вернули, как и остальных. Не подошла чем-то.

Занятная особа.

Маг видел, что она испугана его беседой с самим собой о вероятном преступлении, но тем не менее не смолчала и привела неопровержимые доказательства его невиновности. Впрочем, в глазах магистерского трибунала неопровержимыми они не были бы. Есть плетения, препятствующие разложению, есть такие, что создают вокруг объекта непроницаемый купол и не дают распространяться ни звукам, ни запахам. Но версия с убийством с самого начала была бредом. Нужно меньше читать перед сном новомодных остросюжетных романов и впредь не излагать свои умозаключения вслух, помня, что в доме теперь есть лишняя пара ушей – красных ушей, зардевшихся от смущения.

– Я пойду? – с надеждой спросила девушка, отступив еще на шаг.

– Нет. Зачем-то же ты пришла?

– Вы сказали следить за порядком, и я хотела спросить, где у вас тряпки и швабры… и остальное…

Обычно уборкой в доме занимались работницы, которых раз в неделю присылало агентство. Лленас подумал, что следует отписать управляющему и отказаться от их услуг, пока есть Эбигейл. Правда, работа по хозяйству – непривычный для нее род деятельности. Но ведь это в какой-то мере – неотъемлемая часть женской природы. Все они так или иначе управляются по дому, готовят и штопают белье. Все в какой-то степени шлюхи.

– В шахматы играешь? – спросил маг.

Сам он мог бы разъяснить ход мыслей, приведший к этому вопросу… Начиная с того, что вот уже неделю живет добровольным затворником, отгородившись от всех на время решающей фазы эксперимента, заканчивая тем, что изучение человеческой физиологии и эмоциональной составляющей для создания полноценного в своем облике и поведении механического слуги подвигало на исследования привычек и образа жизни самых разных людей. Еще и треклятая задача! Мат за пять ходов при данном положении фигур казался нереальным. Но для девушки его интерес стал полнейшей неожиданностью.

– Нет, – ответила она, справившись с удивлением. – Знаю только, как фигуры ходят.

– Уже что-то, – одобрительно кивнул мэтр, мыслями возвращаясь к нерешенной загадке на доске. – Можешь идти. Швабры и все остальное в чулане рядом с задней дверью.

Изобразив неуклюжий книксен, девица поспешила к выходу.

– А что кошка? – спросил он, вспомнив. – Сумела расправиться с окороком?

Эбигейл застыла в дверях, не оборачиваясь. Уши, не скрытые собранными в скромную прическу волосами, снова вспыхнули.

– Нет, – пролепетала она. – Я отрезала ей кусочек… кусок. И дала немного молока.

– Замечательно.

Значит, холодильный шкаф работает исправно. Молоко куплено позавчера и еще не скисло, мясо лежит четвертый день. Ежедневно повар получал список блюд, которые следовало приготовить, а Лленас отмечал максимальный и минимальный срок хранения различных продуктов. Когда у него будет достаточно данных, можно попробовать протолкнуть идею в массовое производство.

Мэтр Дориан поглядел на доску с неразрешимой задачей, затем – воровато – по сторонам. Сдвинул туру на одну клетку и поставил невидимому сопернику мат всего за три хода!

После обеда – шахматы. После шахмат – прогулка на свежем воздухе.

Лленас старательно соблюдал разработанный им самим график. Если не жалеть себя, проводя все время в лаборатории, даже магический дар не спасет от переутомления.

Нужно беречь здоровье.

Гулять.

Ходить пешком.

Неплохо бы заняться гимнастикой, но…

Гулять – и этого хватит.

Застегнув сюртук и захватив в прихожей трость, мэтр Дориан вышел за дверь. Взглянул на часы, засекая время. Сегодня он ездил за новой работницей – это тоже приравнивается к отдыху. Значит, следует сократить время прогулки.

Маг ступил на дорожку.

Опираясь на трость, неспешно обошел овальную клумбу с настурциями, глубоко вдохнул, медленно шумно выдохнул и вернулся в дом.

Теперь можно браться за работу.

В лаборатории не мешало бы прибраться: на отдельных столах и полках с давно невостребованным оборудованием лежал слой пыли, пол хранил следы грязных ботинок, а на стеклах мутнели разводы. Но больше всего хозяина волновала пыль. При работе с тонкими и точными механизмами она превращалась в серьезную проблему. И практически неразрешимую. Самому браться за тряпку не по рангу; впустить наемных работниц – поставить под угрозу плоды кропотливого труда. Впустить и контролировать каждое действие? Это, пожалуй, выход. Но Лленас привычно отложил решение вопроса до лучших времен.

Надев халат, маг прошел в ту часть помещения, где сейчас велась основная работа. Огороженный белой ширмой угол он еще мог содержать в чистоте: не поскупился и приобрел зачарованный пылесборник. Жаль, на всю лабораторию его мощности не хватало, а у самого создавать подобные вещи не получалось – специализация не та.

– Ну-с, господа, – обратился он к стоявшим в рядок механическим людям. – Приступим.

Мэтр потер руки, снял и отложил в сторону перстень из белого золота с квадратной агатовой печатью.

Давно минули времена, когда в качестве проводников и стабилизаторов силы использовали тяжелые магические жезлы, а то и посохи (извечное заблуждение, будто размер имеет значение), а магини пытались перещеголять друг друга красотой инкрустированных драгоценными камнями волшебных палочек. Теперь в употреблении более удобные предметы: кулоны, броши, булавки, браслеты. Те же кольца. Попробуй определи, какая из блестящих побрякушек – та самая. Не то чтобы маги всерьез опасались лишиться силы вместе с вещью-проводником, все это сказки. Для вора кража артефакта чревата плачевными последствиями: как правило, подобные предметы зачарованы на такой случай. Если нет, то в чужих руках они становились обычными украшениями, и маг ничего не терял, кроме денег и времени на создание нового проводника, но на это время становился слаб и беззащитен, практически как обыкновенный человек, а потому каждый одаренный старался обезопасить себя от подобной напасти.

Вот и кольцо мэтра Лленаса, по сути, единственная драгоценность, которую он носил не снимая, многие считали его «жезлом». А между тем смекалистый маг еще на последнем курсе академии создал для себя другой предмет. Простой серебряный диск, размером не больше мелкой монеты, показался ему замечательным решением. Во-первых, серебро, особенно в затраченных количествах, – это не так дорого, и происходивший из знатного, но обедневшего рода студиоз в состоянии был себе его позволить, а во-вторых, металл чистый, имеющий даже целебные свойства, и можно безбоязненно вшить его под кожу, в ладонь.

Вряд ли Дориан Лленас единственный, кому пришла в голову подобная идея, но среди одаренных по понятным причинам такое не обсуждалось, и знаменитый салджвортский чародей и изобретатель вот уже третье десятилетие молча гордился своей находчивостью.

Большим пальцем левой руки мэтр помассировал правую ладонь в том месте, где едва заметно белел старый шрам и прощупывался заветный диск. Сосредоточился и навел руку на одно из своих созданий.

– Повелеваю тебе… – начал он громко и торжественно.

Затем огляделся, словно не знал, что тут нет и быть не могло свидетелей этого недостойного ученого мужа паясничества, и смущенно откашлялся. Снова, теперь уже без слов, направил ладонь на Джека – работал он до поры лишь с этим экземпляром.

Ни Лленасу, ни кому другому пока не удалось изобрести движитель, достаточно компактный для искусственного тела. Но даже с подобным движителем Джек был бы лишь куклой: ходил бы по прямой, покуда его не развернут, поднимал бы руки и поворачивал голову, когда хозяин переключает выведенные наружу рычажки. А магия не только давала энергию для движения, но и наполняла действия искусственного человека смыслом.