Маэглин кивнул.
- Я хотел бы взять тебя с собой, но боюсь, что король не примет тебя, с твоим прошлым.
- Понимаю, поэтому и не рассчитываю попасть в Гондолин, как бы мне этого ни хотелось. Буду скитаться по Средиземью, - ответила я.
Приближалось оговоренное с Гортхауром время. Солнце уже медленно опускалось вниз, а мы все шли и шли. Кто-то из Ангбанда мог быть совсем рядом, но так, что даже я его не услышала бы. Все дороги были достаточно далеко, всадникам было бы не проехать, а Темный Майа и его люди могли быть достаточно незаметным. Я все чаще озиралась по сторонам и нервно поглядывала на солнце, следя за временем.
- Нам надо больше пройти до темноты, - сказала я. – Ночь близко, и она может быть страшной. Незачем тебе знать, что творится во тьме, - и мы прибавили шаг.
Они появились внезапно – Гортхаур и несколько сильных рослых людей – настолько внезапно, что я даже не поняла, караулили ли они нас в кустах или спрыгнули с деревьев. Маэглин закричал и слепо ринулся вперед, не разбирая дороги, даже я вскрикнула от неожиданности.
- Давно не виделись, - ухмыляясь, сказал Гортхаур. Он грубо схватил меня за волосы и прижал лицом к дереву. Я недовольно зашипела – незачем было так грубо, я почувствовала, как вырвалось с корнем несколько волос.
– Взять его! – приказал Темный Майа, и люди бросились на Маэглина и грубо скрутили юношу. Я кричала на Темного Майа, осыпая его самыми грязными ругательствами. – Его в крепость, в самый нижний ярус, - приказал Гортхаур, - а девчонкой, - он нарочито медленно вынул кинжал и грязно ухмыльнулся, - я займусь прямо сейчас.
- Нет! – закричал юноша. – Отпустите ее! – человек ударил Маэглина по голове, и он без сил повалился на траву. Я вскрикнула.
Люди, накинув пленнику на голову мешок, грубо хохоча, потащили эльфа в замок. Мы настороженно смотрели друг на друга. И лишь когда отряд был достаточно далеко, Гортхаур расхохотался.
- Отлично сделано, дорогая! – небрежно сказал он. – Славная была комедия. Расскажешь мне все, что я пропустил?
- Не мучай его больше, - попросила я. – Он и так натерпелся. Его слабое место найдено, если кое-что ему посулить, город будет сдан.
- Как вам будет угодно, миледи, - шутливо поклонился Темный Майа. – Если мы с ним найдем общий язык, своего языка он не лишится.
Я поморщилась. Побывав один раз пленницей в темницах Ангбанда, я стала избегать их еще более рьяно, поэтому не знала в подробностях, что там делали с Маэглином ранее.
Гортхаур обратился в огромную летучую мышь, и мы полетели домой. В полете я все пыталась себе представить, к чему приведет сегодняшний день не только Маэглина, меня, Мелькора и весь Ангбанд, но и Гондолин. Возможно, в глубине души я еще желала, чтобы племянник короля Тургона не сдавался, чтобы отправил Мелькора в другую сторону, чтобы… Я понимала, что без этой информации нам не жить. А может, плевать на все, пусть Мелькор делает со мной все что хочет, отправляет к Мандосу, и покончим со всем этим? Я уйду, сумев сохранить хотя бы частицу достоинства. Но Гортхаур! Он Майа, его не убить, но можно развоплотить, и Мелькор будет глумиться над его духом веками, тысячелетиями? О Эру!
В конце концов, вряд ли много жителей пострадает. Мелькору нужно падение самого города и гибель его лидеров, а не простых горожан. Скорее всего, город не будут выжигать дотла, а просто посадят там наместника из балрогов. Хотя может, это место стоит посулить как раз Маэглину? Когда мы прилетели, я поделилась этой мыслью с Гортхауром, и он ответил, что сам думал о подобном подкупе. Потом я рассказала все, что узнала в тот день.
Через пару дней все было кончено. На карту Белерианда был нанесен жирный крест, закипело производство нового вооружения, а будущий наместник и муж своей двоюродной сестры был отпущен домой. Я давно пала во мрак, но никогда до этого не чувствовала себя хуже.
========== 1.29. Преднамеренная жертва ==========
Совесть у меня давно была не чиста, но такой груз, как чувство вины из-за разрушения целого города, я не готова была принять, поэтому старалась как можно меньше думать о Гондолине. Старалась, но как это могло получиться, когда весь Ангбанд гудел, как растревоженный пчелиный улей? А потом, когда все ушли, я осталась наедине с собой, и плохие мысли возвращались ко мне днем, а кошмарные сны - ночью.
Маэглин продался. Велика в нем была тьма, если он согласился предать свой город ради того, чтобы впоследствии править им. Наверное, он хуже, чем я. Или нет никого хуже меня? А Идриль? Маэглину обещали, что она полюбит его и станет его женой. Я знала, что такое невозможно. В лучшем случае, это будет темная магическая страсть, как у Келегорма к Лютиэн. Да и то если Мелькор соизволит, что было маловероятно. Я, в отличие от Маэглина, теперь понимала, что править ему суждено остовами сгоревших дворцов с одержимой тенью, лишь издали похожей на его бессменную прекрасную возлюбленную. И это в лучшем случае. От этого становилось еще хуже – другого выхода не было, но я была виновата в падении целого города! Я перестала себя убеждать, что убьют лишь короля, когда увидела армию, вышедшую на Гондолин.
- Не бери в голову, - сказал Гортхаур про Маэглина. - Он бы все равно все рассказал.
Может, он и хотел меня утешить, но скорее ему нужно было увеличить свои заслуги перед Мелькором.
С горестным стоном я опустила голову на руки и снова разрыдалась. Армия ушла вчера. Такой скорби я не чувствовала с тех пор, как узнала о падении и разрушении Нарготронда, города своей беспечной юности, около пятнадцати лет назад. Только тогда я и узнала, что мой любимый брат Финрод, оказывается, был мертв, а я об этом и не догадывалась! Гортхаур сказал, что Фелагунд был жив, когда мы покинули Остров Оборотней, но тень подозрения на мгновение коснулась моего сердца. Но только на мгновение. Брат мог погибнуть и позже. А в разрушении Нарготронда, как мне сказали, во многом была виновата человеческая гордыня. Мерзкие люди! Сначала Берен, теперь этот Турин, чей отец так долго сидел у нас на башне. Как бы то ни было, моими слугами все также оставались люди, но все потому, что эльфов-рабов я боялась куда сильнее. Боялась их взглядов.
Темный Вала был счастлив, как никогда ранее. Он без конца любовался на карту, на которой был жирно отмечен Гондолин, лично следил за всеми приготовлениями и смягчился ко всем своим приближенным, что добавляло мало радости в мою печальную жизнь.
- Это будет грандиозное зрелище, девочка, - как-то сказал Мелькор и потрепал меня по щеке. Я кивнула и натянуто улыбнулась, не сомневаясь в том, какие зрелища он любит. – Ты славно потрудилась, Сильмариэн. Толку от тебя становится больше с каждым веком. Хорошо я тебя научил!
- Благодарю вас, - поклонилась я. А что, если он действительно прав?..
Гортхаур злился от того, что командовать осадой города Мелькор поручил балрогу Готмогу. Такая честь для старого соперника была для Темного Майа словно плевок в лицо, и в этом я его понимала. Это мы узнали у Маэглина всю информацию, а слава доставалась не Гортхауру, а Готмогу! Надо сказать, их противостояние во всем усилилось и почти дошло до абсурда. Как глупые мальчишки, балрог и Майа делили сферы влияния во всех сторонах жизни Ангбанда и пытались добиться большей благосклонности господина, который прекрасно все видел и не мешал им соревноваться. Я лишь пожимала плечами и слегка опасалась, что когда-нибудь они друг друга отправят во Мрак или к Намо.
Я не хотела, чтобы Гортхаур уходил на войну, хотя наши отношения и испортились после всей истории с Маэглином. Темный Майа не понимал, что для меня значил мой плохой поступок, и насколько я презирала себя. Если он и чувствовал подобное когда-то, то уже давно забыл, каково это. Он, также как и Мелькор, был поглощен подготовкой к войне, и я видела его не часто, все же он был очень занят. Мне снова приходилось описывать какие-то эпизоды из истории Ангбанда. Внешне с тех времен, когда я только появилась в здесь, ничего не изменилось, но мне казалось, что изменилось все и прежде всего я сама. Я становилась настоящей частью этого мрачного места.
