И Альк решил: ждать больше нечего. Пора. Вот вернётся из поездки и всё расскажет Иоланте. Конечно, будет море слёз, но лучше пусть она узнает это сейчас и от него, чем потом и от добрых людей, которых, хвала Хольге, кругом великое множество.

А вот сына повидать Альку так больше и не пришлось... Но к нему он тоже в ближайшее время выберется. Интересно, какой он стал? Уже двенадцать лет парню. Как же хочется хоть пару слов ему сказать, насмотреться на него. Мальчик и в четыре года был здорово на него похож, а с годами, наверное, ещё больше стал.

Вспомнилась идиотская обида на Рыску. И как только она посмела не сказать о ребёнке? Как могла!..

Чушь! Вздор. Как вообще такая глупость могла родиться в его умной голове?

Теперь же думалось по-другому: очень жаль, что не сказала, но хорошо, что родила и вырастила.

Что-то чересчур сентиментальны вы стали, господин Хаскиль. Не иначе, старость близится.

Альк усмехнулся. Нет, пока не старость. Но уже и не молодость. Совсем недавно исполнилось тридцать восемь лет, а это уже не мало! Многие его ровесники обросли брюшком и еле поднимаются по лестнице, а после поездки в седле не поймешь, кто на ком скакал: наездник на корове или наоборот.

Но он не из таких. Он не позволит себе превратиться раньше времени в развалину. Рано ещё, да и попросту стыдно. Вот взять хотя бы отца: ему уже семьдесят три года, а он ещё очень даже неплохо выглядит, такой же стройный и подтянутый, как и двадцать лет назад, и на здоровье пока не жалуется (хотя с него сбудется и скрыть недуги ). С самого первого дня войны отец постоянно на переднем краю: он командующий юго-восточной армией. Таш, сын Камиллы, служит вместе с дедом. Да и вообще, всё их семейство сейчас при деле. Эдгард так и остался на севере, он уже десятник. Младший брат Алька, Мартин служит во флоте его величества. Сам Альк в последние годы в основном сопровождал тсаря, а теперь получил такое ответственное задание. Отец, скорее всего, уже в курсе этого назначения и наверняка очень рад.

И вот опять с высоты прожитых лет подумалось: как хорошо, что всё так сложилось! Хвала Хольге, что отец до этого всё-таки дожил!

Как же начинаешь ценить с годами простые вещи. Не свое самолюбие хочется тешить, а радовать близких, не бодаться с ними, а объяснить, в чём и где они неправы, не щеголять своим предвидением, а попробовать их убедить, чтобы не случилась беда, чтоб они не расстраивались, особенно старики: ведь никто не знает, сколько им осталось жить, да и тебе самому, раз на то пошло...

Вот ещё один недавно покинул их: дедушка. Умер два года назад. Но он прожил долгую жизнь, видел правнуков и относительный покой и порядок в семье...

А вот Эдгарду было всего сорок пять лет... Ещё бы жить и жить, растить детей, которых, кроме старшего, осталось у него четверо, совсем маленьких, не старше восьми лет.

И Альк понимал, что будет до конца жизни винить себя в смерти брата...

*

...Что-то мелькнуло в морской дали: сначала незаметное, вернее, неотличимое от звёзд, а потом оказавшееся полоской далеких огней. И тут же раздался крик вперёдсмотрящего с мачты:

– Земля! Земля по носу!

Альк поднялся, всмотрелся в даль. Не показалось. Добрались, почти на двое суток раньше, чем рассчитывал капитан корабля.

Но на самом деле до огней было ещё очень далеко. Причаливать, наверное, они будут лишь утром. В любом случае, надо немного поспать: день предстоит ответственный.

Когда корабль лишь вошёл в порт, на берегу сразу же заметили и Савринтарский флаг, и дипломатический знак. К встрече посольства из союзной страны Иргемаджин был готов всегда.

Причал застелили ковровой дорожкой; делегация встречающих собралась в считанные щепки. Пока они причаливали, подъехал и иргем в золоченой карете.

Коридор из воинов, полуодетых, в блестящих доспехах, половину из которых составляли женщины, выстроился справа и слева от края причала.

Альк, успевший поспать не более шести лучин, а затем поднявшийся, чтобы привести себя в порядок, в последний раз взглянул в зеркало в своей каюте, поправил пояс на зелёном с золотом камзоле, обвесился мечами, заплел распустившуюся снизу правую косу и вздохнул. Вроде и не на бой собирается, а сердце выпрыгнуть готово, да ещё и руки трясутся. Первый раз – он и есть первый. Хорошо бы выпить для храбрости, да не пристало это послу. Тем более, и бояться-то вроде бы нечего.

Сегодня ему, естественно, полагается отдых. Когда произойдёт беседа с иргемом – пока неизвестно, но он, конечно, сделает упор на то, что дело не терпит отлагательств, что время дорого. То, о чём он должен попросить иргема – проще простого, и либо тот согласится, либо... Вот в этом-то всё и дело! Надо, чтобы иргем не отказал в помощи его стране. Из-за этого он и переживает.

И еще из-за того, как именно он всё это до иргема донесет...

Почему-то вспомнился Зал Испытаний в Пристани. Там тоже было либо да, либо нет... Отогнав мрачные мысли, Альк покинул каюту.

– Какие будут указания, господин посол? – тут же обратился к нему капитан, подходя и подстраиваясь под его шаг.

– Ничего особенного, – пожал плечами Альк, – Проверить такелаж и ждать.

– Долго?

– Откуда я знаю? – раздражённо бросил посол, – Просто ждите. Я сообщу, если что-то изменится.

Чем ближе он подходил к причалу, где его уже ждали, тем больше волновался. Теперь ещё и под ложечкой засосало. Разговаривать с капитаном уж точно не хотелось.

Ещё несколько шагов – и он оказался на палубе, бросил взгляд на причал... Ну и народу собралось! Словно на площади в праздничный день! И все взгляды прикованы к нему! Вон и правитель на троне сидит: ни с кем другим не перепутаешь. На шее у главы государства огромный медальон с самоцветами, на лысой голове – золотая корона. Но золото здесь, похоже – дело обычное; оно блестит везде и всюду, на каждом человеке, им инкрустировано оружие, трон иргема и похоже даже перила причала. А вот одежда – неброская и простая, сразу видно, что из легких тканей, да и не может быть другого в такую жару.

Альк повторил про себя титул правителя и обращение к нему: иргем. О, светлейший... и тут же понял, что забыл все остальные слова, которые на протяжении двух месяцев усиленно вбивал себе в голову!.. Он забыл всё напрочь!

Но дар почему-то подсказал ему, что в этом нет ничего страшного.

Посольская свита и слуги, всего человек десять, уже ждали своего предводителя на палубе. Как он просил тсаря никого с ним не посылать! Однако его величество был непреклонен: следовало соблюдать установленные правила. Альк же считал, что достаточно будет одних слуг, все остальные в данном случае – дармоеды. Толку от них никакого: в его миссии они не помощники, а случись что – так ещё и постоять за себя не могут. Отвечай тогда за них! Ну ничего, здесь до тсаря далеко, здесь он сам себе хозяин. Вот и прекрасно, он оставит их всех здесь, на корабле. Во дворце они ему не нужны.

Посол ещё раз оглядел собравшихся людей.

– Ну, вперёд, – тихо, сам себе скомандовал он и спустился по трапу на причал.

И в тот же момент к нему подошла девушка, кареглазая, миниатюрная брюнетка в карминном платье из какой-то прозрачной ткани. Плечи, руки, верхняя часть груди и шея её были открыты взору настолько, что невольно притягивали взгляд. В разрезах длинной юбки прекрасно просматривались стройные ножки, обутые в сандалии на каблучках. Платье выгодно подчёркивало стройную талию, пышные бедра, упругую грудь. Жгуче-чёрные волосы девушки были заплетены множеством мелких кос – от самого лба. Количество драгоценностей на её шее, пальцах, запястьях, в ушах не поддавалось пересчету. Даже на левой лодыжке болтался тоненький золотой браслетик. При взгляде на красавицу господин посол на миг забыл и о своей миссии, и вообще обо всём на свете.

Девушка скользнула по нему взглядом, и Альку на миг показалось, что в её карих глазах мелькнул живой интерес к нему как к мужчине, но тут же занавесилась вежливой гостеприимной улыбкой.