***

- Что – зачем? – Бейбарсов удивлённо изогнул бровь, усмехаясь так, словно уже предвидел ответ.

- Зачем было меня вытаскивать?

Таня так и не отвела от него взгляда. Она не могла понять, что в нём было не так, но, тем не менее, что-то вызывало у неё слишком сильный страх, который, пожалуй, был более чем реальным и уместным сейчас, в подобной ситуации.

Бейбарсов склонил голову набок, рассматривая её, а после вздохнул и протянул руку, словно предлагая подойти ближе.

Гроттер подчинилась.

К тому же, она с радостью отошла бы как можно дальше от проклятого уступа, который превратился в огромнейшую пропасть, которую она, впрочем, никогда прежде не видела в собственных видениях.

- Никогда прежде не видел Провидиц с даром, - наконец-то сообщил парень, потянув её за руку и даже обняв за талию, впрочем, достаточно осторожно. Гроттер содрогнулась – прикосновения, причём любые, вызывали теперь у неё предельный страх, словно она оказалась в какой-то параллельной реальности и не могла никак контролировать собственное состояние.

Рыжеволосая продолжала упрямо молчать. Она боялась сказать ему хотя бы несколько слов в добавок к тем, которые уже успела вымолвить, да и непонятное подобие, аллюзия страха теперь казалось для неё абсолютно нормальным и логичным.

Таня чувствовала, что во всём этом должно быть что-то не так, должен быть какой-то подвох.

Глеб был одет во всё чёрное – этот странный чёрный плащ, кажется, достаточно тёплый, хотя на улице было и не особо-то и холодно, чёрная рубашка, чёрные брюки, чёрная обувь.

Волосы и глаза, словно назло, в тон.

Правда, сейчас, когда солнце уже практически зашло за горизонт, он казался даже немного бледноватым, и кожа его уж точно никогда не бывала чёрной – разве что смуглой, что свойственно людям, которые много бывают на улице или, возможно, живут у моря.

- Ненавижу море, - прошептал внезапно ей на ухо Бейбарсов, подойдя слишком близко, а после вновь отдалился на определённое расстояние.

Он снял плащ, швырнув его на землю, и тот, словно специально, будто бы руководимый волшебством, расстелился неимоверно ровно, словно предлагая воспользоваться им словно каким-то одеялом.

Гроттер содрогнулась.

Она прежде никогда не боялась настолько сильно людей, с которыми имела дело, да и вообще, казалось, теперь ей должно было быть всё равно.

Валялкина рядом нет.

Тем не менее, она не понимала, почему, но продолжала дрожать от страха, удивляясь тому, что чувствовала.

- Подойди ко мне.

Его голос звучал совсем-совсем тихо, но, тем не менее, с достаточно сильным нажимом. Это походило на определённого рода приказ, не самый приятный, если так подумать, хотя Таня отчаянно старалась это игнорировать.

Вместо того, чтобы подчиниться, она отступила на несколько шагов и всхлипнула, вдруг осознавая, что по щекам катятся слёзы.

Почему?

Она вроде бы жива.

- Подойди ко мне, - строго повторил Бейбарсов, глядя на девушку так, что она просто не смогла больше воспротивиться, но невероятными усилиями заставила себя остановиться после первого же шага.

Глеб не стал ждать. Он приблизился к ней сам, грубо привлекая к себе и буквально толкая на тот самый расстеленный плащ.

Таня сопротивляться не могла, только громко вскликнула, пытаясь успокоиться и не чувствовать такой отвратительной ненависти, такого сильного страха.

- Не надо, - тихо прошептала она, пытаясь отползти куда-то дальше, но не сумев даже сдвинуться с места.

Бейбарсов присел рядом, рывком притягивая её к себе и не обращая никакого внимания на слабое сопротивление.

Таня попыталась дёрнуться, когда его пальцы скользнули по пуговицам её рубашки, изорванной и практически превращённой в клочья. Рыжеволосая попыталась вновь воспротивиться, но у неё совершенно ничего не получилось – девушка только оставила тонкую царапину у него на плече, умудрившись даже разорвать рубашку.

Некромаг на это совершенно никак не отреагировал – ни хорошо, ни плохо. Он потянул её за рыжие волосы, заставляя запрокинуть голову, и поцеловал в шею, стягивая с девушки остатки одежды.

Она не понимала, когда её толкнули на землю – Гроттер вообще ничего не могла сейчас осознавать.

Она лишь чувствовала приятную, даже тёплую ткань плаща, на котором лежала, и тихо всхлипывала, уткнувшись носом в изгиб руки и пытаясь не сопротивляться – от этого стало бы ещё хуже.

Бейбарсов в очередной раз поцеловал её в шею, после прикоснулся губами к плечу, а потом, не позволяя девушке перевернуться на спину и вообще сдвинуться с места, провёл ладонями по нежной коже.

Гроттер пыталась не плакать.

Ей было как-то пусто-пусто, словно больше ничего вокруг не могло происходить – и девушка потеряла счёт мгновениям.

Не то чтобы некромаг был ей противен – но, тем не менее, она слишком сильно боялась его.

Глеб грубо вошёл в неё, прижимая к земле и не позволяя даже дёрнуться. Девушка лишь хрипло вскрикнула, от неожиданности даже умудрившись укусить себя за руку.

Она не понимала, что делает – просто вошла в какой-то странный транс, словно растворилась в воздухе и потеряла счёт дням и минутам.

Таня сама не понимала, что заставило её терпеть, просто дрожать в его руках – но дрожать молча.

Она тихо шипела от боли, чувствуя, как его руки блуждают по её телу, как его ладони сжимают её грудь, и молчала.

Постоянно молчала.

- Пожалуйста, - словно потеряв уже счёт мгновениям и не понимая, что происходит, выдохнула Гроттер.

В последний раз прикоснувшись губами к её плечу, он, кажется, откатился куда-то в сторону, но Таня даже не сдвинулась с места.

Она не могла ни подняться с проклятого плаща, который, впрочем, был брошен на землю для её же блага, ни сказать что-либо, ни даже одеться.

Бейбарсов, правда, тоже молчал.

Наконец-то он присел совсем рядом на траву и, кажется, укрыл её чем-то.

Гроттер не помнила, когда умудрилась то ли уснуть, то ли потерять сознание – но, тем не менее, что-то случилось.

Реальность уплыла куда-то далеко-далеко.

Боль настигла её с новой силой, словно её вновь потащили куда-то – но на этот раз уже знакомая, разрывающая на мелкие части.

“Она чувствовала себя не просто одинокой – она и была одинокой, но на сей раз ещё и вынуждена оказалась оставаться одна в проклятом, огромном доме, который вызывал у неё разве что сплошной страх.

Всюду страх.

Она плакала, мечтая о том, чтобы здесь был ещё кто-то.

Как так могло выйти?

Миллион предательств, столько боли и ненависти, столько всего – и она не могла ничего предпринять.

Даже шевельнуться не могла.

- Будь проклят этот дом, этот “Тибидохс” и эта победа! – закричала, не в силах сдержаться, Таня”.

У неё опять было видение.

========== Боль двадцать четвёртая. Ночь ==========

Гроттер не помнила, когда успела прийти в себя. Она просто спокойно лежала, стараясь никого не разбудить, и пыталась упорядочить собственные мысли.

Как же плохо.

Всё тело болело от вчерашнего – она не могла понять, почему, но, тем не менее, на руках явно были синяки.

Да и на спине, и на бёдрах тоже.

Гроттер не стремилась ни на что смотреть – но, тем не менее, она просто не могла подняться на ноги, потому что это казалось слишком страшным.

Таня так и не оделась, а вот Бейбарсов, дремлющий совсем рядом, не надел разве что плащ, на котором они лежали.

Тот, впрочем, теперь оказался слишком грязным, ещё и с пятном её крови – поэтому вряд ли Глеб стал бы его одевать.

Хотелось пить.

Таня попыталась подняться, но это не принесло ни единой нотки успеха. Наконец-то рыжеволосая сумела сесть, попытавшись кое-как сохранить нормальное самочувствие, и попыталась взглядом отыскать собственную одежду.

Её не было.

Гроттер не помнила, что происходило – почему-то ей казалось, что Глеб не позволил ей спокойно уснуть – рыжеволосая была в небытии, но знала ведь, что на самом деле, когда у неё видение, то она выглядит более чем живой.