Белый. Слишком яркий белый. Неприятный, мерзкий, проливный, противоестественный.

Лекс медленно открывает глаза, хлопая ресницами, моргая, чтобы привыкнуть к этому свету. Старается приподнять голову, но она словно набита камнями, а руки не слушаются, длинные провода тянутся от ее кожи к непонятным приборам, которые циркулируют ее кровь. Девушка немного дернула рукой и поморщилась от неприятной боли.

– Лекс, детка!, – послышалось где-то совсем близко, и бледное лицо матери появилось в поле зрения, – о, солнышко! Жак, Жак! Она пришла в себя!, – надрывалась она, крепко сжимая ее руку и глядя куда-то в сторону, откуда спустя мгновение вынырнуло лицо отца. Его шершавая, грубая ладонь сжала ее вторую руку.

– Малышка, ты очнулась, – он прижался к ее руке губами, и брюнетка увидела слезы в их глазах.

– Мам? … Пап?, – что с голосом? Почему он не слушается? Почему так хрипит, дребезжит? Это не ее голос. Она напряглась, стараясь принять более-менее вертикальное положение, и родители всполошились, взбивая и поправляя ее подушки.

– Выпей, детка, – попросила Эббигейл, поднося к ее губам какой-то голубоватый кругляшок и стакан воды. Словно марионетка, девушка механически подчинилась, глотая таблетку и противную воду с неприятным привкусом.

– Мам .., – позвала она, прикрывая глаза. Ее слепит, слишком ярко. И голова, голова болит...

– Да, милая?

– Можно … можно меньше света?..

– Я сейчас, – отец вскочил, и через мгновение несколько лампочек погасло, – так лучше, солнце?, – он снова сел рядом с ней и обхватил ее ладони, согревая.

– Где я?.. Что … что произошло?, – слова даются с трудом, словно она учится говорить. Словно она ребенок, не умеющий мыслить и осознавать.

– Вы попали в аварию, – прошептала миссис Маллейн, – вы возвращались из коттеджа, и машина врезалась в дерево, съехав в дороги. Ты была впереди, и тебя сильно приложило к стеклу от ударной волны. Но врачи говорят, что легкие нормализуются, и голос вернется со временем …

– Вот откуда эти стекла в горле .., – прохрипела брюнетка, давясь.

– Там уже ничего нет, детка. Врачи делают все, что могут, и они говорят, что тебе уже лучше, и скоро ты сможешь перейти в другую палату.

– А мальчики?, – вот что мучило ее все время. Лекс распахнула глаза, словно обретя сознание, и испуганно посмотрела на родителей, – где они? С ними все в порядке?

– Они в соседних палатах, – улыбнулась Эббигейл, сглотнув, – Алану в глаза попали осколки, но ему уже лучше, их вытащили, и он проходит специальные занятия по нормализации зрения. А его сломанные пальцы уже почти в норме. Айзек сломал ногу, потому что она при столкновении попала между передними креслами, но его явно радуют смайлы на его гипсе. Он никогда не унывает .., – она помолчала, – Чаку досталось меньше всего, потому что он находился четко за креслом. У него было легкое сотрясение и незначительные ушибы. Именно он после аварии был в состоянии позвать на помощь. Он вызвал скорую. Линдси же, как мы поняли, должна была ждать вас около магазина на выезде из города, но вы не доехали … Но зато с ней все хорошо … слава богу .., – ее голос сошел на нет, и она беспомощно посмотрела на мужа.

– А Брайан?, – последние несколько минут девушка вся обратилась в слух, жадно ловя дорогие имена. Она облегченно вздыхала каждый раз, когда узнавала, что с ее друзьями все хорошо и они идут на поправку, но самого важного имени она так не услышала, – с ним все в порядке? Он очень волнуется? Он приходил сюда?, – родители медленно переглянулись, поджимая губы, – что? Что не так? Он не приходил? Что?

– Милая .., – начал Жак, сжав ее пальцы и пододвинувшись поближе, – понимаешь, Брайан, он … он вел машину. И весь удар, вся ударная волна пришлась … пришлась именно на него. Когда скорая приехала, уже нельзя было ничего сделать …

– Нет .., – вырвалось из груди Лекс, и она покачала головой, забывая дышать, – нет …

– Он погиб, солнце .., – мужчина сглотнул, часто моргая, – нам очень, очень, очень жаль …

– Да, детка, мы .., – прошептала Эббигейл, но девушка оборвала ее, резко тряхнув волосами.

– Нет … нет … вы … вы врете … Оба врете мне. Этого не может быть … нет, – она поджала губы, глядя в одну точку, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, – это … это же Брайан … он не мог … он просто не мог … Он обещал, он обещал мне вернуться. Он обещал, – она подняла бешеные глаза на родителей и отодвинулась, вырывая руки, – он обещал вернуться ко мне.

– Милая .., – мать, глотая слезы, попыталась обнять ее, но брюнетка, почувствовав неизвестно откуда взявшуюся силу, рванула в сторону и, оторвав от себя провода, пронырнула под рукой отца и выскочила из палаты, шлепая по холодным плитам босыми ногами.

– Лекси!, – закричал ей вслед мистер Маллейн, но девушка не остановилось: она неслась по коридору, распахивая двери и врезаясь в стены. Она ничего не видела и ничего не слышала, не различая цвета и лица, подгоняемая своим бешеным сердцебиением и этим страшным «нет» в ее голове.

Ворвавшись в какой-то зал, она увидела около стены Алана и Чака, а около них, на коляске, Айзека. Парни негромко переговаривались между собой, не поднимая глаз. Она видела их бледные, измотанные лица, следы от заживающих царапин, гипс, усталость в пустых глазах. Рванувшись вперед, она вклинилась в их круг.

– Это не так!, – закричала она, надрывая связки. Ее голос подскочил, напоминая серену, – этого не может быть! Он не умер! Скажите, что он жив! Скажите, что они мне врут!

– Лекс .., – Чак протянул к ней руку, но она отшатнулась, глотая крики.

– Нет! Просто скажи, что с ним все хорошо! Что они жив! Что он тут! Стоит где-то и курит! Или ждет нас дома! Просто скажите мне это!

– Лекси .., – Алан болезненно сжался, заламывая руки. Его глаза покраснели, – пожалуйста …

– А, я поняла!, – вдруг воскликнула Маллейн, и в ее голосе проскользнула нотка надежды, – это очередное испытание, да? Эта сучка опять нас испытывает? Да? Нам нужно просто продержаться, так? Не дать ей понять, что мы сдались? Я права? Права?!, – закричала она, сглотнув, – просто скажите мне правду! Чак, Алан, Айзек! Пожалуйста, скажите, что все хорошо! Умоляю, – она пошатнулась, прижимая руки к груди и едва не падая, – мне нужно это услышать … пожалуйста …

– Лекс, прекрати, – послышался сзади холодный, дрожащий голос. К ним из-за угла вышла Линдси, прижимая руку к горлу. Растекшаяся тушь, давно нечёсанные волосы, бледная, покрасневшая кожа, искусанные в кровь припухшие губы. Она дрожала всем телом, глотая слезы, – прекрати … Его уже не вернуть!, – выдохнула она, качаясь, – не вернуть все равно!, – она задохнулась в рыданиях, прижимаясь виском к стене.

Брюнетка замерла, глядя на сломленную фигуру подруги, потом подняла глаза на парней, которые смотрели на нее все теми же пустыми измученными глазами, в который царила смерть, боль, страх, они сами едва сдерживали крики. Она отшатнулась, заламывая руки и качая головой, как в припадке.

– Нет!, – закричала она настолько оглушительно, что люди вокруг поморщились, – нет! Он не мог! Не мог умереть! Только не Брайан! Только не он! Почему не я!? Почему он?! Почему он?! Почему всегда он?! Нет … нет … нет!, – она кричала и била ногами, ломая ногти о стены, бросаясь на них в бешенстве, переворачивая стулья, отбрасывая горшки с цветами. Она не могла перестать кричать, надрывая горло, душа себя этими воплями, отшатываясь от друзей, которые тянули к ней руки, желая помочь. Но она не хотела, не хотела думать о том, что не только ей одной больно. Она думала только о той бездне в груди, что засасывала ее, погружая в себя полностью, без возможности вздохнуть. Она кричала, падая на колени и раздирая грудь сломанными ногтями.

Неожиданно что-то больно врезалось в плечо, и девушка воскликнула, шипя и отдуваясь, как кошка.

– Держите ее, – предупредила медсестра, – я должна ввести ей полностью шприц, – Чак и Алан подскочили к ней одновременно с Жаком, и все трое удержали ее на месте, лишая возможности двигаться. Отец прижал ее голову к своей груди, глядя ее по волосам.