- А ты зачем приходил?

- Какая теперь разница, - помолчав немного, ответил Гоша.

- Что-то случилось? - с наигранным беспокойством спросила Дана.

- Нет. Что ты? Все хорошо.

- Если все хорошо, то зачем тогда надо было приходить? - Дана заплакала. - Это ты во всем виноват! Я не хотела с тобой расставаться! Если бы ты не пришел, то ничего бы и не узнал! И все было бы нормально. Это ты виноват!

- Хорошо... Я виноват. Только не плачь, - Гоша никогда не знал, что делать и какие слова говорить, когда кто-нибудь плакал.

- Зачем ты пришел?! - у Даны начиналась истерика.

Гоша обнял ее за плечи и прижал к себе. Дана била его в грудь и постоянно повторял одно и тоже:

- Зачем? Зачем ты пришел? Зачем...

Через минуту она начала успокаиваться.

- Что теперь будет? - окончательно придя в себя, спросила она Гошу, разглядывая его лицо, и прекрасно понимая, что так близко видит это родное лицо, с выразительными скулами и грустными глазами в последний раз. Она понимала, что на самом-то деле, ничего более родного у нее в жизни больше не будет.

- Найдешь себе парня. Не этого, - Гоша кивнул на дверь, в которую вышел парень в белой майке. - А хорошего. Красивого. С зелеными глазами. Он будет тебя любить. А ты его. И все у вас будет хорошо.

- А ты?

- А я? - Гоша задумался. - А что я? Я ничего. Со мной тоже все будет в порядке.

- А ты меня любил когда-нибудь?

Гоша перестал обнимать Дану. Посмотрел на нее. Аккуратно вытер ей слезы. И пошел к выходу.

- Так любил или нет?!

- Слишком много вопросов для одного дня, - ответил он.

Как только он вышел, Дана села на пол и заплакала, как плачут матери, по не вернувшимся с войны сыновьям.

Гоша поехал в свой уже бывший дом, туда, где он жил с Даной. Это была ее квартира. Она досталось ей от бабушки, которая случайно, а может по причине старческого маразма, вписала в завещание внучку, которую за всю свою долгую жизнь видела только в младенчестве, когда та только родилась. Как бы там ни было, после смерти бабушки, Дана ушла из дома родителей и поселилась в квартире, ставшей ее собственностью. А еще через полгода она жила там уже не одна, а с Гошей. Дана не знакомила его со своими родителями. А он не знакомил ее со своими. Но не потому, что не хотел, а потому, что он сам с ними не был знаком.

Зайдя в квартиру, Гоша разулся, неторопливо вымыл руки. Включил электрический чайник. Однако, когда он вскипел, не стал заваривать чай. Некоторое время он смотрел в окно, а потом, будто его кто-то толкнул, пошел в комнату и стал собирать свои вещи.

Вещей было не так много: две пары джинсов (одни были на нем), серый свитер, несколько маек, две рубашки. Одну из них ему подарила Дана на их первую годовщину. Это была любимая рубашка Гоши, и поэтому он одевал ее только по праздникам, или другим редким случаям. Все эти, и еще несколько вещей он положил в большой черный пакет для мусора. Туда же он положил две потертые тетради, в которых вел свои дневники, и ветхую книгу. Книга была такая старая, что прочитать название было невозможно, а первые страницы были вырваны. Это было "Преступление и наказание" Достоевского. Гоша это помнил с тех времен, когда у книги была обложка. Для любого другого человека, эти желтые страницы не представляли ничего особенного. Для Гоши же это была тоненькая ниточка, связывавшая его с прошлым. Эта книга была с ним, сколько он себя помнил. Словно письмо из прошлого.

Вообще Гоша любил читать. Он читал все, что попадалось под руку, и всегда восхищался гениальностью людей изобретших письменность. Странные закорючки, называемые буквами, складывались в слова, из которых, в свою очередь, строились предложения. Ну, а из тех уже получались книги. Интересные и не очень. Мудрые и бестолковые. Глубокие и пустые. Именно эта безответная любовь к книгам не давала Гоше учиться, потому что даже на лекциях он что-нибудь да читал.

Обойдя квартиру еще раз, и еще раз постояв у окна, Гоша положил ключ на тумбочку в коридоре и вышел. Он закрыл дверь, защелкнув автоматический замок. Выйдя на улицу, он посмотрел на окна своего бывшего дома, и зашагал в сторону автобусной остановки. С пакетом для мусора, заполненным разными вещами и закинутым на плечо, выглядел он действительно немного странно.

Валера жил в центре Минска. Его квартира находилась на последнем этаже, прямо под крышей. Чердак в этом доме отсутствовал. Поэтому Валера, при помощи своих знакомых получив все необходимые бумаги, сделал над кроватью, где он спал огромное окно в потолке. В квартире была всего одна комната, просто очень большая. Когда-то их было три, но Валера, со своим стремлением все менять в своей жизни, переделал их в одну, оставив лишь кое-где стены.

Когда в дверь позвонили, Валера ожидал увидеть там кого угодно, но только не Гошу.

- Можно я поживу у тебя пару дней? - спросил прямо с порога Гоша.

- Проходи, - сказал Валера.

Гоша зашел в квартиру. Разулся. Мешок с вещами кинул прямо у порога.

- Ты проходи. Расскажи, что случилось... Коньяк будешь?

- Ты же знаешь, я не пью.

- А вид у тебя такой, что надо бы выпить, - заметил Валера.

- Ты мне сразу скажи, можно у тебя перекантоваться пару дней или нет? снова спросил Гоша.

- Да живи, пожалуйста. Я все равно уезжаю после завтра в Москву. Если повезет, то там и зависну. Я как раз за хатой хотел попросить тебя посмотреть. Только я ее продавать собирался через полгода... если выгорит у меня все с бизнесом в России. Так, что ты там потом подыщи себе что-нибудь. Ладно?

- Спасибо Валерка, - искренне поблагодарил Гоша.

- Да ладно. Не за что, - смущенно заулыбался Валера. - Так, а что случилось-то у тебя?

- Мы расстались с Даной.

- Почему?!

- Она предала меня.

- Изменила?

- Наверное, еще нет... - задумчиво ответил Гоша.

- Так в чем дело-то?

Гоша рассказал Валере все, что произошло за последние два часа.

- Так ведь у многих бывает, - с надеждой в голосе добавил он.

- Нет, Гоша. Не у всех. По крайне мере не у тех, кто не имеет привычки влюбляться в блядей.

- Да дело не в умении отличать девчонок от блядей. Нет! Ты даже можешь не знать, что завтра, или даже сегодня ты выйдешь на улицу и влюбишься в девушку, которой будешь целовать ноги. А она, пока ты будешь горбатиться на осточертевшей работе, чтобы купить ей кольцо с бриллиантом или норковую шубу, будет давать какому-нибудь наркоману, в которого она влюблена с девятого класса. И более того, отдавать деньги на дозу своему торчку, которые ты оставил ей, чтобы твоя благоверная не скучала пока тебя нет. А этот наркоман будет плевать на твою девушку. У него и встает-то не всегда. Но это ее не волнует! Возьмет в рот его высохший, немытый член и добьется жалкого подобия эрекции. Изменит тебе в очередной раз. И в довершение всего, подарит тебе на Новый год СПИД. И оба вы сдохнете. Но зато ты будешь ее любить. Так что не говори мне, что я просто девушек встречаю неправильных. У каждого свой путь. Но на этом пути есть точки, или даже отрезки, которые не обойти.

Валера не нашелся, что ответить, а потому молча допил свой коньяк. Гоша подумал и добавил:

- Просто я второй... А быть хотелось первым.

[3]

Саша окинул взглядом парня сидящего на диванчике. Вроде и ничего особенного, но что-то все-таки было в его лице, его движениях, в том, как он читал журнал. Почувствовав на себе взгляд, парень оторвался от журнала и поднял голову. Саша смутился, покраснел и поспешил побыстрее скрыться с места происшествия. Он уверенным шагом прошел туда, где людям красили, стригли и причесывали волосы.

- Привет! - весело сказал он обращаясь сразу ко всем.

- Привет! Привет. Привет!!! - услышал он многочисленные женские приветствия.

- Иди сюда, я тебя поцелую! Здравствуй моя бусечка, - Анфиса поцеловал Сашу в колючую щеку.

Он сел за ее спиной и стал наблюдать за тем, как его лучшая подруга стригла какого-то парня.