— Да я и не спорю, что нужно. Вопросы только в том — куда и как.

— Нет, главное — это выбраться отсюда. Отсюда, понимаешь? Куда — это уже не так важно. Там разберёмся.

— И ты готов так рисковать? Ведь если бы мы только вдвоём были, а так у нас ребёнок ещё слишком маленький.

— Вот ради неё, ради дочки нашей, мы и должны отсюда выбраться. Ты только представь, что она, когда вырастет, тоже, точно так же как и мы сейчас, будет здесь барахтаться в той же самой холодной воде, стараясь взобраться на очередной скользкий камень.

— Нет, только не это. Я согласна, выбираться нужно, но сначала нужно всё тщательно обдумать, подготовиться.

— А как, как готовиться?

— Да не знаю я, чего ты меня допытываешь? — огрызнулась она, прекрасно понимая, что напрасно на него злится. — Ты же у нас глава семьи, вот и скажи, что нам делать дальше!

— Вот я и предлагаю воспользоваться тем выходом, которым пользовались уже до нас. Другого всё равно нет.

Она вновь посмотрела на дверной проём, но почему-то абсолютно никакого воодушевления при мысли, что именно там может быть выход, не испытала. Более того, даже тени надежды и то не шевельнулось в её душе.

— Что-то мне подсказывает… — начала она, но очередная волна смыла конец фразы с её губ, перемешала слова с мутью и тут же утопила у подножия камня.

— Что ты говоришь? — переспросил муж.

— Ладно, ничего. Давай уже хоть что-нибудь делать.

— Давай, — тоже без тени воодушевления отозвался он и взял у неё ребёнка.

Дождавшись перерыва между волнами, они оба оттолкнулись от скользкого камня и поплыли в сторону проёма. Он держал одной рукой малышку, другой загребал воду, а она держалась рядом, чтобы в случае необходимости перехватить у него ребёнка. Плыли молча, погружённые в тяжёлые мысли.

Вскоре дверной проём вырос над их головами, и они с облегчением ухватились за каменный парапет. Отдав ей дочку, он взобрался на парапет первым, затем вновь взял ребёнка у неё из рук и помог взобраться ей.

Парапет был узким, стоять на нём было не очень удобно, зато наконец-то они были не в воде. С этого места церковь была видна намного лучше, и каждый из них со щемящим сердцем подумал об одном и том же — как многое мы упускаем из виду и понимания, занятые тем, что просто стараемся удержаться на плаву. И, что самое обидное, сколько мы тратим сил на это выживание! Сколько времени! А ведь жизнь идёт дальше. Время никого не ждёт. И в этом барахтании проходит жизнь. День за днём. Неделя за неделей.

А волны со временем становятся всё выше, всё опаснее. И этим волнам всё равно, кого стараться смыть с камня — взрослого мужчину или младенца. От осыпающихся стен вода всё грязнее, а от длительного нахождения в холоде мышцы уже не способны работать в полную свою силу. Грязное, неуютное место, где не может быть счастливого будущего…

Дверной проём был прямо перед ними, и теперь им стали видны некоторые подробности, которых они не замечали раньше. Покосившаяся из-за широкой трещины в стене дверная коробка несла на себе следы запустения. Двери на ржавых петлях давно уже не было, а высокий порог был со множеством выбоин и следов тлена.

Осторожно подойдя к нему, они выглянули наружу. Как оказалось, сразу за порогом начиналась лестница, ведущая вниз.

— Почему лестница ведёт вниз? — недоуменно спросил он, но жена лишь пожала плечами.

Лестница была деревянной и, по всей видимости, очень старой. Следы тлена и ветхости так явственно чувствовались в этой ненадёжной деревянной конструкции, что она непроизвольно поморщилась.

— Ты собираешься нас тащить туда? — спросила она мужа, недоуменно озирающегося по сторонам.

Он пожал плечами:

— А что делать?

— Ты уверен? Что-то не кажется мне эта лестница надёжным путём.

— У тебя есть другие предложения? Если есть, говори. Потому как я сам никакого другого выхода отсюда не вижу.

Осторожно, держась за стену, чтобы не соскользнуть обратно в воду, плещущуюся прямо у их ног, она развернулась и ещё раз окинула взглядом церковный зал. Облупленные стены, дырявый купол, вода вместо пола, камни… Свет! Тот самый исходящий от прямоугольника на стене свет, который она видела раньше!

— Слушай, а что там такое? — тронула она мужа за плечо и указала на источник света.

Он посмотрел туда и пожал плечами:

— Понятия не имею. Думаешь, там выход из этого болота?

— Из болота или нет, не знаю. Но что-то мне подсказывает, что из нашего прозябания мы можем выбраться именно там.

— Думаешь, здесь не выбраться? — Он вновь принялся смотреть на деревянную конструкцию, по которой, как он думал, вылезли на простор уже несколько тысяч человек. По крайней мере, где-то он об этом слышал. — По-моему, лестница нас выдержит. А там — и твёрдая почва под ногами. Трава.

— Послушай мою интуицию, не нужно нам туда лезть, — покачала она головой, — лучше давай доберёмся до этого источника света.

— Ну и что нам это даст? — скептически спросил он. — Свет и свет. Мало ли что там светится. А здесь — выход.

— Куда? Ты знаешь?

— Не куда, а откуда. Эта лестница ведет ОТСЮДА, вот что главное. Ну что, сколько можно ждать? Ведь время-то идёт!

Она вздохнула и посмотрела на дочку. Девочка улыбалась миру, в котором жила, и чувствовала себя совершенно счастливой.

— Знаешь что, — сказал вдруг он, — давай сделаем так. Я полезу первым, потом осмотрюсь там и вернусь за вами.

При этих словах мужа её сердце неожиданно наполнилось такой невыразимой тоской, что на глаза навернулись слёзы.

— Ты не вернёшься, — прошептала она еле слышно.

— Что за глупости и упаднические настроения? — удивился муж. — Ну, конечно же, вернусь. Конечно, вернусь!

— Нет, не вернёшься. Не вернёшься…

Она заплакала и тут же проснулась.

Вокруг было темно, по щекам текли горячие слёзы, мгновенно впитываемые подушкой в тот момент, когда они её достигали, а из груди вырывались сдавленные рыдания. Она рефлекторно, ещё не вполне понимая, что это был сон, зажала себе рот руками, и рыдания, потеряв выход из лабиринта её дыхательных путей, оказались запертыми внутри. Несколько секунд она просто лежала, осознавая произошедшее, а затем почувствовала некоторое облегчение. Сон, это был сон.

Дочка спала в полуметре от неё в своей кроватке, рядом сопел муж. Он был здесь, вместе с ней и их ребёнком, а никакой прогнившей лестницы не было…

Внезапное воспоминание пронзило её, и слёзы на глазах выступили вновь. Муж! Он ведь последнюю ночь спит рядом с ней, а уже завтра утром, завтра утром…

Она тихонько встала с постели, накинула халат и присела рядом с ним. Когда они познакомились, это был весёлый и беззаботный студент, мечтающий о счастливом и обеспеченном будущем. Теперь же — а ведь прошло не так много лет — он как будто обветшал. Под глазами пролегли тёмные круги, скулы заострились, а лоб стал как будто больше, отвоевав часть пространства у шевелюры.

Она вдруг подумала, что ведь этот человек до сих пор мечтает о счастье и финансовой свободе, и в первую очередь, конечно, для своей дочери. Именно поэтому он и решил сделать то, что решил. Несмотря на её молчаливое несогласие, и даже вопреки собственному желанию, как можно больше проводить времени с ней и ребёнком. Поначалу она ещё уговаривала его передумать, даже злилась на его упрямство, но каждый раз натыкалась на один и тот же довод: «У тебя есть другие предложения? Если есть, говори. Потому как я сам никакого другого выхода из нашей ситуации не вижу».

По её телу пробежала дрожь. Она поняла, что только что слышала эту же самую фразу во сне. Он так часто говорил её наяву (то ли её уговаривал, то ли себя, хотя, скорее всего, действительно не видел никакого другого выхода), что теперь она даже ей во сне снится.

Сон. Что-то в этом сне было необычное, что-то такое, что отличало его от большинства остальных снов, посещающих её по ночам. Что-то в нём было… логичное, что ли, или, может быть, даже намекающее. «А вдруг это вещий сон, — подумала она, — вдруг это Подсказка, один из тех Знаков, которые даются людям в переломные моменты их жизни, чтобы они не сбились с пути?» Сложно сказать, ведь что такое Вещий Сон на самом деле точно никто не знает.