Уже собираясь закрыть дверцу комода, Сириусу бросился в глаза дневник с надписью «1959 год». Движимый какими-то непонятными чувствами, он взял его и открыл и начал листать, ища нужную дату.

«24 октября. Сегодня у меня родился первый племянник. Вальбурга назвала его Сириус, так захотел отец. Хотя мне семейный обычай называть детей по названиям звезд и не нравится, но должен признать имя ему подходит. Он забавный малыш и так смешно морщит лобик, когда спит. Мы с Миллисентой вместе посетили их. Орион пригласил меня стать его крестным отцом, крещение состоится в начале ноября. Вальбурга не была так мила с нами, как он. Мне было ужасно неприятно видеть, как она срывает на малыше свою злость на мужа. Надеюсь, что скоро она одумается…» Перелистнув пару страниц, Сириус снова увидел свое имя: «5 ноября.

Недавно вернулись с крещения Сириуса. Тот был великолепен: на редкость спокойный малыш. Миллисента с радостью продержала его все время на руках, шепнув мне, что хочет такого же. А вот Вальбурга, к моему сожалению, ни капли не изменила своего отношения к сыну. И когда же в ней проснется этот пресловутый материнский инстинкт? Их отношения с Орионом до сих пор напряженные и ссоры вспыхивают от малейшего пустяка».

Пробежав глазами еще несколько страниц, Сириус остановился на еще одной записи, заинтересовавшей его:

«29 декабря.

Сегодня нас посетили Орион и Вальбурга. Улучив момент, Орион рассказал мне правду о своей измене. Кое-что я уже и сам знал от несдержанной на язык Вальбурги. Но причиной неожиданной откровенности Ориона была в просьбе, которой он огорошил меня после своего рассказа. Он попросил меня посетить семью его любовницы и передать им деньги. По словам Ориона, Вальбурга неотступно следила за ним и непременно бы узнала о посещении Эйлин. Отдав мне внушительную пачку денег, он дал мне адрес девушки.

Вечером я направился туда: дом находится в одном из пригородов Лондона, он новый, но какой-то мрачный и безрадостный. Дверь открыла сама девушка. Раньше я пару раз встречал её на приемах в отцовском доме, она была крестницей тетушки Анны, та таскала её по всем приемам в надежде найти ей приличного мужа. Бедняжка очень некрасива и с безликими чертами лица, отсутствие приданого тоже играло против неё. Как она умудрилась стать любовницей Ориона, я не представлял – тот всегда любил женщин красивых и ярких, вроде моей сестры. Смутившись, Эйлин все же пригласила меня войти. Я уже вытащил деньги, чтобы передать их ей, но тут в дом вошел какой-то мужчина и с порога чуть ли не набросился на меня с кулаками:

- Кто ты такой? И чего тебе нужно от моей жены? – это было бы почти забавно, учитывая, что громадный живот его жены, но мне почему-то стало жаль именно её. Он был откровенно груб и невоспитан. И с такой ненавистью глядел на меня, что мне стало немного даже жутко. Но, увидев деньги, тут же сменил гнев на милость, предупредив при этом, что третью часть денег ждет после рождения малыша. – Эйлин родит со дня на день! – с гордостью добавил он, поглаживая живот жены. И тут черт меня дернул проявить инициативу:

- А как вы назовете ребенка? Вы уже подобрали больницу и целителя для родов, я мог бы помочь с эти… – и осекся, глядя на мгновенно побагровевшее лицо мужчины.

- Мы обычные люди и не пользуемся услугами волшебных целителей. Моя жена будет рожать в обычной больнице. Правда, Эйлин? – вопрос был больше похож на приказ, но женщина согласно кивнула головой.

- Но с помощью волшебства рожать легче! – попытался я возразить, но меня уже не слушали.

- Проводи его, Эйлин! – приказал мужчина, с любовью глядя на полученную пачку денег.

- Вы не обращайте на него внимания, сэр. Тобиас меня любит, просто он терпеть не может магию и даже слышать о ней не хочет.

- Но вы же волшебница и ребенок тоже будет таким же…

- Мы справимся, – мягко ответила Эйлин и улыбнулась. Когда улыбка озарила её некрасивое лицо, я вдруг понял, что привлекло к ней Ориона. В этой еще полуженщине-полудевочке была какая-то твердость, резко граничившая с покорностью и какой-то едва уловимой нежностью. – Передавайте Ориону спасибо от меня. Я извещу его о рождении ребенка. Надеюсь, он помирился с Вальбургой и вполне счастлив.

- А вы? Вы счастливы? Ведь Орион сломал вам жизнь! – вырвалось у меня.

- Вовсе нет. У меня все отлично. Я всегда знала, что сам Орион никогда не станет моим, но то, что мне удалось у него взять, – она нежно погладила себя по животу, – останется со мной навсегда. А Тобиас? Он хороший человек, просто не приемлет магию. Но, думаю, он привыкнет, особенно когда родится малыш.

- Удачи вам! Если будет что-то нужно, то вы всегда можете обратиться ко мне, – я протянул ей свою визитную карточку, но Эйлин, покачав головой, молча отказалась её взять.

Бедняжка, мне было искренне жаль её. Орион ураганом пронесся по её жизни, мимоходом испортив ей жизнь, а она так защищает его…»

Это было уже ближе к тому, что хотел узнать Сириус, но имена родителей незаконнорожденного брата ему не о чем не говорили. И Сириус принялся просматривать дневник дальше. Но только в дневнике за 1960 год он нашел то, что искал:

«15 января.

Сегодня Орион поведал мне, что Эйлин уже родила сына. Назвали его Северус. Орион не видел его, да и, как он мне признался, и не хочет его видеть в дальнейшем. Во всяком случае, отдав мужу Эйлин оставшуюся часть денег, он тут же вычеркнул мальчика и его мать из своей жизни. Я не часто жалуюсь на провидение, но почему нам с Миллисентой, так хотевшим иметь детей, это не удается, а Орион с такой легкостью отказывается от собственного сына? Позволяет другому мужчине стать его отцом! Мерлин! Я бы все на свете отдал бы за возможность стать отцом. Иногда ночью я слышу, как плачет Миллисента. И знаю почему…»

Ошеломленный Сириус закрыл дневник. «Родился в январе 1960… редкое имя Северус... Северус!»

Единственный известный ему человек с таким именем идеально подходил под все это. Но поверить в то, что Снейп его родной брат было трудно, почти невозможно.

«И разве он Снейп?» – возразил внутренний голос. «Он тоже Блэк, как и ты!»

И тут ему вспомнился рождественский обед на втором курсе:

«…- И за что тебя наказали в этот раз, Сириус? – ухмыльнувшись, спрашивает отец.

- О, за сущий пустяк. Мы подсунули Нюнчику крысу в сумку.

- И тот завизжал, как девчонка? – улыбнувшись, продолжил отец.

- Да нет! Его сумку почему-то открыла Беатрис Нотт, она-то и подняла такой вопль, что перепугала всех, особенно несчастную крысу, та вылезла из сумки и попыталась спрятаться. Что там потом началось!

- А этот – Нюнчик? Как его зовут? С какого он факультета?

Обрадовавшись, что отец всерьез заинтересовался его делами, Сириус отвечает:

- Северус Снейп, он со Слизерина. Такой противный мальчишка, при учителях тихий, но нам с Джеймсом спуску не дает, – скорчив гримасу, с сожалением добавляет он. – Но мы все равно его достанем!

И тут же затылок обжигает тяжелая затрещина:

- Марш в свою комнату! И не смей выходить до завтра, ты наказан! – шипит мать.

Сириус переводит недоуменный взгляд на отца, но тот никак не реагирует на несправедливые слова матери…»

Тогда Сириус так и не понял, что именно разозлило мать, но сейчас все встало на свое место. Выходит, родители знали о том, что его родной брат учится с ним на одном курсе. Мать ладно, её реакция вполне понятна, но отец – как он мог делать вид, что все в порядке? И даже не упомянуть внебрачного сына в завещании. Сириус знал о материальных проблемах Снейпа, тот с первого курса был одним из самых бедных студентов и исправно получал стипендию. Сириус никак не мог понять, почему отец позволил, чтобы его сына вырастили почти в нищете, да еще, чтобы его растил маггл. И еще – Сириус не понимал, что ему теперь делать? Не бросаться же к Северусу в объятия с криком: «Брат!» Над всем этим следовало серьезно подумать. В этот момент его глаза закрыли ладошки Анны:

- Угадай, кто это? – засмеялась она.