Юрий Николаевич ГЛАЗКОВ
МАСТЕРОК
Нет-нет, а мир удивлялся. И это очень нравилось людям. Конечно, здесь не было ничего сверхъестественного. Не удивляйся мир, не шел бы человек вперед. Появилось электричество, и мир в прямом смысле слова вырвался из мрака; появился атом, и мир восхитился этому источнику силы и могущества. Потом первый космический полет вокруг родной планеты, потом на Луну, потом на Марс, к Юпитеру, на окраины Солнечной системы, потом к звездам... все дальше, все смелее, все глубже до Вселенную.
Мир восхищался Гагариным, Леоновым, Терешковой, Борманом, Андерсом, Армстронгом, Олдрином, Коллинзом... Вселенная постепенно раскрывала свои таинства. Порой за это приходилось платить самую высокую цену человеческие жизни. Но вечно загадочным оставалось то, что создал и пережил сам человек, - история человечества. Не переставала приводить в недоумение удивительная способность древних к созиданию. Строили красиво и в то же время грубо, мощно, рассчитывая явно на тысячелетия сражения со стихией. Строили на всех континентах.
Поражали Пальмира, храмы Чичен-Ицы, Тадж-Махал, Паган, Лалибела, Персеполь, Баальбек... Оставалось загадкой, не понятым и не познанным, как и зачем наши далекие предки строили Стоунхендж, зачем карабкались к небесам, воздвигая Вавилонскую башню и пирамиды на берегах Нила.
Может, для того, чтобы рассказать нам о своих математических и астрономических знаниях? Неотесаные камни "смотрели" за Солнцем и Луной, "отсчитывали" годы, месяцы, дни, звали в поле и на охоту, предсказывали затмения... Вопросы "зачем?" и "как?" так и остались открытыми.
Примитивные орудия труда и операции с числами достоинством в миллионы не уживались друг с другом, не складывались в единое целое, не объединялись в логическое единство. Ясно было одно: наши предки хотели оставить нам свои знания, хотели рассказать о своем умении, искусстве, о своей жизни и порой о мечте, стремлении к звездам. Многое было безвозвратно потеряно, забыто, уничтожено.
Потеряна Атлантида, не до конца раскрыт секрет булата, уничтожены книги майя в кострах Диего де Ланды. Многое, очень многое безвозвратно затонуло в волнах потерянного времени, растворилось в пространстве. Не услышать теперь музыки древних, их песен; звуки умерли, растаяв навсегда, и лишь книги и камни порой рассказывали о песнях, о музыкантах, о красоте голоса и силе слова...
Пожалуй, исследования веков, ушедших безвозвратно, были самыми трудными и зачастую просто недоступными, но человек не переставал искать, анализировать, сопоставлять, находить, терять и ошибаться. И вдруг над планетой нет-нет да и пролетит песня далекой старины: песня простого народа о солнце, дождях и охоте, о храмах, воздвигнутых в честь побед царей и фараонов, о пастбищах и урожае, о богах и хищных могучих зверях, о счастье... Упакованная в радиоволны песня летела над миром. Воспроизведенная приемными устройствами, она звучала в жилищах, залах, на стадионах...
Такие песни были необычными, простыми и открытыми. Едва услышав их, люди затихали, и в глубине их сознания просыпалась встревоженная память предков, их чистота и суровость, их счастье и горе, люди вспоминали себя, они возвращались к полям и пустыням, к рекам и озерам, к солнцу, к зреющим хлебам. Люди вырывались в эти минуты из липкого мира искусственного света, синтетической, не гнущейся под ветром травы, пахнущей химией, из хаоса "психологической музыки" и изысканно-отвратительных развлечений. В людях просыпалась любовь к природе.
Песни были первозданные, от них пахло настоящей травой, в них светило настоящее солнце, в них были понятными и близкими радость и печаль. Они были неподдельны. Люди истосковались по настоящему, безвозвратно потерянному и желанному. Люди ждали этих песен, они были им нужны. Было много споров, дискуссий, сомнений в подлинности песен, мелодий, текстов.
Специалисты проводили массу исследований, особенно по части истинности их языка, писались диссертации в защиту и диссертации, опровергающие эти диссертации... Но люди поверили в эти песни. Никакие рекламы, статьи, выступления по телевидению и радио не могли убедить их в том, что это очередной обман ловких конкурирующих фирм.
Но воспроизвести первозданность этих песен не удавалось ни одному певцу, даже при помощи разного рода акустических ухищрений. Люди сразу чувствовали фальшь. Пробовали искать авторов и исполнителей этих песен, но безрезультатно. А песни звучали на разных языках повсюду. В них рассказывалось о жизни простых людей в древней Африке, Америке, Индии...
Около высоких пирамид стояла обыкновенная брезентовая палатка, она сама-то выглядела как предмет почти той древности, которую здесь тщательно изучали шаг за шагом. Один из исследователей жил здесь, в этой брезентовой палатке, звали его Иван Петрович.
Сегодня, впрочем, как и всегда, в палатке было людно, ее предпочитали блистающим залам Клуба археологов, светящегося яркими окнами в километре отсюда.
Иван Петрович внимательно посмотрел на своих друзей и спросил:
- Кто вчера слушал эфир?
Все отрицательно покачали головами.
- Значит, никто, устали, вон вчера сколько земли просеяли, устанешь от такого, столько перетаскать, надорвешься. Сколько времени прошло, везде автоматы, роботы, а тут как копался археолог в веке XVIII, так и сейчас все на свои пальцы да глаза надейся. Так вот, вчера опять одна из древних песен прозвучала, причем отсюда песня, честное слово, отсюда, рядом где-то ее нашли, здесь, в островерхих пирамидах.
- Иван Петрович, не тяните за душу, дайте послушать, - загалдели собравшиеся.
- Сейчас, сейчас, записать я ее действительно успел от начала и до конца, я эту волну всегда караулю, а включается запись от автомата, так что это не я в общем-то молодец, а он - автомат. То, что я слышал, просто потрясающе. Сейчас послушаем. Только вот что: я уже знаю, о чем она. Давайте выйдем, станем лицом к Солнцу и пирамидам и послушаем.
Все молча поднялись и по очереди выскользнули из палатки.
Солнце склонялось к горизонту, и лучи его, озаряя пирамиды, летели ввысь, в чернеющее небо.
