- Ты дурак или как вообще? Что тебе до других-то? Ты о себе думай. О нас думай. Завтра же подай заявку. Такой шанс нельзя упускать.

Она повернулась обратно к зеркалу, но так, чтобы видеть меня краем глаза.

- Нужно все взвесить. Ведь если не пройду, то второго шанса не будет. Придется искать новую работу. А кто меня еще в фармацевтическую компанию возьмет с дипломом инженера? Спасибо людям, что сюда хоть взяли.

- Мне спасибо, а не людям, - сказала жена немного надменно. - Если бы не мой однокурсник Паша, то сидел бы ты сейчас в своем бюро, пыль глотал.

Я поднял глаза и посмотрел на ее белоснежные волосы, подобно водопаду спадающие вниз на спину и врезающиеся в новое шелковое белье. Потом поймал на себе ее хмурый взгляд через зеркало.

- Да-да. Только попробуй отказаться.

Я встал с дивана и поплелся на кухню, закурил сигарету и глубоко вздохнул, почесывая макушку.

- И нечего так театрально вздыхать. У тебя все получится. Верь мне.

-Верю, - сказал я, закашляв.

Расслабиться не получалось. Спать не хотелось.

"К Андрею с Ленкой, что ли, съездить", - разглядывая содержимое бара, сказал я. Кроме полупустой бутылки мартини, оставшейся после какой-то вечеринки, брать с собою было нечего.

Катька улетела на корпоративный тренинг в Турцию. Что делать с этой неожиданной свободой, я не знал. Спасала только работа.

Утром, ни свет ни заря, встаешь, чистишь зубы, потом чашка кофе с сигаретой натощак и спешишь на работу. К вечеру приезжаешь домой, как выжатый лимон. Проглатываешь десяток наспех сваренных пельменей и садишься за стол делать план развития округа.

От постоянного стресса и перекусов на ходу, от большого количества растворимого кофе и сигарет последнее время я ощущал себя скверно. Ко всему прочему добавились частые простуды.

В поисках чистой одежды я кинул взгляд на свой твидовый пиджак и брюки, которые повесил на спинку стула. Они были похожи на мятый и засаленный мешок из-под картошки. Чистых рубашек тоже обнаружить не удалось. Все воротники оказались желто-черными от пота. Пришлось побороть брезгливость и опять надеть ту рубашку, в которой приехал.

Раньше мама стирала и гладила, но после свадьбы Катька запретила возить одежду домой.

- Тебе трудно закинуть вещи в стиральную машину!? - заявляла она.

- Тебя в прачку превратили, сынок, - наставляла мама.

Эти две фразы встречались в моей голове и никак не хотели смешиваться. Будто моя голова, была вовсе не голова, а бокал, в руках умелого бармена, взбалтывающего, но не смешивающего ингредиенты для знаменитого коктейля агента Бонда. На этом, правда, сходства с англичанином заканчивались, особенно утром перед зеркалом.

Пока одевался, пока рассовывал ключи и всякую мелочь по карманам пальто, я с какой-то обреченностью вспомнил еще один разговор с женой перед ее отлетом:

- Милая, ну оставайся дома. Возьми больничный. Пусть едут без тебя.

- Максик, ты меня совсем не любишь, не хочешь, чтобы твой котеночек был счастлив. Начальник не поймет. Он на меня большие надежды возлагает. К тому же, посмотри за окно. Я устала от этого холода, от этих сутулых и хмурых людей, а в Турции как-никак теплее, там будут мои девчонки, будет весело.

- Тебе всегда были важней твои подруги и твоя карьера, - говорил я с досадой.

-Ну не начинай, не будь занудой, я тебя люблю, скоро приеду.

- Ну, Кать!?

- Слушай, хватит. Я и так опаздываю. Дай спокойно накраситься.

- За тысячу до Белореченской улицы, довезете? - остановив машину, спросил я водителя через окошко.

Он кивнул, перекинув зажженную сигарету из одного уголка рта в другой, не отрывая рук от руля. Я сел на заднее сиденье с правой стороны, не сразу справившись с заевшей дверью, еще раз повторил адрес, и старый "Опель" начал медленно с пробуксовкой двигаться по бульвару.

В машине стоял застоявшийся запах какой-то кислятины, прокуренного велюра и тошнотворного автомобильного дезодоранта с клубничным оттенком.

Слева от меня, на заднем сиденье, лежало какое-то подобие туристического спальника, бумажный пакет "Макдональдса" и пара мятых пачек из-под сигарет.

Я посмотрел на приборную панель машины и обратил внимание, что стрелка спидометра сломана, продолжала оставаться на первой отметке в десять километров в час, несмотря на приличную для такой погоды скорость.

Дешевая пластмасса скрипела, пересыщенная всякими сверчками. В самой большой щели, между кнопкой аварийной остановки и магнитолой, там, где красовалась наклейка какой-то застрявшей навсегда в 80-х американской модели в бикини, была вставлена отвертка.

- Меня Валера зовут, - сказал водитель, включая на перекрестке сигнал правого поворота. - Я смотрю, ты с виду смышленый, может, объяснишь дураку, куда катится этот мир?

Я оторвался от своих мыслей и повернул к нему голову:

- Э....

- Почему мужики не спят с женами по ночам? - отрезал он, не дожидаясь моего ответа. - У меня есть женщина. Муж с ней вообще не спал, а она еще баба в самом соку. Жаль только, его не выгнала. Квартирка у нее больно хорошая была.

Вопрос застал меня врасплох.

- Так просто и не ответить, - задумчиво проговорил я, копаясь в карманах в поисках сигарет. - Видимо, любви у них нет ни у кого.

- Любовь... Да что ты знаешь о любви, парень? Я как демобилизовался, так сразу моряком на гражданский флот записался, вместе с соседом Лехой. Снабжали рыбный плавучий завод под Владивостоком. Житуха была╛- ты не поверишь. Романтика сплошная. В Москве - жена, ребенок маленький, а меня по шесть месяцев дома нет. На плавучую базу рыбу сдадим, капитан денег каждому в руки по пачке - и в город, кутить. По неделе пропадали с Лехой. Я тогда ненасытный был до ужаса. Всех баб портовых любил. Жена, в конце концов, не выдержала и подала на развод. Думаю, сама загуляла от тоски.

Машина остановилась с небольшим заносом рядом с пешеходным переходом, пропустив компанию подвыпивших ребят. Водитель выкинул окурок в щель окошка, поправил зеркало заднего вида, включил первую передачу и продолжил:

- Понимаешь, какое дело, - сказал он, сразу включая вторую передачу. - Я мужик, хоть и потрепанный жизнью, но порох в пороховницах еще есть, и лицом природа не обидела.

- Усы и, правда, богатые, - подумал я, впервые внимательно став разглядывать водителя.

- Мужику одному никак нельзя, вот и стал клинья подбивать к женщинам помоложе, - талдычил свое Валера. - Какие же они сейчас недоступные, браток. Раньше в очередь выстраивались, лишь бы замуж взяли, а сейчас нос воротят. А у меня машина вон своя есть, деньжата порой водятся, да и таблетками пока не пользуюсь, жизнь миловала. Ну почему так?

- Каждый случай╛- частный, - ответил я, тоже подкурив сигарету и открыв маленькую щель в окошке ручкой на двери. - Сейчас все стараются строить карьеру. Некогда им замужем быть. Некогда рожать. Очень разборчивые стали. Осторожные. Вон, моя жена такая же. Рожать пока не хочет. Говорит, годика через три, не раньше.

- И сколько ей? - спросил водитель, хмуро посмотрев на меня в зеркало заднего вида.

- Двадцать два.

- Так шли ты ее куда подальше, - отрезал Валера. - Толку с нее не будет никакого уже.

- В детях, что ли, весь смысл? - запротестовал я. - Придет время, родит.

- А в чем же еще, как не в детях, браток? - упрекающим голосом, спросил он. - Когда муж и жена любят друг друга, - они рожают детей. Дети - смысл и итог всей любви. Мне моя первая жена дочь в восемнадцать лет родила. Я гулял, пил, бил ее почем зря, а она все равно родила. Ну, загулял. С кем не бывает.

- Давить бесполезно на нее, - уставившись в окошко, проговорил я.

- Будь мужиком. Приди домой и скажи ей прямо в лицо. Либо заводим ребенка, либо я от тебя ухожу.

- Мне не нужны другие.

- Я таких девиц, как твоя, знавал. Пока тепло и сыто, они рядом, как только обратное, уже и след простыл.