Здесь было все: сложные переходы, трели, арпеджио, невероятные пассажи, необычные штрихи для правой руки, но не было одного единственного – души.

Тогда Ганс начал играть другие произведения и снова не слышал этого

единственно важного компонента.

Тогда он стал вспоминать, что же он делал для того, чтобы играть «с душой». Воспоминания прошедшего возвращались медленно, наполняя сердце юноши новым, или забытым старым, чувством свободы и трепета перед чем-то неизвестным. Выводя каждую новую ноту, он вслушивался. Не получалось – он пробовал снова. Ганс полностью окунулся в мир своих ощущений и мыслей, что даже не заметил, как дверь тихонько приоткрылась.

- Кхм-кхм… Как ваша нога? – спросила появившаяся в дверях Женевьева.

От неожиданности Ганс испуганно и резко обернулся.

Сообразив, что к чему, юноша прошелся до стола, написал что-то на бумаге и протянул девушке, устремив на неё взгляд не то умоляющий, не то обиженный.

- Спасибо, я чувствую себя намного лучше, но все равно не могу продолжить торжества. Вам лучше было бы вернуться к гостям и украсить вечер своим присутствием… – прочитала девушка.

Ганс понимал, что выразился совсем не изящно и даже немного грубо, но у него сейчас не было абсолютно никакого желания беседовать с девушкой, которой ещё несколько часов назад он хотел предложить стать его женой.

- Хорошо, если вы не желаете меня видеть, я уйду, – чуть ли не со слезами проговорила девушка, развернулась и поспешила к выходу.

Ганс не стал её останавливать. Когда она дошла до лестницы и обернулась, он все ещё стоял у открытой двери, но смотрел вперед прямо и без смущения. Вздохнув, она ушла.

Ганс снова взял скрипку и начал играть. Каждая нота давалась ему тяжело, потому что теперь он вдумывался в смысл каждого звука и искал эмоциональные отклики на каждую ноту в своем сердце.

Тем временем все гости уже разъехались. Женевьева, уехавшая последней, по причине того, что она возложила на себя обязанности хозяйки и провожала гостей, оставила Гансу записку. Уже светало, а скрипач, увлеченный новой нравственной работой, происходящей внутри него, ещё не ложился спать. Он не чувствовал усталости. Напротив, что-то будто бы ожило внутри него, вместе с чем он чувствовал необыкновенный прилив сил и бодрости. Дождавшись девяти утра, юноша взял футляр с Анной-Марией и отправился к скрипичному мастеру.

Сотрэль знал, где живет Вийом, но также он знал, что мастер тяжело

болен (множество людей даже думали, что Жан батист умер несколько месяцев тому назад, но он лишь скрылся в своей небольшой квартирке-мастерской и никого не принимал) и вряд ли возьмется за работу. Но Ганс не хотел терять последнюю надежду.

Мастерская Вийома располагалась прямо в его квартире. Выйдя из экипажа, Ганс прижал футляр с инструментом к груди и бодрым шагом направился в мастерскую.

Постучав, Ганс некоторое время ожидал ответа, но никто не открывал двери. Молодой человек постучал ещё раз. И через пару минут ему открыл небольшого роста сухонький юноша лет пятнадцати.

- Мастер никого не принимает, – сказал он.

Ганс решил, что это, очевидно, был ученик Вийома.

«Пожалуйста, разрешите мне поговорить с мастером. Если моя проблема не может быть решена, то я тотчас уйду», – написал Ганс, прижимая лист бумаги одной рукой к стене.

- Сейчас спрошу, – сказал юноша и скрылся.

Ганс терпеливо ожидал. Его охватило неподдельное волнение, ведь Вийом был последней надеждой на «выздоровление» Анны-Марии.

- Мастер вас примет, – раздался в этот момент голос из дверей, – проходите.

Следуя за юношей по узкому коридорчику, Ганс был приведен в небольшую комнату, где на постели с несколькими подушками, подложенными под спину, полулежал старик. Это и был Мастер. Тут же напротив него лежали вырезанные деки скрипки. Вероятно, их изготавливал юноша под присмотром своего учителя.

- Здравствуйте, что вас привело ко мне? – спросил слабым, трещащим голосом Жан Батист.

Ганс поставил футляр с инструментом, прислонив его к серой стене комнатки и начал быстро писать на чистом белом листе, который затем протянул Вийому.

- Прочти, – кивнул Вийом подмастерью.

- Я знаю, что вы не работаете некоторое время. Но в моей проблеме помочь можете только вы, – начал читать юноша. – Я являюсь владельцем одной из скрипок работы Гварнери. «Anna-Maria» – почти точная копия известной вам «Cannone». С ней случилась беда – серьезная поломка. Несколько мастеров уже отказались от её ремонта, предложив мне обзавестись другим инструментом. Но Анна-Мария очень дорога мне, как

память…

- Анна-Мария? – переспросил Вийом, и глаза его загорелись.

Ганс коротко кивнул.

- Позвольте мне осмотреть её, – сказал мастер.

Ганс подвинул один из табуретов, стоящих среди разбросанной повсюду деревянной стружки, ближе к кровати, поставил футляр и раскрыл его.

Вийом сморщенной старческой рукой вытащил из футляра корпус инструмента и начал внимательно осматривать. Это продолжалось довольно долго. Чем старательнее мастер изучал скрипку, тем мрачнее становилось его лицо, но в глазах все играл тот неожиданно загоревшийся огонек.

- Вы знаете, – сказал Вийом после некоторого молчания, – я могу её починить… – он помолчал, – Если хватит сил…

«Вы бы сделали меня самым счастливым человеком!.. Мне не жаль ничего. Я готов отдать вам все, что угодно, только бы вы починили её!» – написал Ганс.

Прочитав, Вийом улыбнулся.

- Я починю её, – твердо сказал мастер, – и мне ничего не надо. Думаю, век мой уже сочтен и жить осталось совсем чуть-чуть…

Ганс крепко пожал его сморщенную руку.

- Оставьте её. Думаю, через пару дней все будет готово, – сказал Вийом и обернулся к юноше, – Скажите адрес и Вивьен принесет скрипку вам. А сюда лучше больше не являться. Люди думают, что я мертв, и мне не хочется разуверять их в этом.

Отблагодарив Вийома ещё раз, Ганс Люсьен оставил скрипку и направился к выходу, вручив подмастерью небольшую сумму денег, все же пойдя против воли мастера. Стоя у выхода, Ганс слышал, как с тяжелым стоном Жан Батист поднялся с постели и прошел к рабочему столу.

Новинки и продолжение читайте на сайте библиотеки https://www.litmir.me

====== Глава 14. ======

Шло время. Через несколько дней после визита к Вийому, Ганс получил приглашение от Бастьена. Все эти дни скрипач не был в театре, оставив только предупреждающую записку, и поэтому справедливо решил, что приглашен он был для того, чтобы получить выговор.

Не застав хозяина дома, Ганс решил подождать его в той самой зеленой гостиной, которая служила для приема посетителей и работы. Встретил Ганса все тот же молоденький дворецкий. Вообще, факт того, что этот молодой человек был практически ровесником Ганса, немного смущал скрипача. Ведь роль дворецкого всегда предназначалась людям проверенным, надежным… Да и вел себя этот «дворецкий» не совсем так, как полагалось людям его звания.

- Старые плуты опять уехали чинить безобразия, – сказал дворецкий, провожая Ганса в гостиную.

Под «старыми плутами» он разумел Бастьена и Ришаля.

«Почему вы так о них говорите?» – написал Ганс.

- Почему я так говорю?! – с неожиданной злобой воскликнул молодой человек и обернулся, чтобы убедиться, что его никто больше не слышит. – Я могу вам рассказать, потому что знаю: вам можно доверять.

С этими словами он присел рядом с Гансом.

- Я сын Бастьена.

Ганс открыл рот от удивления. Нет, он был поражен настолько, что открыл рот.

- Моя мать была горничной Бастьена. Красивая, молодая девушка. Сколько я помню, очень красивая. Ну, вы, вероятно, знаете, старые развратники вроде Бастьена и его друга-режиссера любят таких. После того, как она против воли отдала ему свою невинность, появился я, – дворецкий горько ухмыльнулся. – А этот мерзавец… Последовал примеру своего дружка… Убил…

Ганс нахмурился, не понимая, что значило «последовал примеру дружка». Молодой дворецкий уловил это выражение.