Ладно, помечтала, и на этом все.
Конец POV Палами.
И вот, пока Палами обо всем размышляла, новорожденная открыла глазки, зевнула. Покряхтела недовольно, поворочалась - Палами так и чувствовала, как движется тельце девочки под пеленками. А потом открыла беззубый ротик и заплакала. Пока это был тихий плач, но вскоре он мог бы превратиться в нечто большее… Как только ребёнок начал хныкать, Пройс положила ребёнка на кровать и склонилась над ней.
— Ну что, ты же будешь сильной? Ты же не будешь сильно плакать? Малышка, ты только не плачь. Нам с тобой совсем привлекать внимание. Пожалуйста, перестань плакать, потому что я в доме не одна, и если сюда зайдет Мэг или Аластар, мне будет сложно объяснить, откуда ты взялась и зачем ты мне нужна. Кстати, ответа на этот вопрос я и сама не знаю. Так что, прошу тебя, милая малышка, сжался надо мной и полежи тихонько, как мышка, договорились? А я сейчас позову одного дядю, и мы с ним все решим. Вот и умничка.
Пройс встала с кровати, и накрыв притихшую новорожденную теплым одеялом, негромко крикнула:
— Я выполнила Ваш приказ. У меня ещё осталось пятьдесят минут, и я уложилась во время! Появитесь.
В комнате снова замерцал свет. Вторая люстра, которая тоже слишком часто страдала, теперь начала раскачиваться, подобно первой. Хорошо, хоть не упала. И когда все стихло, а свет перестал моргать и люстра - раскачиваться, в углу спальни показалась фигура мужчины с деревянной тростью.
— Хорошо, Палами, хорошо, — сказал он, выходя на середину комнаты.
А ребёнок опять залился плачем.
Продолжение следует…
========== Сделка (Часть 3) ==========
Палами подошла к кровати, когда малышка оглушительно кричала. Ребёнок как будто чувствовала какую-то беду, которая должна была сейчас произойти. Палами запаниковала, почувствовала, как страх сковывает тело, достает до самого разума. Но назад пути не было уже. В спальне уже находился Смерть. Все также облокотившись на деревянную трость он смотрел на экс-демона. Пройс, повинуясь какому-то инстинкту, подхватила малышку, прижимая к себе. С минуту они смотрели друга на друга, глаза в глаза.
Темные и блестящие в наполненные древностью и тьмой…
— Я… Вот. Малышка…
Она откашлялась.
— Ну, это хорошо, но мне она уже не нужна, — заговорил Смерть, смотря на ребёнка.
— К-как? Вы же…
— Она тебе нужна. Сейчас ты сделаешь то, что должна будешь сделать. Ты же хочешь спасти мужа? У нас был уговор, и я вытащу его из клетки, если…
— Я добуду ребёнка! — перебила Всадника Пройс, качая на руках новорожденную.
— Да. Но это была только половина задания…
Палами вдруг похолодела — она уже поняла, ЧТО она должна будет сделать. Вот только…
— И какая же будет вторая половина задания? — почти шепотом спросила она.
— Ты должна будешь его убить…
И на последней фразе девушка почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза, щекотят уже красное от переживаний лицо. Она похолодела, изумленно смотря на Смерть. Мужчина же был абсолютно спокойным и даже не реагировал на внезапное проявление эмоций.
— Или можешь не делать этого, но тогда ты больше никогда не увидишь своего мужа. Выбирай…
— Как вы смеете? — прошептала Пройс, сильнее прижимая к себе ребёнка. — Это же младенец, живое существо!
Смерть уселся в кресло, взял со стола бутылку с минеральной водой. Неспешно открыл и отпил несколько глотков. Поморщился.
— Фу! Налили из-под крана…
А потом цепко посмотрел на застывшую, как изваяние, Палами.
— Я жду.
Палами опустила глаза на малышку. Девочка уже не спала. С тихим гуканием и пусканием пузырей, она мусолила прядь волос бывшей демоницы. И, когда девочка посмотрела прямо в глаза Пройс, та зажмурилась.
Медленно, как во сне, она подошла к столу, бережно уложила на скатерть ребенка… Она посмотрела на спокойного Всадника Смерти, абсолютно не понимая, как он может такое делать? Нет, он же не злодей. Он просто делает свою работу, когда дело мертвых касается. Но сейчас речь шла о живом ребёнке. И Палами сглотнула, не зная, что ей делать.
Проклятые эмоции. Они никогда ей не позволяли выполнять то, что нужно было. Что тогда история с тем мальчиком, что теперь сейчас. Ну не могла она избавиться от сострадания и любви к детям, что до своей смерти, что после неё.
И вот она снова невольно взглянула на ребёнка. Такого маленького, крохотного и беззащитного, и словно какое-то дежа вю её окутало. Вспомнился тот малыш, вспомнилось, как сказала Аластару твердое «Нет». Но Смерть - не Аластар…
Ритуальный нож, который она использовала в ритуале, так и лежал в тумбочке. Так же медленно она подошла к тумбе, начала в ней копаться, хотя клинок был вот, прямо сверху.
— Не затягивай, девочка. Я, конечно, терпелив…
Экс-демон вздрогнула.
Как ни оттягивай время — а делать все равно придется.
А за спиной — довольное гуление и сопение. Палами подошла к столу, а ребёнок как назло теперь улыбнулся ей. Впервые, своей маленькой крошечной детской улыбочкой. Своей первой улыбкой, которая так свойственна новорожденным. И чем больше ребёнок делала детских, ещё не осознанных попыток улыбнуться, тем сильнее у неё сжималось сердце. А если бы она сама была матерью? Если бы был выбор: убить ребёнка или спасти мужа, чтобы она выбрала? Ох, не легкая её судьба, но выхода уже нет.
Дрожащими руками бывшая демон взяла ритуальный нож и подняла его.
— Ты сделаешь уже это? — Палами видела, что у Смерти явно терпение не бесконечное. — Просто убей его и вскоре ты увидишь мужа. Или нет? Я тогда пойду. У тебя есть выбор. Что-то Аластар дал слабину в твоем воспитании. Первый раз вижу такого, пускай и бывшего демона.
При упоминании имени учителя, Палами прикусила губу и, взявшись обеими руками за рукоять ножа, подняла его над девчушкой. Не отрываясь, она смотрела в ясные голубые глазки, светящиеся таким светом. Почему она не плачет? Ведь дети чувствуют нависшую угрозу? Так почему?!
Стремительное движение клинка, и…
— Я не могу!
Палами с силой швырнула нож в стену.
— Только не она! Кто угодно — женщина, мужчина, старик! Но дети - нет!
Упала на колени и закрыла лицо руками.
Больше надежды нет… Своими руками она сейчас заперла возлюбленного навеки в той страшной темнице…
Пройс провела ладонями по лицу, вытерла слезы, которые теперь градом катились из глаз, посмотрела на свои дрожащие руки, а затем на Смерть. Тот все это время смотрел на неё, оставаясь таким спокойным и уравновешенным, как будто она должна была скушать шоколадную конфету, а не убить ребёнка.
«Прости меня, Люцифер. Я не смогла это сделать. Нет, я бы убила любого, но только не её. Она имеет право жить, и я найду другой способ, но я не смогла. Я проявила слабину сейчас, тогда, я всегда её проявляла, когда речь шла о детях. Я обменяла твою жизнь на её, и все… Умоляю, прости меня!»
И слезы ещё сильнее полились из её глаз. А ребёнок, чувствуя насколько больно экс-демонице, тоже стала всхлипывать. Смерть глубоко вздохнул и перенес новорожденную на кровать
— Не убивайте ее… Пожалуйста…
Палами смотрела, как Всадник почти нежно укладывает ребенка среди подушек. И даже не поверила своим глазам, когда Смерть вытащил из кармана шарик-погремушку на толстой ножке и протянул радостно гукнувшей малышке.
Вот он выпрямился, все еще смотря на ребенка.
— Маленькие люди, пожалуй, единственное, что уравновешивает все остальное. Они настолько чисты и светлы — светлее я видел только перворожденный свет.
Всадник повернулся к экс-демонице.
Та только удивленно посмотрела на него, а затем перевела взгляд на малышку. Она попыталась сообразить, к чему Смерть это сказал. Но то, что он не убил ребёнка уже о многом говорило.
— Знаешь, душа ребёнка самая чистая и светлая. Это, действительно, создания Творца, милые, безгрешные. На них нет грехов, которые так свойственны им, людям. Это ещё, действительно, ангелы. Маленькие ангелы, которые достойны светлой жизни. Ты правильно сделала, что его не убила. Я не убийца, монстр и не злодей. Я порой просто делаю свою работу, слежу за естественным ходом событий. И ты правильно сделала, что не убила его. Тогда, когда ты сказала Аластару «Нет» ты показала характер, который у тебя есть. Ты показала свою душу, не такую, как у других демонов, не черную. Это достойно уважения. Тоже самое ты сделала и сейчас.
