— Да, я легко убил Терезу. Проще простого. И пока ее убивал, несколько раз кончил. Если трупы могут кончать, конечно. Потому что я не знаю как еще назвать то, что чувствовал.

— Может, поэтому вампиры так любят убивать. Может, именно это и называется “жаждой крови” — самым сложным испытанием для сохранения гуманности. Об этой жажде говорят все фильмы и книги.

— Я бы лучше за юбками бегал для достижения подобного эффекта. Укусил сейчас медсестру, не убивая. Я сыт, но чувствую, что не удовлетворен. Вообще ни капли. Да, и узнал, что и с предстательной железой у меня все отлично — ничего не работает.

Эвива снова еле сдержалась от смеха.

— Ты поэтому пялишься на катетер? Из-за неудовлетворенности?

Тут Вэлан перевел взгляд на лицо девушки.

— Извини.

— Ничего.

— Есть нельзя, трахаться нельзя, убивать нельзя, а не убивающий вампир — это вампир-евнух. Что делать-то?

— Это риторический вопрос?

— Да не особо. Учиться идти?

— Почему бы и нет?

— М-мм... Вампиром быть отстой, рок-звездой круче.

— А вампиром рок-звездой? — эта девушка была просто неугасаемым источником оптимизма с пофигистическим замесом.

— Убьют. Нарушу какую-то там Традицию Маскарада. Короче, нужно захватывать человечество. Этим и буду заниматься, — первый раз за весь разговор Вэлан ответил Эвиве улыбкой.

— Нашел себя.

— Угу.

— Ну слава Богу. А ты реально атеист, как и говорил во всех своих интервью?

— Вот начинаю как-то сомневаться в этом.

— И что же? Христианство?

— Скорее, буддизм. Я, наверное, кому-то нехило нагадил в прошлой жизни, что эта превращается в вечность расплаты за совершенное. — Эвива снова заулыбалась. — Я рад, что с тобой все в порядке. Чувствую себя сволочью. Ты хотела мне помочь, а я отправил тебя в больницу.

— Спасибо, что пришел навестить. Я, если честно, и не надеялась.

— Плохого ты обо мне мнения.

Эвива улыбнулась.

— Главное, что все в порядке. Друзья?

— Что? — не понял Вэл.

— Друзья? — еще раз повторила вопрос Эвива и довольно на него посмотрела.

— Мне такой вопрос уже лет пятнадцать не задавали.

— И?

— Друзья, — Вэлан улыбнулся. — Ты, похоже, мой первый друг в моей новой... форме.

— Почему вампиры и оборотни ненавидят друг друга? Мы, по-моему, очень даже неплохо ладим.

— А они ненавидят?

— Ходит слух, что да.

— Не знаю. Может, какие-нибудь книжки почитаю, узнаю, где собака зарыта. Скоро рассвет, так что мне надо идти.

— Рада была тебя снова увидеть.

— Я тоже. Еще получится, надеюсь.

Мэдлер тяжело вздохнул и, еще раз попрощавшись с больной, покинул больницу, напоследок выслушав недовольные высказывания калек в очереди относительно невежества и совращений.

Все волнения насчет Эвивы вмиг улетучились после разговора с ней. Он сел в машину, завел мотор и отправился на Темпл-Стрит за оружием.

‡ ‡ ‡

Ключ из кармана Самма Брутхарда подошел к сейфу из его квартиры, и в нем оказалось немало оружия. Удивленно просвистев, Вэлан сгреб все в валявшуюся рядом большую черную сумку и быстро покинул квартиру.

Время подходило к рассвету: где-то надо было переждать день и, желательно, привлекать к себе как можно меньше внимания, а лучше — вообще не привлекать.

Он снял номер в первом попавшемся отеле под названием “Mayfair”, что вызвало дикий восторг и удивление у всех служащих, и заперся в нем. Он зашторил все окна, но занавески оказались недостаточно плотными — пришлось повесить сверху еще и покрывало с кровати. Зайди кто в его номер, подумал бы, что здесь остановился псих. Закончив с баррикадами, Вэлан принялся рассматривать оружие.

Самм хранил очень даже неплохие припасы. Среди парочки беретт, магнума, трех кольтов и брокка также нашелся автомат и что-то вроде дробовика, но не дробовик. Еще там были патроны, два впечатляющих ножа, фонарик, кол с качественными изображениями распятого Иисуса Христа и что-то совсем непонятное: прозрачный полиэтиленовый пакет, очень плотный, с двумя клапанами — желтого и синего цветов.

Отложив его в сторону, он нашел лист бумаги, весь в красных пятнах, похожих на кровь. Брезгливо, двумя пальцами, он его взял и развернул:

“С меня достаточно, Самм. Ты переходишь все границы. Пойми, ты подсел на нее, как на наркотик. Меня уже начинают подозревать в предательстве. Литр каждый месяц — это похоже на контрабанду. Я не хочу рисковать своей жизнью ради твоей прихоти. Ищи себе другого поставщика. А лично мой тебе совет: завязывай с этим! Такие помощники мало кому нужны. Я удивлен, что Лакруа до сих пор имеет с тобой дело. С меня хватит. Это все, что я хотел тебе сказать. И не смей меня искать или преследовать, ты ничего от меня не получишь.

Чак”

Прочитав письмо, Вэл непонятливо сдвинул брови, но решив не загружать себе мозги всякими странностями еще больше, со спокойной душой пихнул его обратно в сумку.

Валяясь на кровати и в шутку целясь в потолок из магнума, Мэдлер вспоминал самые сладкие мгновения детства. Давно он не держал в руках такие вещи, хоть ему это и нравилось.

Целился, целился... И задумался: какого черта он начал петь, если ему всегда нравилось оружие? Слава, конечно, тоже хорошо. Куча денег... но никакого спокойствия.

А во всем виновата мамаша, точнее, вина ее в том, что она не хотела, чтобы Вэлан увлекался шоу-бизнесом.

“Жестокий и коварный мир”, — предупреждала она, когда он начал карьеру фотомодели.

Но что уж теперь? Почему Вэлан так относился к матери, делая все вопреки ее желаниям? Просто, когда ему было восемнадцать лет, и он только поступил в Кембридж на экономический факультет, он узнал, что у нее уже два года как есть любовник.

В двадцать лет — после вылета из университета и развода родителей — ему пришлось переехать с матерью-американкой на ее родину.

Мэдлер отложил все барахло в сторону и повернулся на бок. Захотелось спать. Веки плавно опустились, и вскоре вампир заснул сладким вампирским сном.

====== Ночь 7. Миссия невыполнима ======

Когда он проснулся, на часах было девять вечера.

— Не думал, что вампиры так долго спят... — пробубнил он в укор самому себе и пошел в ванную комнату.

Отсутствие отражения в зеркале еще раз напомнило ему о его собственной паранормальности. Во рту не было такого противного ощущения, какое обычно бывало после сна. Изо рта ничем не пахло. Да и вообще, не было ощущения, что только что проснулся.

По привычке ополоснувшись, Вэлан взял сумку с оружием, нацепил куртку и вышел из отеля. Методом проб и ошибок он нашел заброшенную нефтяную цистерну, подходившую под описание жилища страшного и ужасного кровопийцы.

Припарковавшись за решеткой, ограждавшей, собственно, саму цистерну, Вэл вместе с сумкой не спеша вылез из автомобиля. Ржавая сетка окружала такую же ржавую и огромную бочку, всю в подтеках и дырках. Она стояла на земле, и входом, видимо, была тоже дырка, но уже размером с человека не очень большого роста. В дырку эту разглядеть что-либо не получилось: кромешная тьма внутри бочки не позволяла этого сделать.

Вэлан достал фонарик и, согнувшись пополам, посветил им внутрь.

— Эй! Тут есть кто-нибудь?

Звук его голоса будто завяз во тьме, а луч фонаря осветил только ржавые внутренние стены.

На его вопрос приветствие никто не ответил.

— Ау! Здрасте! Уильям Танг здесь... живет? — Вэлан вглядывался и вслушивался во тьму, но так ничего не увидел и не услышал. — Блин... — он разогнулся и выключил фонарь. — Я не хочу туда залезать.

Он с сомнением посмотрел на дырявое пятно. Минуты три он не мог решиться, но в итоге снова включил фонарь и, собравшись с духом, пролез в помещение. Отстойная смесь из запахов сырости, тухлятины и бензина стала разъедать нос.

— Фу! Ну почему все должно быть обязательно как можно хуже?!

Певец посветил фонарем вокруг себя и заметил дверь. Освещая себе дорогу, он добрался до нее и со скрипом открыл. За дверью оказалось несколько ступенек вниз, и слышались странные звуки. Чем ниже он спускался, тем отчетливее понимал, что звуки эти не что иное, как чавканье.