Джастин молчал. Он молчал, пока Клод объяснял, какой линии поведения они должны придерживаться. Молчал, когда Клод сообщил, что Скутер нанял для него нового пресс-секретаря, чтобы уладить шумиху в прессе. Он молчал, когда приехал прокурор, и предъявил ему обвинения. Он даже не смотрел на него, молча подписав подсунутую ему бумажку, с которой, разумеется, сначала ознакомился его адвокат.

— И не надейтесь, что спрячетесь здесь, мистер Бибер, — ткнул в него пальцем шериф, перед тем, как уйти. Джастин даже не обратил внимания на это вопиющее оскорбление, молча разглядывая катетер, торчащий из локтевого сгиба, когда дверь в палату открылась, и туда молча вошел Райан. Он широко улыбнулся, когда увидел, что Джастин пришел в сознание, и сидит на кровати, вытянув ноги.

— Я передаю дело в суд, сообщу, когда будет назначено слушание, — обратился шериф к Клоду. — До скорой встречи.

— Позвольте, я вас провожу, — заторопился Клод за ним, — не оставляй его одного, — тревожно прошептал он, поравнявшись с Райаном.

Тот и так уже заметил, что друг не в себе. Джастин, широко раскрыв глаза, смотрел на покрывало, то сжимая, то разжимая его пальцами. Он был жутко бледным, его щеки впали, а пустые, безжизненные глаза были обрамлены фиолетовыми синяками. Да и вообще, сейчас он сильно походил на умалишенного.

— Я приду завтра, — бросил Клод Джастину, но поняв, что тот его не слышит, вздохнул и вышел из палаты, догоняя шерифа.

— Я бы хотел поговорить с вами с глазу на глаз, — сказал он, оказавшись рядом с мужчиной в форме. — Если вы не возражаете.

— Вы снова хотите спросить, что я думаю по этому поводу? — вздохнул тот. – Ну, так я повторю вам то, что уже говорил ранее: я думаю, что у вашего подзащитного нет шансов, будь вы хоть самым лучшим в мире адвокатом, — развел он руками.

— Но ведь у следствия нет никаких улик, — возразил Клод.

— Именно поэтому все зависит от показаний свидетелей. Я говорил с некоторыми из них, — сказал полицейский, открывая входную дверь, — и поверьте, мистеру Биберу не светит ничего хорошего. И вообще, скажите спасибо, что он пытался покончить с собой, — бросил шериф с некоторой злостью. — Только благодаря этому он сейчас не за решеткой, как и полагается за подобные преступления.

Клод широко раскрыл глаза.

— О чем вы? Человек был между жизнью и смертью, а вы говорите, что нам повезло?

Шериф расхохотался.

— Мистер Дюваль, — приблизился он к Клоду, — не пытайтесь вызвать во мне жалость к этому инфантильному сопляку. Я не первый день знаю этого парня, и не удивлюсь, если он сделал это нарочно, чтобы потянуть с наказанием. И вообще, хотите знать мое мнение? — шериф напрягся, уперев руки в бедра. –Тюрьма давно по нему плачет. Это будет ему хорошим уроком, — добавил он.

— Вы ведете себя непрофессионально, — осторожно заметил Клод.

— Я говорю вам это не как шериф, а как мужчина. Этому парню не помешала бы хорошая взбучка, — скривился он. — Не понимаю, куда смотрит его отец.

— Неважно, — отмахнулся он, когда Клод скрестил руки на груди и посмотрел на него, ясно давая понять, что не собирается обсуждать личные качества своего подзащитного. — Я уверен, что мистер Бибер не погнушается пойти против закона в очередной раз, и попытается подкупить свидетелей, — сложил шериф руки в замок. — Думаю, вам, как адвокату, не стоит напоминать, чем караются подобные проступки? Хотя, даже если ему это и удастся, я хорошо знаю судью, который будет рассматривать его дело. Он непреклонен, когда дело касается подобных правонарушений. К тому же, не будем забывать, что вашему подзащитному не впервые придется находиться на скамье подсудимых. Его не слишком чистая репутация сыграет против него. Так что, — шериф пожал плечами, усмехнувшись, — мистеру Биберу недолго осталось гулять на свободе.

С этими словами, он повернулся, и вышел из больницы. Клод тяжело вздохнул и потер затылок. Будь они в Париже, он, возможно, смог бы поднять свои связи и уладить вопрос напрямую с судьей. Но в Лос-Анджелесе он не имел никакого влияния, и это расстраивало его.

Клод почувствовал жалобное урчание в желудке. Со всеми этими заботами, он и забыл, когда в последний раз ел что-то горячее, довольствуясь сухими холодными бургерами, которые он, как истинный француз, люто ненавидел. Пожалуй, действительно, стоило поесть. Он достал из кармана пиджака телефон, и набрал номер.

— Как ты думаешь, твоя мама не будет против гостя за обедом? — прищурясь, спросил он, когда на том конце послышалось радостное «Алло».

— Она будет счастлива! — пропела Габи. — Она как раз только что спрашивала о тебе.

Недавний ужин с ее родителями прошел так замечательно, что у Клода еще долго сохранялось отличное настроение. Точнее, ровно до того момента, пока ему не позвонил телохранитель Джастина с неприятными новостями.

Клод вовремя позаботился о цветочных предпочтениях Ребекки, хотя у него вызвало некоторый конфуз обилие живых цветов в доме, когда он туда приехал. Его шикарный букет, составленный лучшими калифорнийскими флористами, выглядел жалко на фоне многоуровневых цветочных композиций, которыми был заставлен весь холл. Ребекка же приняла его букет так, словно это был первый букет от мужчины в ее жизни. Она даже покраснела. А бутылка отличного Шато Лафит восемьдесят пятого года, предусмотрительно захваченная им из погребов покойного мсье Дюваля, стала завершающей точкой в покорении Клодом отца Габриэллы.

Вообще-то, Клод присмотрел небольшую изысканную брошь для Ребекки. Розовое золото и алмазы смотрелись очень элегантно. Но Габи вовремя остановила его, сказав, что ему не нужно слишком стараться. Взрослый успешный мужчина, стоя в тот вечер в холле дома семьи Бернар, он чувствовал себя шестнадцатилетним школьником, пригласившим их дочь на выпускной.

Клод улыбнулся, опуская телефон в карман, и вышел из больницы, в тот же момент крепко зажмурившись от вспышек фотокамер.

Репортеры облепили его так, что он не мог протиснуться, не отпихнув кого-нибудь локтем со всей силы, а ему очень не хотелось бы этого делать. И в то же самый момент он услышал где-то рядом грубое: «Посторонись». Крупный темнокожий мужчина растолкал репортеров вокруг Клода, обвив его одной рукой, чтобы они не имели к нему доступа, и зачем-то светя фонариком в камеры.

— Кто вы? — тихо, насколько это было возможно в таком шуме, спросил Клод.

— Я Томас. Джастин попросил проводить вас до автомобиля, а если понадобится, то и дальше, — ответил тот, оглядываясь по сторонам. — Пойдемте, пока они не залезли к вам на шею, — поторопил он Клода.

Клод растерянно оглянулся и, прикрыв лицо рукой, спустился по ступеням, направляясь к парковке. Мужчина не отставал, грубо расталкивая прессу перед ним.

— Мистер Дюваль, это правда, что Джастин Бибер убил ребенка? — услышал вдруг Клод.

— Не останавливайтесь, — бросил ему Томас, подталкивая в плечо.

Вопросы продолжали сыпаться все то время, пока они шли в сторону стоянки автомобилей.

— Джастин изнасиловал девушку вместе со своими друзьями?

— Какой срок ему грозит?

— Джастин будет присутствовать на похоронах?