Утром поплавали в бассейне и - в путь, в Хельсинки на паром. Перед поворотом в порт решаю залить бензин и на кассе понимаю, что у меня нет кошелька. А в кошельке - куча наличности (путешествие ведь на три недели растянется). И в кошельке - три тысячи евро для дочки (она в Голландии живет, я заехать к ней собиралась). И еще в кошельке - мои банковские карточки... И я понимаю, что ехать нам, в общем-то, уже никуда не надо. Мы, собственно, уже приехали... Можно, конечно, доплыть паромом до Травемюнде (билеты - вот они!), и у Лиды хватит, наверное, денег на обратные билеты на паром. Но что-то я не припомню, чтобы мне хоть когда-либо в жизни мечталось просто так взглянуть на Травемюнде. Машину мы прошарили за пять минут - нет кошелька! Ноги ватные, в глазах плывет, в голове отматывается сегодняшний день вспять. Ну, да! Я в холле гостиницы стала с чемоданом возиться, кошелек был в руках, мешался, положила его на диван, управилась, подхватила сумку с чемоданом, да и вышла себе, а кошелечек мой родной на самом видном месте, на диване лежать остался! А диван стоит прямо у входной двери, одиноко и довольно далеко от стойки ресепшен. Теперь нельзя употреблять матерные слова. Вам придется самостоятельно повставлять их за меня, поэтому советую не стеснятся и чувствовать себя, как минимум - сапожником: .....................!!!.............................................!!!!.................................!!......................................!!!!!!!!!
На сестре лица не было (для нее это крах отпуска, а отпуск бывает лишь раз в долгом и нудном рабочем году!). Ну, а для меня - это просто КРАХ... Крах, крёх, КРик и АХ!... странное несмешное слово, даже на слух - угрожающее. Мучаю сотрудника заправки, выясняю телефон отеля, блею в телефон про "май воллет" (надо же, как кошелек по-английски не забыла!) и, не веря ушам, узнаю, что приберегли они там мой кошелечек - ай, да финны! А ведь могли спокойно типа не заметить и прибрать, без всякой опасности быть заподозренными в краже (там народу всякого туда-сюда ходящего полно). О, счастливчик! (это я).
Но паром - под парами! Если обратно 150 км ехать - не успеем. Опять мучаю приветливую финку из отеля, чтобы выслали нам навстречу таксиста с кошельком (идея приободрившейся сестры). Таксист не находится, объяснение по-английски мучительно, стоимость переговоров опорожняет добрую часть еще неполученного назад кошелька. Наконец, какой-то родственник финки соглашается потратить свой субботний денек на подвоз кошелька для ненормальной русской (75 км туда, 75 км обратно). Приехал. Встретились! Толстенький добродушный финн вышел из машины, сошедший с конвейера в эпоху Горбачева, ведя за руку маленькую девочку: "Ну чтоо же выы, Оллгаа - ай-ай!" - погрозил он мне пальцем и протянул кошелек. "Вы по-русски говорите?" - "Мы живеом ряаадоом с границеэй, мноогииэ говоряаат", - улыбнулся он в ответ и стал энергично отнекиваться от протянутых мною денег. "Спасибо вам, спасибо, а это - дочке на шоколад, пусть у нее будет много-много шоколада!" - сунула я ему деньги, и мы, счастливые, понеслись на паром. Но, черт возьми, как же приятно, когда встречаешь хороших людей!
Паром
Когда-то давно, еще в конце 80-х, первый паром в моей жизни запомнился мне величавым шиком своих лакированных внутренностей и надменностью к встречным судам. Нам - комсомольцам проектного НИИ - было позволено проехать из тогда еще Ленинграда до Хельсинки и обратно на незабвенной и теперь уже почившей "Анне Каренине" (вот не надо называть суда именами людей, плохо кончивших!). Как я попала тогда в эту поездку - не понимаю! Наверное, комсомольские вожди нашего НИИ возжелали сделать свои гешефты (тогда финны раскупали нашу водку по астрономическим ценам, но об этом я узнала только из поездки). И, наверное, они не посмели так уж открыто потратить профсоюзные деньги исключительно на себя. Поэтому они придумали эту комсомольскую поездку. Комсомольцев на нашей работе было мало - для профсоюза незатратно, а для комсоргов - все же прикрытие.
Денег нам менять не разрешили ни копейки, мол, на пароме будете сыты, и достаточно. Тут мне Таня, одна из активных девочек, по секрету говорит: купи водки, сколько можешь. Зачем? - идиотски спрашиваю я. А Таня хорошая была, сердечная (потом за финна замуж вышла) и, несмотря на изумление по поводу моей дремучей наивности, обещала потом все растолковать и помочь.
Тогда в стране были талоны - перестройка же. У нас с мужем в комсомольском возрасте уже завелось двое детей, а на детей государство тоже выдавало талоны на водку. Видимо, так государство стремилось влиять на рождаемость. А что такое водка в то время? Водка - это врачи, запчасти, лекарства, сантехник вовремя, что-то с работы поиметь ценное - охранник отгрузит (не все же в НИИ работали, как я, были у людей и серьезные места работы: кафель, краска, нержавейка...), опять же - электроника всякая ДОСТАВАЛАСЬ, и тоже не без водки. Однажды в походе чужие люди нам отдали свою лодку на три дня - пошариться среди островов Вуоксы - за бутылку водки, и паспорт не спросили: вот это валюта! Теперь понятно, что наша молодая, двудетная семья могла себе кое-что позволить, и в поездку я припасла три бутылки "Пшеничной". Почему-то знающие люди посоветовали мне покупать бутылки с завинчивающимися пробками, а не "бескозырки" (т.е. отрывные пробки с хвостиком). Погрузились мы все с водочной поклажей на этот колосс на плаву и замерли в ожидании заграницы, по крайней мере, я. Паром, отдав швартовы, устремился в ледяную облачную зыбь Балтики (дело было в феврале), не подозревая о том, что для меня он стал воротами в непостижимый и недостижимый доселе буржуазный мир.
Все впервые: тонкие, шоколадного цвета, изящные сигареты "MORE", неведомый ментоловый вкус сигарет "SALEM", кока-кола и пиво в железных баночках, смешно сказать - первый йогурт(!) - несъеденный, прибереженный для детей (говорили, он не портится, а он взял и испортился без холодильника), морские стюарты в безукоризненной форме, сервировка в ресторане, дискотеки под западную музыку - и всё это под аккомпанемент нашего молодого комсомольского задора и изумлённо-счастливого хихиканья - по любому поводу!
Не надо забывать, что в это самое время вся остальная страна жила по талонам и стояла в очередях. Например, в нашей кондитерской на углу единственным товаром были сушки. Вспоминаю свою тоску, когда, глядя на эти прозрачные секционные контейнеры-прилавки из оргстекла, некогда пестрящие разноцветными конфетами, причудливыми печеньями, вафлями в расписных пачках, пирожными (помните: нелюбимые никем песочные полоски, ароматные кремовые корзиночки, картошка, эклеры, трубочки, и, иногда - вожделенные буше), я видела лишь небрежные завалы сушек. В каждом отсеке - только сушки. Ничего не имею против сушек, но тогда они вызывали во мне какое-то унизительное чувство.
Вообще унижения было предостаточно: граждане с физиологическим удовлетворением в глазах и "бусами" на шее из рулонов туалетной бумаги, нанизанных на веревку; коллеги по работе, урвавшие накануне в хозяйственном магазине подле нашего НИИ "по два флакона в одни руки" заграничные пластиковые бутылки с лимоном на этикетке и обменивающиеся на утро впечатлениями от применения их в быту: белье стирали, голову мыли, рот полоскали, оказалось - средство для мытья посуды (у кого-то родственник разобрал инструкцию, написанную на турецком); номера очереди за сапогами, нанесенные активистами на кожу руки особым химическим карандашом (можно из очереди с коляской отойти - покормить ребенка и вернуться снова стоять за сапогами: один раз, за особо модными сапогами, мне пришлось 3 раза отходить... кормить... хотелось же сапог... особенно, "особо модных"...). О, времена, о, нравы!...
Однако о чем это я: ведь, если подумать, нам (поколению) досталось не самое худшее время - ни войны, ни лагерей. И, если родители и бабушки с дедушками мечтали просто о "сапогах", мы уже бессовестно мечтали об "особо модных сапогах". Как ни крути, страна куда-то все же шла, и наши дети стали мечтать о "брендовых сапогах", чтобы поставить их первыми во внушительном ряду особо модных. Но что-то важное мы все же упустили... Почему-то "мечта о сапогах" в результате эволюции победила другие, весьма значимые, сферы жизни. И сапоги начали вытаптывать в наших душах нежную поросль человеческого товарищества, любви к поэзии, романтику и сентиментальность, наши "идеальные идеологические идеалы" - без возможности дать что-то взамен, кроме сапог... Видимо, людям вредно долгими веками и многими поколениями ходить без сапог - босоногими...
