Но тогда они бы знали.

Да и… провидица. У провидиц не бывало ничего, кроме возможности узнать будущее, и это делало их всё более и более слабыми.

Скоро таких не останется совершенно, ведь дар передаётся в основном по крови, и он достаточно силён, чтобы можно было напугать большинство тех, кто лезет к таким людям, но в тот же момент не настолько ужасен и…

Аббатикова уже сделала свой выбор.

Она усмехнулась, почувствовав собственное торжество, и равнодушно кивнула собственным мыслям, словно соглашаясь с ними практически сразу после того, как поняла, в чём дело.

Пора быть верной и совершать то, что надо.

Пора выполнить приказ.

Ленка и Глеб не спешат это сделать, и после их назовут предателями, обязательно назовут. Иначе и быть не может.

Чума приказала убить Провидицу Гроттер, и она, Жанна, обязательно уничтожит именно её, сомнений нет.

========== Боль двадцать шестая. Сойти с ума ==========

Ягун продолжал смотреть на неё с этой отвратительной, не подлежащей пояснениям нежностью, которая неимоверно сильно раздражала и вызывала отчаянное желание буквально взвыть прямо здесь.

Девушка пыталась бороться.

Она столько времени мечтала о том, что они будут вместе, что теперь это глупое желание стало действительно неосуществимым и даже ненавистным. Почему-то Лоткова потеряла всё, что могла называть собственным здравым рассудком, и ни на мгновение не пожалела об этом.

- Ты себя плохо чувствуешь?

Девушка отрицательно покачала головой в ответ на этот вопрос, но ненависть, которая вспыхнула в её душе, оказалась ещё более сильной, чем прежде. Трудно было ограничить себя в этом, но, тем не менее, Лоткова старалась.

Ей казалось, что они не продвинулись даже на десяток метров. Было всё труднее и труднее идти, но, тем не менее, местность не менялась – только грунт под ногами становился всё более и более вязким.

Они для пути выбрали полосу сосново-елового леса, который вызывал, кажется, достаточно много интереса у Ягуна.

Что-то тут не так.

- Прекрати трогать эти ёлки! – воскликнула наконец-то возмущённая Лоткова. – Ты меня уже достал собственным поведением!

Ягун удивлённо пожал плечами, выражая собственное недоумение, а девушка, возмутившись, зашагала куда быстрее.

Безумие придавало ей сил, и теперь вряд ли кто-то, и уж тем более Ягун мог бы её остановить. Да и в этом не оставалось ни капельки смысла.

Казалось, она потеряла ощущение дня и ночи, реальности, чего-то такого, что должно было продолжать держать её на этом свете.

Только скорее и скорее идти вперёд, как можно быстрее вперёд – и это помогало сосредоточиться и собрать все мысли в кучу.

Ягун остался очень далеко позади, словно его и не было нигде. Может быть, его привлекла очередная чёртова сосна или ёлка. Впрочем, сейчас Лоткову меньше всего интересовало то, где находился этот любитель растений. Его убить пока что не слишком-то и хотелось, и поэтому она старалась находиться как можно дальше от Ягуна, чтобы не тронуть его.

Пока что у него была определённая важность.

Он нужен ей.

Конечно, когда-то наступит то мгновение, когда он перестанет становить любую ценность, но это не казалось Кате сейчас срочным, и она отбросила мысли об убийстве или уничтожении парня в сторону.

Лоткова смотрела куда-то вперёд и чувствовала – рядом есть люди.

Совсем скоро она, словно та охотница, уже практически почувствовала их запах и остановилась, вдыхая его.

Интересно.

Почему-то она прежде никогда настолько жадно не всматривалась в дальние дали, словно пытаясь понять, что там, впереди – но сейчас такое желание без конца возникало и буквально одолевало её.

Девушка постаралась ступать как можно тише.

Она могла красться совсем-совсем незаметно, словно кошка, хотя прежде без конца что-то переворачивала.

Теперь казалось, что она могла перемещаться более чем успешно и в тот же момент осторожно.

Это радовало.

Приходилось, впрочем, соблюдать бесконечную осторожность, чтобы не налететь на кого-либо, кто мог бы ей помогать, но, впрочем, это было более чем удобным выходом из сложившейся ситуации – просто вести себя тише.

Наконец-то она увидела людей, которые могли стать прекрасной жертвой для неё.

Спустя мгновение Лоткова вдруг поймала себя на мысли, что она поступает неправильно.

Зачем убивать человека, который пока что ничего плохого ей не сделал? Зачем продолжать уничтожать всех на своём пути?

Ведь она может просто подождать того мгновения, когда кто-то сделает это за неё и не станет больше ничего совершать.

Труп Гломова всплыл перед глазами, и Катя поняла, что слишком сильно желает вновь ощутить вкус крови.

Она замерла за ближайшим деревом, стараясь вести себя как можно тише, и присмотрелась к происходящему.

Склепова, которую она уже даже начинала опасаться из-за практически полубезумного вида и из-за того, что та постоянно сжимала в руках какое-то оружие, направилась куда-то вглубь леса.

- Я за водой! – окликнула она Горгонову. – Тут рядом было ответвление того самого чёртова ручейка, которого ты так боишься.

Медузия ответила что-то совсем-совсем тихо.

Ненависть вспыхнула с новой силой. Почему-то Катя прежде просто не понимала, что сделало её такой, а вот сейчас осознала.

Медузия, эта молодая на вид женщина с рыжими, огненными волосами была причиной смертей, которые происходили здесь.

Именно из-за неё произошло столько всяких гадостей, именно из-за неё Лоткова научилась убивать.

Катя каким-то отдалённым оттенком собственного сознания, сегментом мысли осознала, что она сошла с ума, а после безумие окончательно затопило её, и стало уже намного легче думать о чём-либо.

Лоткова даже не особо подкрадывалась – она уже знала, что должна сделать, и, дождавшись, когда Гробыня уйдёт достаточно далеко, рванулась к Горгоновой, собираясь убить её едва ли не голыми руками.

- Это всё из-за тебя! – выдохнула она, впрочем, практически моментально прощаясь с тем, что можно было назвать здравым смыслом.

Она дёрнула Горгонову за рукав, словно заставляя подняться и встретить свою смерть, и та порвалась.

Кровь, её запах и вид одурманили Катю, словно она была вампиром из старой сказки или легенды, а не живым человеком, и Лоткова с силой толкнула Медузию обратно. Горгонова пыталась призвать собственные силы, но было уже слишком поздно.

У неё не осталось никакого выбора. Она вынуждена уничтожить Горгонову, чтобы только оказаться счастливой.

Счастье теперь казалось для Кати тем, что она могла убивать – и подобная мысль вызывала отчаянное, непонятное удовольствие и мысли о том, что, пожалуй, ей следует подчиниться порывам.

Звериный инстинкт заставил ударить Горгонову ногой прямо по ране, заставив её громко закричать.

Она согнулась пополам, пытаясь как-то себя остановить, но, тем не менее, ни единого шанса сделать это не было.

Медузия мертва.

Лоткова с силой ударила её второй, третий раз, но Горгонова ещё хрипела, словно пытаясь ей сказать что-то.

- Говори! – закричала Лоткова, потянув её за волосы и заставляя встать на колени. Она не понимала, почему женщина практически не сопротивлялась, а после осознала – Горгонова просто потеряла ощущение реальности, она была уже и до этого мертва, правда, не окончательно.

Катя чувствовала некромагию, ту самую, которая так сильно отравила саму Лоткову. Её отравили, но она ведь жива.

Жива, а вот проклятая Горгонова обязательно отправится на тот свет, и у неё не осталось совершенно никаких шансов.

Зачем позволять человеку выбраться из постоянного потока мыслей и страха, который сковывает по рукам и ногам и не возвращает ни единого шанса на нормальные мысли, которых больше нет.

- Ненавижу! Из-за тебя всё это, - продолжая наносить слишком сильные, как для хрупкой девушки, удары, кричала Лоткова.

Она не обращала внимания на то, что её могут заметить, что на её голос прибегут люди, просто выплёскивала собственное безумие на свободу, давая ему шанс на существование в полном владении её телом.