– Оу, – Талия сложила губы трубочкой и подняла брови, имитируя неловкость и грандиозное удивление.

Нет, она, конечно, была немного удивлена, но Гиневра достаточно ее знала, чтобы понять – леди Блэк на нечто подобное очень рассчитывала. Сама же Гиневра не знала, как ей относиться к увиденному. То, что она заблуждалась насчет младшего Блэка, она уже уяснила для себя. Как и то, что ему в свое время было удобно притворяться разбалованным великовозрастным дитем: когда тебя недооценивают, у тебя больше возможностей, чем у многих других. Но что он за человек, Гиневра и близко не разобралась. И, что еще хуже, она затруднялась сказать, насколько хорошо разбирается в людях ее дочь.

– Подсматривать нехорошо, Северус, – заметила Талия.

Северус резко повернулся к ней.

– Я очень благодарен Блэку за вовремя оказанную помощь, – зашипел он, – но это не повод, чтобы грызть лицо моей дочери!

Гиневра не смогла удержаться и прыснула со смеху. В сочетании с гневным выражением лица Северуса фраза звучала особенно блестяще. Снейп тут же метнул злой взгляд на нее.

– Извини… – начала Гиневра.

– А что здесь такого? – звенящим от проглоченного смеха голосом осведомилась Талия. – Твоей дочери когда-нибудь придется выйти замуж, а Регулус наследует титул Сириуса. Он – первый в списке возможных претендентов на руку мисс Снейп.

– Я не желаю состоять в родстве с твоим мужем! – последовал ответ. – Еще не хватало, чтобы ему досталось все мое имущество!

От последней фразы Гиневре стало неловко. Северусу следовало бы жениться на другой женщине, и завести сына, а не мучиться угрызениями совести по поводу того, что не смог спасти ее от Азкабана.

– Вы, извините, тоже не подарок с бантиком, – в голосе Талии появился лед: она не терпела, когда кто-нибудь смел всерьез нелестно отзываться о Сириусе. – Вам напомнить о проклятье?

Гиневра нахмурилась. Все-таки Талия бывает невозможной стервой. Сейчас подруга подняла брови, всем своим видом говоря «Что? Съели?»

– Ну, разумеется! – презрительно фыркнул Северус. – Гермиона с этим проклятьем справится, вместе с талантом Снейпов к ментальной магии ей передалась и наша способность в целом держать магию под контролем. Чем сильнее она в ментальной магии, тем умелее обращается со всеми остальными своими способностями, – он сделал паузу, чтобы дамы могли сполна оценить блестящее наследие Снейпов, а затем желчно произнес: – И не надо тут говорить, будто ваш Регулус, зная всю подноготную, согласен на ней жениться! Я еще поверил бы, будто он ни сном ни духом о проклятье!

Откровенно говоря, Гиневру немного задели его последние слова: выходило так, будто, по его мнению, в Гермиону невозможно влюбиться. Она опять посмотрела вниз: парочка все еще обнималась.

– Он знает, – отчеканила Талия, а потом усмехнулась: – Видишь, Снейп, у тебя уже нашлось нечто общее с будущим зятем.

Гиневра заметила, что Северусу стоило огромных усилий остаться внешне невозмутимым. Он долго молчал, подыскивая подходящую язвительную реплику, но Талия заговорила первой:

– В конце концов, твоя дочь не за Сириуса замуж выходит, Регулус к школьной вражде Мародеров с твоей компанией никакого отношения не имеет! Или, по-твоему, Гермионе больше подходит Рей Мальсибер, юноша, известный своей, гм, непостоянностью? Или Теодор Нотт? Или вообще Рабастан Лестрейндж?

Гиневра смотрела, как Гермиона гладит Блэка по волосам, коротко целует его и прижимается щекой к его лицу. Рассмотреть выражение лица дочери отсюда не представлялось возможным, но Гиневра и так уже знала, что Гермиона крепко влюбилась. Что ж, в конечном итоге это – самое главное. В душе Гиневра оставалась слишком гриффиндоркой, чтобы всерьез поставить на первое место интересы фамилии, которые, к слову, пострадают не более чем в любом другом случае.

– Талия, угомонись! – вмешалась она, пока не начался настоящий скандал. – Позови, пожалуйста, Сириуса.

Талия была достаточно рассудительна и ни словом, ни жестом не продемонстрировала Северусу своего торжества, хотя определенно его испытывала. Когда дверь за ней закрылась, Снейп прошипел:

– Я не собираюсь даже обговаривать такую возможность!

– Ты ревнуешь или упрямствуешь? – деловито осведомилась Гиневра.

– Ни то, ни другое! – очень правдоподобно возмутился Северус, потому что не желал признаваться в подобных чувствах в первую очередь себе.

Гиневра помолчала, подбирая нужные слова.

– По-моему, это не тот случай, когда тебе следует ставить на первое место свои интересы, – наконец, прохладно заметила она. – Тем более Талия права: лучшей кандидатуры нам не сыскать. И он же почему-то отправился за Гермионой в Сид.

– Естественно! – взвился Северус. – Он же знал, что без нее никто из нас оттуда не ушел бы! А учитывая то, что рассказала об особенностях Меток Андромеда, им очень выгодно снять знак с как можно большего количества Пожирателей. Темного Лорда определенно нужно ослабить.

– Ты себя вообще слышишь? – вспылила Гиневра. – Ты так говоришь, будто даже не допускаешь мысли, что в Гермиону можно влюбиться!

– Регулус – слизеринец…

– Ты тоже! – напомнила она.

Северус раздраженно тряхнул головой.

– В конце концов, в брачном контракте можно указать, что владения Принц могут переходить по наследству исключительно потомкам Гермионы и Регулуса, а не Сириуса, – резонно отметила Гиневра.

– А если у Сириуса родится сын, что тогда? – вкрадчиво поинтересовался Северус.

Ответа на этот вопрос у Гиневры не было.

– Сейчас он придет, и поговорим, – мрачно сказала она, а мысленно дала себе обещание сделать все возможное, чтобы этот брак состоялся, потому что ее дочь должна выйти замуж только за того, кого так обнимает.

***

Кровь почти мгновенно перестала хлестать из руки Сириуса, стоило только Нарциссе приложить сияющую бледно-голубым ладошку к ране. Когда она исцеляла раны, нанесенные Макнейром, всегда приходилось использовать свой талант по максимуму.

– Обязательно выпей кроветворное зелье, – распорядилась она, заклятьем счищая кровь с пальцев.

– Сложно определить, кто из вас больший олух! – гневно произнесла Талия, глядя на Уолдена.

– Тали, я сам во всем виноват, – отозвался Сириус с чисто гриффиндорским великодушием.

– Он сам виноват, – чисто по-слизерински не стал спорить Макнейр.

Нарцисса не удержалась, чтобы не уколоть его:

– Ну, разумеется, а избытком интеллекта вы оба никогда не были отягощены.

– Ох, как завернула, – Макнейр искривил губы в насмешливой ухмылке. – Сразу видно, что много умных книжек читаешь. Наверно, поэтому ты такая…

– Какая? – резко повернулась к нему Нарцисса.

Макнейр секунду молчал, будто решая, какую версию озвучить.

– Благовоспитанная и высокоинтеллектуальная, – наконец, с серьезной миной ответил он.

Нарцисса одарила его надменным взором и сухо бросила:

– Не в пример некоторым.

– Куда уж нам, – легко согласился Макнейр.

Нарциссу немыслимо раздражала его манера воспринимать любые выпады в его адрес с абсолютным спокойствием: если его называли дураком или слабаком или еще кем, Макнейр всегда оставался невозмутим, не начинал спорить и никогда не доказывал свою правоту, будто его напрочь не интересовало мнение окружающих. Как можно так наплевательски относиться к своей репутации, для Нарциссы оставалось загадкой. Она всегда старалась угодить всем, выглядеть идеальной в глазах всех окружающих. А почему Макнейр вот так просто, будучи слизеринцем, и пальцем для этого никогда не пошевелил? И притом его уважает даже Люциус, с его мнением считаются все сколько-нибудь благоразумные люди!

– С тобой хочет поговорить Северус, – сказала Талия Сириусу.

Они посмотрели друг другу в глаза, короткое мгновение безмолвного диалога, и Сириус кивнул. Нарцисса всегда завидовала парам, которые умели без слов говорить друг с другом. Казалось, будто их всегда связывает неимоверно тонкая, невидимая глазу, но бесконечно крепкая ниточка. В детстве, глядя на такие взгляды родителей, Нарцисса была убеждена, что у нее все будет точно так же, что по-другому и быть не может, когда выходишь замуж. Оказалось, бывает еще и не так.