– Конечно, – криво усмехнулся Снейп. – Вам это без всяких усилий досталось.

– Как и вам, – парировала Гермиона.

Дамблдор опередил Снейпа с ответом.

– Гермиона, это в ваших же интересах, – произнес директор. – Отделом по делам несовершеннолетних сейчас заведует довольно неприятная особа, почитающая традиции свыше всяких разумных границ. Я с трудом выиграл у нее бой за перенесение вашего дела об опекунстве. Прошу вас, отнеситесь с уважением к моим стараниям.

Гермиона была зла на Дамблдора за умение расставить акценты в выгодном ему свете. Теперь она вроде как обязана согласиться.

– Если это вас смущает, – вкрадчиво промурлыкал Снейп, – можете запросто отказаться от наследства. Вы ведь не рветесь в дворянки, как мне помнится?

Гермиона сцепила зубы. Да за кого он ее принимает?

– Я на ваше наследство не претендую и отца себе не выбирала! – со злостью выпалила она.

– Однако факт остается фактом, – вмешался лорд Стивенсон. – Вы – дочь мистера Снейпа и он имеет полное право взять над вами опеку даже без вашего согласия. Мы поставили вас в известность, и, думаю, вопрос исчерпан.

Гермиона опешила, но возмущаться вслух не посмела – лорд Стивенсон вызывал у нее крайнюю робость своим суровым обликом.

– Я тоже так считаю, – злорадно бросил Снейп. – Увидимся первого сентября, мисс.

И они на пару с Дамблдором отбыли через каминную сеть. Гермиона чувствовала себя прямо-таки обманутой. Выходит, ее мнение ничего не значило с самого начала! Она повернулась к леди Снейп, продолжающей восседать рядом.

– Я все же не считаю это хорошей затеей! – уведомила Гермиона. – Меня воспитали маглы, и я учусь в Гриффиндоре! По мировоззрению и поведению я самая настоящая грязнокровка! Не думаю, что у нас с вами найдется много общего!

– Все это поправимо, – после паузы произнесла леди Снейп.

– И что с того?! – взвилась Гермиона. – Я вот не хочу меняться! Я себе нравлюсь такой, какая есть! – и она отвернулась, упрямо скрестив руки на груди.

Некоторое время царило мучительное для Гермионы молчание. Ей хотелось, чтобы леди Снейп ушла наконец, тем более что она чувствовала легкие угрызения совести из-за того, что выместила свой гнев на ней. Кажется, леди Снейп единственная этого не заслуживала.

Женщина поднялась с кушетки и спокойным тоном произнесла:

– Как для гриффиндорки вы жутко несправедливая особа. Мы ведь тоже не знали о вашем существовании, и для нас это не меньшее потрясение, чем для вас, что вы с Северусом выразили очень похоже, между прочим.

Гермиона возмущенно вскинула голову. Леди продолжала:

– Смею заметить, в этом есть и толика вины ваших магловских родителей. Я бы от вас не отказалась ни при каких обстоятельствах и неважно, кто вас воспитал и на каком факультете вы учитесь. Вы – моя единственная внучка и других у меня, скорее всего, уже не предвидится. Очень нечестно заранее лишать меня вашего расположения.

Гермиона покраснела до корней волос и пристыжено опустила голову. Леди Снейп неожиданно наклонилась и, быстро коснувшись губами ее макушки, стремительно покинула гостиную.

Теперь Гермиона окончательно разозлилась на себя. И что на нее нашло? Это скорее в духе Рона.

– Вы можете извиниться в письме, – вдруг сказал лорд Стивенсон, который все это время безмолвно наблюдал за ней.

Это было последней каплей. Гермиона спрятала лицо в ладонях и заплакала от стыда.

========== 4. Кое-что о родной матери ==========

К вечеру Гермиона достаточно пришла в себя, чтобы написать то самое письмо с извинениями, о котором говорил лорд Стивенсон, и нацарапать короткие послания Гарри, Рону и Джинни. Осталось только каким-то образом отыскать в лабиринте коридоров путь к совятне.

Стивенсон-мэнор очень понравился Гермионе. Особняк был вовсе не таким, какими она воображала родовые гнезда дворян. Залитый светом, который густым потоком струился сквозь широкие окна и отражался от светлых стен, утопающий в букетах цветов, обставленный хрупкой и невесомой на вид мебелью, дом был воплощением изящества и легкости. По сравнению с мрачным суровым Хогвартсом, напоминающим средневекового феодала, Стивенсон-мэнор выглядел легкомысленной французской кокеткой. Блуждание по его коридорам доставило Гермионе немало удовольствия, хотя она и понимала, что таким образом не доберется до совятни в ближайшие дня два. К счастью, проходя мимо одной из приоткрытых дверей, Гермиона заметила сидящую у окна женщину. Густая волна каштановых волос закрывала ее лицо и в живописном беспорядке струилась по плечам, затянутым в голубой шелк платья.

– Извините, – робко произнесла Гермиона.

Женщина вздрогнула и обернулась, и Гермиона узнала в ней ту самую девушку с фотографий Сириуса. Только теперь она выглядела старше, и ее правую щеку пересекал тонкий белоснежный шрам.

Талия Стивенсон на секунду отвернулась, вздохнула и поднялась навстречу Гермионе с лучезарной улыбкой. У Гермионы перехватило дыхание – до того женщина была красива, еще прекраснее, чем на фотографиях. С ней не сравнилась бы и Нарцисса Малфой.

– Добрый вечер, – улыбнулась Талия.

Глаза у нее были двух цветов одновременно: светло-карие, как молочный шоколад, но вокруг зрачков рассыпались, словно осколки серебра, серые вкрапления, из-за чего глаза лихорадочно блистали.

– Вы, должно быть, мисс Гермиона Снейп? – Талия произнесла это словосочетание так непринужденно, что Гермиона опешила, застигнутая врасплох.

– Я – Талия Стивенсон, – после паузы приветливо продолжила женщина. – Мисс Талия Стивенсон, как любят подчеркивать мои знакомые, – в ее голосе скользнула нотка иронии, звонко-серебристая, как осколки льда в ее глазах. – Если вы насчет ужина, то он будет подан через сорок минут – у нас принято ужинать поздно.

– Мне нужно в совятню, – пролепетала Гермиона. – Если можно, конечно.

– Разумеется, – насмешливо сказала Талия. – Вы же не заперты здесь. По крайней мере, не совсем, – ехидным тоном закончила она. – Следуйте за мной.

Гермиона покорно направилась вслед за ней. Ее так и подмывало спросить что-нибудь о Сириусе, но, вместо этого, она заметила:

– У вас красивый дом. Такой светлый.

– Это лишь признак нашей невысокой родовитости, – отозвалась Талия все тем же ироничным тоном. – Наш дом, как и наш род, не такой уж древний. Нам далеко до Принцев, Малфоев, Макнейров и, частично, до Блэков, – на ее губах появилась то ли саркастичная, то ли грустная улыбка.

Гермиона неловко кивнула. Ей показалось, будто Талия знает о ее тайном любопытстве, поэтому Гермиона решила уйти от щекотливой темы в сторону – не очень-то вежливо расспрашивать едва знакомых людей об их личной жизни.

– Простите, вы, случайно, не слышали чего-нибудь о Гиневре Морроу? – спросила Гермиона.

Талия продолжала довольно неприятно улыбаться.

– Что-то вроде того, – наконец отозвалась она. – Была невестой вашего отца и стала вашей матерью.

– Невестой, – повторила Гермиона. – А где она сейчас? Она умерла?

Талия заметно напряглась и отрывисто произнесла:

– Она в Азкабане. Пожизненно.

Гермионе стало дурно. Ох, и почему ей даже в голову это не пришло?

– Она б-была Пожирательницей? – с трудом выговорила она.

– Да, – хмуро ответила Талия. – Одной из лучших. Очень сильная колдунья.

Гермиона сглотнула. Ее мир разбивался на все более мелкие кусочки – скоро он совсем превратится в прах. Ее мать была Пожирательницей смерти, одной из этих жестоких тварей!

– Мы не выбираем родителей, не расстраивайтесь, – мягко сказала Талия. – Здесь нет вашей вины, и глупо думать иначе. Не мучайте себя, у вас и так многое произошло в последнее время.

Гермиона с благодарностью взглянула на нее.

– К тому же, – задумчиво протянула Талия, – кто знает, что толкает нас на неверный путь. О Пожирателях смерти сложно судить однозначно.

– Почему вы так думаете? – недоверчиво спросила Гермиона.