Стало быть, религия выходит вторичным моментом по отношению к философии, хотя и расположена как бы этажом выше, но генетически производна, ибо для объяснения факта (религия) необходимо наличие факта (философия); в такой схеме религия становится теорией философии, и притом, что истинность религии определяет философия, тобто фактическая база. Это означает, что критериум истинности исходит из практики и зиждется на фактах, - основополагающий принцип материалистического познания. Методическая неразборчивость состоит в том, что отношения идеальной природы выводятся способом, предназначенным для проблематики материалистического толка. А между тем Несмелов, рассуждая о возможностях философии и упоминая Аристотеля, очень близко подошёл к сути аристотелевской философии, которая посредством логики показывала духовные элементы человека через материальные органы и в натурфилософском освещении. Именно это освещение на полную мощность было включено в немецкой концепции человека, где человек дан во всей полноте философского тела, и именно благодаря этому человек стал послушным рупором человечества. Несмелов так и не сделал столь напрашивающегося в его силлогистике вывода о том, что в области подлинной религии, в области человека, философия суть оправдание, а не определение религии, а по-другому: философия есть метод религии.

Отрыв метода от идеи и абсолютизация метода (характерная черта материалистического системного подхода) привели Несмелова к роковому убеждению в том, что противоречие человека, загадка человека, принципиально разрешима философским путём, и в готовых философских системах он видел "единственное объяснение, в котором действительно объясняется человек", а системой, единственно способной дать это объяснение, определено христианство. В этой интроспекции проявился отход Несмелова от своего радикального постижения о недоступности для современного познания загадки человека. Непостижимость человека, как и любая иная форма недостаточности разума, не может входить в когнитивный круг рационалистического мышления, ибо не охватывается постулатом о всемогуществе разума, данного в рациональном виде. Что не подвластно разуму, того не существует, - такова красная нить современной системы знаний, ведущая своё начало от античного познания, и она служит основной диагностической чертой классической миростояния в материалистической парадигме человечества. А то, что существует в идее, необходимо должно быть в существовании бытия, а потому все материалистические методы нацелены на зону наблюдаемости, где нет места иной идеологии всемогущества разума, идеально имеющей себя в том, что понимание непостижимости - это факт разума и в этом факте разум черпает себя самого и находит свои основания для самоопределения, а также в этом плане находится оправдание веры. Итак, непостижимость - это житница разума. В заключительной части своего изумительного исследования Несмелов смещается в поле материалистического познания, и в силу этого обстоятельства вынуждается решать проблему постижимости загадки человека, где для этой цели, как он указывает, "...может служить только философское познание христианства, как действительнаго откровения и осуществления вечной истины о человеке", а вся мудрость человекознания склонилась к суждению "О том, что христианство есть Божие откровение вечной истины о человеке и что оно есть богочеловеческое создание Христом единственнаго пути к фактическому осуществлению этой истины" (1994, с. 319).

Идея всего новаторского глубокомыслия русского философа свёрнута в одном, широко им раскрытом, силлогизме о том, что всё божеское содержание, включая сюда и христианство как особую философскую систему, происходит от идеальной содержательности человека, а это означает, что истина христианства раскрывается в истине человека, но отнюдь не наоборот. Поддавшись материалистическим наущениям, Несмелов действует как раз с позиции этого "наоборот", приводящего к тому, что истина христианства положена в основу истины человека. Поскольку философское истолкование христианства обнажает в основе системы церковную веру, и, как трактует Несмелов, "...в содержании этой именно церковной веры заключается единственное решение загадки о человеке", постольку религиозный аспект человека вытесняется вероборческой богословской темой. В этом видится резкое тематическое расхождение между первым и вторым томами монографии В.И. Несмелова "Наука о человеке", и причина того, что идейное содержание второй части труда редуцировало к установке: "Необходимо требуется выяснить, на что именно опирается вера в истину христианства". Соответственно с тематической очевидно являет себя и методологическая аберрация творческого духа философа в этом томе, где Несмелов культивирует следующий подход: "Если те основания, на которых утверждается вера в истину христианства, представляют из себя достоверныя познания бесспорных фактов, то и вера в истину христианства окажется не только логически возможной верой, и даже не только научно-состоятельной верой, но именно верой истинной" (1994, с. 408; т.2, с.с. 5, 3). Известно, что материалистический принцип наблюдаемости незыблемо базируется на "достоверном познании бесспорных фактов", а в духовной сфере Несмелов выводит из этого принципа ещё и фантастическую несуразицу: "логически возможную веру".

Н.А. Бердяев справедливо назвал книгу Несмелова "философским оправданием христианства", но относится это только ко второй части, а со стороны религиозного, а не философского, осмысления это оправдание христианства проводится в противовес блистательным открытиям первой части. Должно понимать, что в сочинении Несмелова наличествует Бог двух генераций: в первом томе сотворяется Бог, как воплощённая человеческая сущность (но никак не "человекобожие"!), - идеальный религиозный Бог, во втором томе оправдывается Бог как верховная Единосущность, - реальный философский Бог. А в итоге решение загадки человека Несмелов ищет в системе, где человек дан в образе покорного раба Божия, смиренного перед самодержавным всемогущим началом, а в качестве решения ("отгадки") эта система принята в полном спектре христианских институций - искупления, воскрешения, спасения. Особый упор сделан на самую обширную церковную энциклику - парадигму грехопадения. Человек существует в силу наличия своего естественного противоречия и в связи с этим же противоречием обладает осознанием своей идеальной сущности, что называется Богом, - в этом суть credo учения Несмелова по первому тому, и в данном credo нет места ни грехам, ни падению. В библейской парадигме грехопадению принадлежит важнейшая роль исторического перелома: до этого перелома люди жили в условиях, как указывает Несмелов, "первобытной гармонии мирового бытия с предвечным планом божественного миротворения", и, как он же разъясняет: "В качестве свободно-разумных деятелей, они могли находиться и действительно находились в живом, непосредственном отношении к божественному Духу, а в качестве материальных существ они могли быть и действительно были естественными посредниками между Богом и материальным миром; потому что материальный мир, создавший и поддерживавший их физическую природу, служил в них целям духовного развития и нравственнаго усовершенствования, значит - он был участником их жизненного служения Богу, и значит - он вступал через них в живое общение с Богом и одухотворился в них" (1994, т.2, с.252)

Следовательно, догреховные люди не обладали противоречием физических условий жизни и идеальной природой личности, тобто они не жили, а, значит, не было и Бога. Отсюда следует логический вывод, что грехопадение отдало людей во власть стихийного физического бытия и, следовательно, явилось причиной появления противоречия человека, а, таким образом, Бог появился после грехопадения, равно как и загадка человека стала результатом грехопадения. Потому путь к разгадке тайны человека должен быть направлен назад в библейскую древность, поэтому епископ Антоний в своём отзыве на работу Несмелова считает себя вправе, несколько видоизменяя изречение Несмелова, провозгласить, "что только Библия объяснила загадку человеческой личности...". Но если загадка человека разрешена в Библии, то казанский профессор, "разгадавший тайну человека" предстаёт не менее, чем плагиатором. Подобные соотношения выводов первого и второго томов труда В.И. Несмелова, приводящие к абсурду, никак не случайны и не единичны, а закономерно порождены сутью методологического подхода автора, при котором чисто идеальное религиозное явление человека разрешаются философской системой христианства, входящей в структуру материалистической парадигмы человечества.