А, впрочем, я ненавижу мою голову. Почти месяц в ней одна только пустота. Я лежу, смотрю в потолок и чувствую себя овощем. Хуже всего на свете чувствовать пустоту. Уж лучше ненавидеть. Даже страдать лучше, даже боль чувствовать лучше. Что угодно, но только не эта пустота. Потеря всякого интереса, вот что это. И я знаю, что эта тишина внутри меня будет вечно. Другие люди тоже иногда чувствуют что-то подобное, но они эту пустоту пытаются заполнить. Пытаются сделать это по-разному. Одни хотят заполнить эту чёрную дыру едой, другие выпивкой, некоторые заполняют её знаниями и книгами, а некоторые даже людьми. Я же ничего не делаю, только ухмыляюсь болезненно: все эти люди ещё даже и не догадываются, что дыра-то бездонная. Её нельзя заполнить. Если она появилась, то это уже навсегда.

Я полежал ещё немного, пялясь в стену, а потом встал с постели. В глазах резко потемнело. Нужно немного подождать, пока я снова смогу видеть. Потом подхожу к столу и смотрю на чёрный блокнот, который Фаер подарила мне на Новый Год. Это был лучший Новый Год в моей жизни. Потому что тогда ещё она была рядом со мной. Я уселся за стол, и взял в руки записную книгу.

Мой папа психиатр, а не психолог, но всё-таки он пытался мне как-то помочь. Говорят, если тебе плохо, и ты запишешь все свои чувства, станет легче. Я стал записывать. Я пишу письма. Письма к Фаер.

Открываю на случайной странице и читаю:

«Мне кажется, что я нахожусь на дне какого-то омута. До меня не доходит солнечный свет, все звуки кажутся мне отдалёнными и приглушёнными. Толща воды отделяет меня от света. И от жизни.

Мне кажется, что я умираю. Раньше, когда кто-то так говорил, я только ухмылялся. Теперь я никогда больше не буду на это ухмыляться. Если человек так говорит, значит, у него есть на то веские причины. Чтобы понять, что умираешь, доктор не нужен. Доктор нужен, чтобы спасти. Только вот мой доктор исчез. Он меня не спасёт больше. Никого никогда не спасёт.

Фаер, как мне тебя не хватает! Это так больно, ты даже не представляешь, как мне больно без тебя! Я, кажется, ни разу не говорил тебе о том, что ты делаешь меня счастливой. Мне так жаль, что я не говорил. Я только сейчас понял, что, если кто-то делает тебя счастливым, то нужно сказать об этом. Все должны говорить. Рано или поздно настанет день, когда сказать это будет некому. Почему я не понимал этого раньше? О, Фаер, ты делала меня таким счастливым, а я молчал об этом! Я просто ненавижу себя!

Мне сейчас так тяжело…

Иногда кажется, что я один во всём мире чувствую сейчас такую тоску. Никто не способен понять того, что я испытываю. Но всё-таки я знаю, что ошибаюсь. На целой планете, думаю, найдётся ещё несколько десятков людей, которые так же страдают. Уверен, что мои чувства не так сложны, как мне кажется. Есть люди, которые чувствуют то же самое и думают о том же.

И мне, правда, жаль, что кто-то в таком же состоянии, как и я. Чувствую себя настолько плохо, что кажется, хуже уже не может быть. Будто я опустился так низко, что больше опускаться некуда. И я застрял в этой темноте. Мне всё время одинаково плохо. Лучше не становится, хуже не становится. Тупая ноющая боль, вот что это.

Извини, что целое письмо я жалуюсь тебе на свою боль. Но ты должна знать. Ты никогда не получишь это письмо, я понимаю, но всё равно, прости. Прости, что я тебе рассказываю о том, как мне плохо. Я старался тебе никогда об этом не рассказывать раньше. Мне не хотелось, чтобы ты волновалась. Но сейчас всё изменилось. Сейчас я осознал, что только тебе одной я и мог открыться.

Макс».

Я положил блокнот на стол, открыл его на чистой странице. Сомневаюсь, что мне становится легче от того, что я пишу всё это. Но я пытаюсь. Пытаюсь делать хоть что-то.

Усталой рукой я вывожу буквы:

«Привет, Фаер.

Мне не становится лучше. Я всё так же расстроен, мне всё так же больно. И я думаю, мне никогда не станет легче. Знаешь, я раньше и не подозревал, что жить так больно. Кажется, эта боль увеличивается с каждым прожитым годом. Дети этой боли почти не чувствуют, и я рад за них. Но мне страшно подумать о стариках. Как живётся им? Я уже сейчас надломился. Если я не могу выдержать того, что давит на меня сейчас то, что со мной будет в старости, интересно мне знать.

Я ещё так молод, а у меня уже кончились все жизненные силы, Фаер. Я разочарован во всём. Разочарование – это самое сильное чувство. Особенно первое в жизни разочарование. Разочарование всегда разочарование. Оно не может быть сильнее или слабее, оно всегда одинаково давит. Это грусть и радость бывают сильными или слабыми, а разочарование всегда чувствуешь полностью. И я чувствую. И это очень больно. Это как давить с одной и той же силой на незажившую рану.

Вот чёрт…

Я, кажется, понял, что нас связывает. В смысле, связывало. Раньше. Нас связывала боль. Мне кажется, ты бы поняла всё то, что я сейчас чувствую. Более того, мне кажется, ты и сама когда-то чувствовала нечто похожее. Ты мечтала, чтобы все были счастливы потому, что сама была несчастной. Теперь, когда я почувствовал столько боли на себе, я не хочу, чтобы ещё кто-то знал, каково это. Ты, я уверен, думала так же. И мне жаль. Мне жаль, что ты знала, что такое боль. И мне жаль, что я догадался об этом только сейчас.

О, Фаер, ты такая загадочная! Я думал, что знал тебя. Думал, что видел насквозь. Но теперь мне так больше не кажется. Возможно, я разгадаю тебя, только когда поседею. Но какое это будет иметь значение? Даже сейчас это уже не имеет никакого значения. Это что-то значило, лишь когда ты была рядом. Сейчас уже слишком поздно. Время ушло, оно упущено. Время ушло, и это меня убивает.

Я столько всего упустил! Я ни разу не танцевал с тобой! Ты только подумай! Ни разу! Я так жалею об этом! Столько было возможностей, а мы ни разу не потанцевали. Как же я ненавижу себя за это. А ещё мы почти никогда не держались за руки. Я не понимаю, как мог упустить такую возможность. Мне хочется держать тебя за руку, Фаер. Я всегда думал, что это очень сближает людей. Это сближает даже больше, чем поцелуй. Как бы мне хотелось, ощутить твою ладонь в своей. Я бы её не за что не отпустил. Я бы держал её крепко-крепко.

Вот только у меня уже нет шанса подержать тебя за руку. Я упустил все возможности. Все. И мне плохо из-за этого.

Прости, не могу больше писать. Это больно. Рана в душе начинает кровоточить. Прости.

Макс».

Я опустил лицо на стол и остался так лежать. Я страдал.

Я скучаю по Фаер. Я нуждаюсь в ней, как в воздухе. Жаль, что я понял это только тогда, когда начал задыхаться. О, как же я скучаю по ней, как же я скучаю по старым временам! Если бы люди научились возвращаться в прошлое, то на земле не осталось бы не одного несчастного. Вот только люди не научатся.

Я долго лежал лицом на столе. Подкрался вечер и залил комнату красно-оранжевым светом. Я приоткрыл глаза и посмотрел в окно: небо напоминало цветом вишнёвый йогурт. Теперь мне плевать, но раньше, когда-то очень давно, я любил, когда небо окрашивалось в этот цвет по вечерам. Раньше мне нравилось, когда небо переставало быть голубым и меняло свой цвет. Мне нравились необычные цвета. Раньше.

- Ты спишь?! – раздался весёлый голос Киры.

Я поднял со стола голову.

- Нет.

- Отлично! Я принесла тебе торт! – она поставила на стол тарелку с большим куском кремового торта. – Как твои дела?

- Вспомни самый грустный момент в твоей жизни. Момент, когда тебе казалось, что лучше бы тебя вообще не было. А теперь представь, что это чувство так тебя и не отпустило и каждый божий день ты чувствуешь его так же остро, как и впервые. Вот так у меня дела.

Она посмотрела на меня удивлённо и испугано, а мне почему-то стало стыдно. Я плохой, просто ужасный брат. Кира ещё слишком маленькая, чтобы я с ней так разговаривал. Но иначе я не могу.

Сегодня, между прочим, Кирин День Рождения. Весь день на первом этаже орали дети. Хорошо, что сейчас хотя бы стало немного тише.

- Что? – спросил я мягче, когда Кира стала внимательно сверлить меня взглядом.