Джеймс проводил его взглядом, он почувствовал тревогу и печаль Флоренца, поэтому не стал препятствовать его исчезновению с праздника. Поймав внимательный взгляд Нарциссы, он успокаивающе улыбнулся ей.

Их прощальная вечеринка в лесу продолжалась до самого рассвета…

***

Донна с трепетом открыла небольшую коробочку, присланную Нарциссой. Там был небольшой медальон в форме ракушки и письмо. Она тут же начала его читать и в этот момент дверь её комнаты распахнулась, девушка тут же попыталась спрятать медальон и письмо, но было поздно.

- Отдай мне письмо! – приказал Роберт и протянул руку.

- Нет, это мое письмо, – твердо возразила Донна. – Тебя это не касается!

- Неужели? – неприятно ухмыльнулся тот. – Акцио письмо! Акцио медальон! – с торжествующим смехом он поймал их. Донна было дернулась к нему, но поняла, что не может даже пошевельнуться. Ей оставалось только с яростью в глазах наблюдать за похитителем. Тот прочел письмо и поднял взгляд на неё. Потом подошел к камину и бросив в него порошок, позвал кого-то.

- Ты, сволочь, отпусти меня и отдай письмо, а не то…

- Что ты мне сделаешь? – усмехаясь, спросил Роберт.

- Расскажу все папе, – попыталась напугать его Донна.

- О чем ты расскажешь папе? О том, что ты, проклятая извращенка, собралась опозорить семью, сбежав из-под венца? Он убьет тебя, если узнает о твоих наклонностях…

- А ты мне завидуешь? – вдруг усмехнулась сестра.

- Чему я завидую? – поморщился тот.

- Тому, что я сумела признать, что я не такая, как все девушки. А вот ты скрываешь свои наклонности даже от самого себя. Но меня-то тебе не обмануть, я отлично вижу, как ты смотришь на Ивэна… – договорить ей Роберт не дал, со всего размаха влепив ей пощечину.

- Заткнись, – почти прорычал он. – Твои идиотские вымыслы меня не интересуют.

Удар был так силен, что голова Донны мотнулась в сторону, но она упрямо продолжала:

- Признайся же, Бобби, ты хочешь его, просто страстно желаешь получить Ивэна в свою…

Второй удар был нанесен с еще большей силой, Роберт пришел в бешенство от её слов и заорал:

- Заткнись, сука! Я нормальный парень!

Донна сплюнула кровь изо рта ему прямо в лицо:

- Нормальные парни подглядывают за девушками, а ты? Забыл, где я застала тебя в прошлом году? Тебе понравилось дрочить, наблюдая за моющимся Вильямом? Я все видела, Роберт. И расскажу об этом отцу, как только увижу его! – она с торжеством расхохоталась. – Посмотрим, как ты будешь оправдываться…

- Ты никому ничего не скажешь! – Роберт поднял волшебную палочку и навел её на сестру.

В этот момент палочка вылетела у него из рук:

- Идиот! Ты хочешь испортить нам весь план! – у камина стоял Люциус Малфой. – Письмо и портал! – приказал он.

Роберт протянул ему письмо и медальон. Люциус тут же начал его читать.

- Малфой! Разве ты сейчас не должен готовиться к завтрашнему событию? – тот не отвечал, но Донна не унималась. – Твоя первая жена погибла при странных обстоятельствах, говорят даже, что ты сам её убил! Она собиралась тебя бросить, а ты не смог этого допустить. И знаешь, если ты похож на своего братца, то мне вполне понятны её мотивы бросить тебя…

- Обезъяз! – Малфой спокойно прочел письмо еще раз и перевел взгляд на «умолкшую» Донну. – Я же не твой брат-молокосос, меня тебе не удастся вывести из себя и заставить убить. Ты останешься жива до тех пор, пока не придет пора активировать портал. Только ответь мне на один вопрос, Донна: каково это знать, что скоро твои друзья умрут из-за твоего «предательства»? И последней будет мысль о том, что это ты предала их! – Донна ответила ему взглядом полным ненависти и страха. Люциус отвернулся от неё и посмотрел на Роберта. – Она не должна сбежать или умереть до девятого июля. Ты отвечаешь за это собственной головой!

Тот согласно кивнул, и когда Люциус исчез в камине, снял с сестры заклинание:

- Инки! Инки! – громко сказал он. – Позови её сама или я прикажу другим домовикам привести твою любимицу!

- Нет! – отрицательно покачала головой Донна.

- Да! Ты сейчас вызовешь её и прикажешь слушаться меня или я сам её найду, и тогда она умрет!

Их молчаливая дуэль взглядами продолжалась несколько минут. Потом Роберт, ухмыльнувшись, позвал:

- Билли! Бинки!

Перед ним мгновенно аппарировали два домовика и покорно склонили головы:

- Приведите ко мне Инки! – приказал он, пристально глядя на сестру.

- Ты не посмеешь! – выдохнула Донна.

- Подожди пару минут и сама увидишь, – ехидно заметил Роберт.

В комнате воцарилось тяжелое молчание, прерываемое лишь их дыханием.

Через пять минут Билли и Бинки вернулись вместе с Инки.

- Вон! – тихо приказал им Роберт и, подняв волшебную палочку, навел её на Инки. Та, преданно смотря на хозяйку, молча ждала.

- Нет! – выкрикнула Донна. – Инки! Слушайся только Роберта, я дарю тебя ему!

Роберт довольно ухмыльнулся:

- Молодец, ты спасла ей жизнь. Инки, – обратился он к своей новой служанке, – отправляйся в мой дом на Гордон-стрит в Лондоне. Приведешь его в порядок, и будешь следить за ним, жить останешься там же. Я запрещаю тебе переступать порог этого дома и не смей впредь отзываться на призыв Донны. Или связываться с ней любым другим путем, будь то письмо, камин или другие пути связи. Ясно?

- Да, хозяин, – пискнула домовиха и, жалобно посмотрев на Донну, аппарировала прочь.

Донна опустила голову, пряча слезы. Тем временем из палочки Роберта вылетели веревки и опутали её руки и ноги.

- Так будет надежнее, – удовлетворено добавил он. – Еду тебе будут приносить раз в день. И, кстати, у тебя еще есть шанс остаться в живых, если ты все же согласишься выйти замуж за Макнейра…

- Нет, я предпочту умереть, – гордо ответила сестра.

- Это твоя жизнь, – равнодушно пожал плечами Роберт. – Но твоих друзей все равно не спасти. И спасибо за помощь, благодаря тебе, я теперь на хорошем счету у Темного лорда, – с каким-то злорадством добавил он.

- Только такой извращенец, как ты может находить в этом удовольствие! – скривилась Донна. – Но ты очень сильно пожалеешь об этом в будущем, – мрачно добавила она.

Испытывая почти физическое наслаждение, Роберт заткнул кляпом ей рот и покинул комнату.

***

Лиззи почти трясло от страха и возбуждения. Переодеваясь в подготовленную матерью красивую ночную сорочку, она и боялась, и трепетала одновременно. Трепетала оттого, что наконец-то окажется наедине со своим любимым, и боялась его реакции на то, что она уже не девственница. Все эти месяцы Лиззи прожила в сомнениях, стоит ли рассказать Люциусу правду или, воспользовавшись советом Дианы, восстановить потерянную девственность с помощью нужного зелья. Спросить у мамы совета Лиззи не хватало смелости, тогда пришлось бы рассказать и про историю с Абрахасом. А ей было слишком стыдно и страшно признаваться в собственной глупости. Но и воспользоваться зельем Лиззи так и не решилась, против него существовало особое заклинание, позволяющее без труда выяснить правду. А если Люциус им воспользуется? Пусть лучше с самого начала знает правду! Именно так и решила Лиззи в последний момент.

- Я скажу ему сразу, как только мы окажемся в постели, – решительно прошептала она собственному бледному отражению в зеркале. И в этот момент дверь спальни отворилась и вошел её новоиспеченный супруг.

Люциус вошел легко и непринужденно, без малейшего следа волнения на лице, словно они уже давно женаты. Лиззи даже ощутила легкую досаду от его спокойствия:

«Мог бы и понервничать немного!» – подумала она совершенно по-детски, совсем забыв, что новобрачному уже стукнуло двадцать пять, да и о любви он ей никогда не говорил. Впрочем, Лиззи все еще надеялась, что Люциус припас слова любви для их первой ночи.

Выбросив досаду из головы, Лиззи робко улыбнулась своему мужу. Люциус небрежно улыбнулся ей в ответ и принялся снимать с себя свадебную мантию. Бросив её на стул, он снял и рубашку и остался в одних черных брюках. Лиззи жадно наблюдавшая за ним, невольно смутилась, увидев его полуголым. Ей он показался самым красивым мужчиной на свете. Впрочем, опыт её в этом был минимален и ограничивался лишь обнаженным Стивеном. Но разве можно сравнивать тело семнадцатилетнего подростка и взрослого мужчины вроде Люциуса. Когда муж уже взялся за пуговицы на брюках, Лиззи спохватилась, что разговаривать с одетым мужем ей будет легче, чем с голым.