Я облачилась в куртку Алекса. От неё пахло чем-то удивительно приятным и сладким. А ещё сигаретами.

- Мне не нравится то, что ты куришь,- сказала я. – Я не хочу, чтобы у тебя был рак лёгких. Зачем? Зачем ты куришь?

- Зачем? Я не знаю. У меня зависимость, наверное,- пожал плечами он. – А ещё мне это нравится. Сигареты, как женщины. Ты наслаждаешься ими, а они тебя убивают.

- Не кури, пожалуйста,- сказала я коротко. – Не при мне хотя бы.

Мы знакомы не больше дня, а я уже выдвигаю свои условия.

Мы снова остановились под фонарём. Он бросил окурок на землю и придавил его ногой. Стал шарить по карманам куртки, которая была одета на мне. А потом вдруг смутился.

- Что? – спросила я у него почему-то радостно.

- Мне нужен,- он кашлянул без надобности,- грудной карман.

Я глупо засмеялась.

- Зачем?

- Полапать тебя хочу.

- Нет, правда?

- Жвачку достань, пожалуйста,- ухмыльнулся он.

Я достала.

Потом мы шли, жевали жвачки со вкусом малины и говорили совершенно о глупых вещах. Нам надоели умные разговоры о правящих кругах и ограниченной свободе. Теперь мы говорили о том, что способность ящерицы отбрасывать свой хвост очень мерзкая.

Я надула пузырь. Показала его Алексу, потом спустила воздуха и сказала:

- Большой, да?

Он улыбнулся и сказал:

- Нет! Не очень.

- А какой, по-твоему, тогда большой?

- Большой – это когда не помещается в рот.

Мы с ним захохотали, восхищённо глядя друг на друга. Мы были немного пьяны и счастливы очень сильно.

Теперь пузыри стал надувать Алекс.

- Такие маленькие! – своевольно хмыкнула я.

- И что? Я вот не люблю большие. Мне нравятся маленькие и упругие.

Мы снова счастливо захохотали. Я совсем не смущалась этих его шуточек, поэтому он сказал:

- Чёрт, ты такая клёвая! Из тебя вышел бы отличный парень!

- О боже, это лучший комплемент в моей жизни! – рассмеялась я.

Мы шли и весело болтали. Алекс рассказывал смешные истории из его жизни. Я хохотала безумно. Алкоголь, наверное, окончательно ударил мне в голову.

- Сейчас потрясающую шутку расскажу! – говорил Алекс. – У моей бабушки сахарный диабет…

Я звонко рассмеялась.

- Как смешно! Сахарный диабет! У бабушки! – я ударила себя по коленке.

Меня уже нельзя было остановить, и я смеялась очень долго. Кстати, что случилось с его бабушкой, у которой сахарный диабет, он так и не рассказал до конца.

Я уже видела свой дом, когда Алекс начал щёлкать пальцами. Он делал это долго, и я, не выдержав, спросила:

- Что ты делаешь?

- Я так развлекаюсь.

- Щёлканьем пальцев? – удивилась я.

- Каждую секунду в мире кто-то умирает. Я щёлкнул пальцем – кто-то умер. Чувствую себя богом. Меня это забавляет.

- Жестоко,- поежившись, сказала я.

- Да, но тебе ведь нравится.

Я ему не ответила. Но, конечно, мне нравится. Мне нравится, что его ухо проколото, а на запястье у него татуировка. Мне нравится, что он курит и пьёт. Мне нравится, что он ненавидит то же, что и я. Он классный.

Мы, наконец, зашли ко мне домой.

- Дом, милый дом! – сказала я радостно, снимая обувь.

Я утонула в моих тёплых и уютных тапочках. Мы с Алексом медленно пошли к лестнице. Он внимательно оглядывался и смотрел на всё так, будто старался это запомнить.

- А у тебя уютно.

- У тебя тоже было уютно,- улыбнулась ему я.

- Нет, не было. Когда я дома один, то чувствую себя так, словно я в какой-то гостинице, а не дома. У меня всё мёртвое и пустое. А вот у тебя уютно. Даже посуда на столе не убрана.

Это я не убрала со стола, когда обедала. Мне стало неловко.

- Извини.

- Нет! Ты не должна извиняться, мне это нравится. Я возвращаюсь домой и у меня всё всегда убрано так, как я убрал. Ничего, что напоминает мне о том, что в моём доме кто-то живёт.

- Ты такой смешной, когда пьяный! – сказала я и потащила его наверх, к себе в комнату.

Я включила свет. Шторы уже были завешаны. Электрический свет почему-то не очень всё освещал, и мне казалось, что мы в полумраке. Может, так оно и было. Но, в любом случае, уже было поздно и на улице весела густая чёрная тьма.

Мы сели на край кровати.

- Значит, мы сделаем революции или что-то в этом роде? – спросила я, радостно улыбаясь.

- Да! – Алекс заговорил очень пылко. – Обязательно! Я не хочу больше молчать! Всё это время я был словно немым! Пора нам с тобой уже открыть свои рты! Пора уже открыть всем остальным глаза! Как хорошо, что ты настояла на том, чтобы я что-то сделал. Я бы сам никогда за это не взялся! Но ты! Боже мой, я счастлив!

Я вдруг выпалила:

- Замри!

Он замер. С сияющими восторгом глазами и улыбкой, как у последнего идиота. А я в это время метнулась к фотоаппарату, ничего не подозревающему и спокойно лежащему на столе. Уже в следующую секунду у меня было фото с Алексом.

- Наше первое фото! – сказала я радостно. – Ты на нём такой счастливый! Почему ты такой счастливый?

- Человек, который хочет сделать всех счастливее, сам должен быть счастливым,- ответил он растерянно.

- Ты потрясающий! – сказала я радостно.

Он заулыбался ещё сильнее. Теперь не на одну сотую он не казался плохим парнем. Плохие парни так не улыбаются.

- Мне так хорошо,- сказал Алекс. – Давно так не было. Как бы я хотел продлить это чувство. Я бы любые деньги за это отдал. Жаль, что так нельзя, жаль, что это пройдёт в любом случае. Всё ведь проходит.

И он прав. Всё же хорошо было бы, если бы чувство, которое мы сейчас испытываем, можно было купить в магазине, чтобы продлить его хоть немного. Но нет. Многое не стоит никаких денег, но имеет огромное цену. И счастье в первую очередь.

А потом я услышала стук. Стук в окно. О, это Макс кидает камушки! Он не ложился спать, пока в моём окне не загорелся свет. Мило, правда?

- Давай подшутим над Максом! – озорно попросила я.

- Над Максом?

- Да! Это он бросает в окно камешки! У нас окна выходят друг на друга! Мы просто обязаны разыграть его!

- Ладно, а что мы…

Но я не дела ему договорить, я стянула с него майку.

- Не знаю, что ты делаешь, но продолжай,- пьяно улыбнулся Алекс.

Но я его больше не трогала.

- Отлично! – сказала я. – Теперь нужно заняться собой!

Я затрясла головой так, чтобы волосы стали встрёпанными и взлохмаченными. Потом я размазала помаду на губах, словно весь вечер только тем и занималась, что целовалась с кем-то.

- Ну, как? – спросила я. – Похоже, что мы с тобой целовались только что? О, знаешь, припусти штаны немного! Да, так, чтобы резинка от трусов была видна!

В окно снова ударилось несколько камешков.

- Мы готовы? – спросила я и получила утвердительный кивок. – Говорить будешь ты!

Я отодвинула шторы и раскрыла окно. Макс смотрел на нас, словно увидел второе пришествие, а не меня и Алекса.

- Чего тебе? Ты отвлекаешь меня от важных дел. Если, конечно, ты понимаешь, о чём я,- сказал Алекс Максу и приобнял меня.

Ещё чуть-чуть и я бы засмеялась. Но мне хотелось доиграть свою роль и посмотреть, что будет делать Макс.

Его лицо изменилось до неузнаваемости. Он заговорил так эмоционально, как не говорил ещё никогда:

- Какого?! Что ты тут делаешь? Отвали от неё! Фаер, я сейчас!

Больше мы с Алексом не могли сдерживать себя. Мы взорвались хохотам. Я держалась за живот, а потом посмотрела на Макса. Он был, мягко говоря, в шоке.

- Господи, Макс! Ты такой смешной! – сказала я, икнув.

- Ты что, пьяна?

- Я не пьяна! Я революционер! Я враг системы. Да, Алекс?

- Алекс! – Макс даже покраснел от злобы. – Ты её напоил? Что между вами было? Ты мне за всё ответишь!

Алекс засмеялся тихонько:

- Остынь. Мы просто пошутили.

- Что между вами было?! – повторил Макс разъярённо.

Мне было интересно. Я облокотилась на подоконник и уложила лицо на руки, согнанные в локтях. Мне было очень весело наблюдать за тем, как злился Макс.