То, что Виттора всю дорогу была где-то поблизости, буквально сопровождала Рыску – это понятно. Вопросы были в другом: почему Рыска не почувствовала присутствие чужака, тем более, облечённого даром? И как, когда могла Виттора выкрасть у неё грамоту и подложить медальон?

Что в этой видунье такого особенного, раз даже Альк не смог с ней справиться? Что она делает с людьми, если в её присутствии невозможно сдвинуться с места? Да и в город этот её, Рыску, словно направило что-то... Получается, тсарица-видунья может менять дороги даже другим видунам?

Эх, если б кого-то спросить или почитать что-нибудь на тему... Но жизнь такой возможности не даёт. Её вообще очень даже вероятно сейчас потерять, эту жизнь. Конечно, есть надежда на лекаря, но в любом случае придётся ждать. И вот это труднее всего...

Лучше всего, решила Рыска, лечь и выспаться. В этой камере её теперь никто не тронет: и Виттора не страшна, спасибо решёткам и страже. Дело её застопорилось: без защитника суда не будет. Только бы лекарь успел предупредить её величество!..

Перед тем, как уснуть, путница взглянула на дорожку лекаря. Она была всего одна, прямая и широкая, с благополучным исходом, словно кто-то её уже подправил. Лекарь доберётся до столицы дня за три, может, за четыре. Ещё день там на всё про всё. Чтобы её величество отказала ей в помощи, быть не может. Исенара, как за два года успела понять Рыска, человек надёжный, благодарный и преисполненный долга, к тому же, облечённый властью. Оставить в беде своего человека тсарица не способна. Плохо то, что она в положении: это делает женщину слабой и толкает на необдуманные поступки. Но, к счастью, она там не одна, есть кому ей подсказать, что следует делать. Одной лишь грамоты от её величества, доставленной с нарочным наместнику лично, будет достаточно, чтобы Рыску отпустили, и тогда... Но в первую очередь пусть монархи усилят свою охрану. Их жизни для государства, безусловно, важнее, чем её Хотя умирать самой тоже очень не хочется.

Главное, чтобы Виттора не опередила лекаря. Но дар подсказывал, что он успеет, что без проблем доберётся до столицы. И это тоже было странно...

Не понять было и того, зачем этой кровожадной стерве понадобилось убивать столько народу? Неужели из любви к процессу?

И ещё возник вопрос: а если удастся выбраться и добраться до Витторы, если жизнь столкнет их в единоборстве, сможет ли она, Рыска, хладнокровно вонзить клинок в живое тело, пусть это и тело врага? Не дрогнет ли у неё рука? Ведь раньше ей убивать не приходилось...

Стоило об этом подумать, как воображение вкупе с даром подкинуло парочку не особо приятных картин, и спать расхотелось.

Рыска повернулась на бок.

– Слышь, воришка, – позвала она от нечего делать, просто чтобы отвлечься, – Тебя как звать-то?

– Зовите Кротом, госпожа, – ответил парень.

– Домушник, что ли? – догадалась Рыска.

– Да, – гордо ответил Крот, – А вы правда путница?

Рыска хмыкнула.

– Нет, просто крыс люблю... Ну, конечно, правда. Рысь меня зовут.

– Ух ты! А я про вас слышал! Это вы тогда новую войну остановили! – восхищённо воскликнул парень.

– Нет, все не так было, – с горечью, задумчиво возразила Рыска, – Я там была ни при чём...

–А кто же при чём?

– Это Хольга свою волю явила, – просто произнесла путница, – С чего ты вообще такое взял?..

– А я два года в Пристани учился, слышал про вас. У вас, говорят, отец – старший наставник, – сообщил парень.

– Да-а? – удивилась Рыска, – Как же ты учился? У тебя же дара нет!

– Потерял, – со вздохом ответил Крот.

– Не догадываешься, из-за чего?

– Конечно, догадываюсь... Так про вас правду говорят? Это всё-таки вы всех спасли?

– Нет, это байки, – стояла на своем Рыска, – Сам подумай, раз учился, кто такое сможет? Тем более, один, без “свечи”?

Крот подумал немного и сказал.

– Так ведь все знают, что вы были не одна! С вами Вернувшийся был. Тот, которого в крысу превратили... А кстати, как вы так вдвоем смогли? Это ведь невозможно!

Рыска пожала плечами.

– Сам себе и ответил.

– В смысле?

– Это невозможно, следовательно, такого не было, – подвела она итог.

Три щепки стояла тишина.

– А я тоже такое слышала, – подала голос цыпочка, – Мой отец в ополчении служил, возле Йожига. Рассказывал, как парень с девушкой наводнение вызвали... Кстати, госпожа путница, у вас закурить не найдётся?

– Не курю, – со вздохом ответила Рыска, перевернувшись на спину и заложив руки за голову.

Пусть говорят, что хотят, подумала она. Им всё равно не понять...

– Не, люди, – подал голос один из бродяг, – Что же это получается? Раз госпожа путница за такое дело взялась, чтобы столько людей спасти, значит, убивать на рынке она не могла... Значит, зря её сюда посадили? Не она это?

– Конечно, не она, – отозвался другой, более хриплый голос, – Та б меня точно задушила! А эта отпустила. Да и непохожа совсем...

Рыска села на нарах, вгляделась в темноту.

– Ты чё там сказал? – спросила она жёстко.

– Да так, красуня, не бери в голову, – мирно ответил бомж.

– И всё же?

Маргинал закряхтел, поднимаясь с пола.

– Я говорю, та, если уж придушила, не отпустила бы, раз она дитё невинное не пожалела. Да и волосы у неё другие.

– Какие – другие? Да ты где, вообще, её видел?

Бомж покашлял немного, после чего охрип окончательно. Но охотно ответил:

– Видел – на рынке. А волосы... Они короче, чем у тебя. Тоже чёрные, в две косы заплетённые, – он незаметно для Рыски потер след на шее. – Но короче! Придушить такими не получилось бы, длины бы не хватило. Они у неё на спине болтались, по лопаткам били, кружились вместе с ней, одна справа, другая слева. А у тебя они длинные, до самой жо...

– Я тебе щас в рыло дам! – пообещала Рыска.

– Извини! Извини! Я ж по делу, – залебезил маргинал, – Они ж у тебя и правда по... это самое. А у той... Да у неё и башмаки другие, и крысы у ней не было. Я как под мясным прилавком проснулся, когда она всех кромсать начала, так вылезать и не стал... Башмаки её в первую очередь заметил. Ещё подумал: и как ей удобно на таких каблуках? А потом выглянул в щель между досками – и косы её увидел. И нетопыря. Здоровенный такой зверюга, наверное, самец. От крови озверел, на дыбы встал и чуть с привязи не сорвался. Седло на нём из серой кожи было, а крысы не было, ни справа, ни слева. Я и подумал: что ж за путница без крысы? Может, и не путница? А потом... – бродяга умолк.

– Что – потом? – спросила заинтересованная шлюха.

– Потом – ничё. Рука отрубленная рядом со мной упала, я и сблевал. А вечером напился в дугу и сюда попал.

Рыска обдумала слова бездомного, а потом спросила:

– Сможешь всё это на суде повторить?

– Ясное дело, смогу, да только не бесплатно же, – тут же согласился бродяга, – За злат – повторю, а так не было меня там, и делу конец.

– Договорились, – Рыска снова разлеглась на нарах.

В камере повисла тишина. Кто-то начал похрапывать. Потом шлюха сцепилась с кем-то из бездомных на предмет кражи у нее дешёвых, подаренных клиентом сережек.

– Госпожа Рысь, а вы правда не убивали? – вдруг с надеждой спросил Крот.

– Правда, – тихо и устало ответила Рыска, – Зачем мне это? Я не для того семь лет в Пристани училась, чтоб ерундой заниматься.

– Ага, а мечи у вас, у путников, для красоты что ли? – обиженно спросил придушенный бродяга.

– Для порядка, – неласково ответила Рыска, – Уж во всяком случае не для такого. – она вздохнула. – Ребёнок-то хоть чей был? Тот, убитый?

– У сапожника, подмастерьем работал, – прохныкал третий маргинал, – Из вески два года назад приехал. Хороший был, жалостливый. Завсегда медечку подкидывал... ы-ы-ы ... – завыл он, – И как только можно дитё уби-и-ить?..

– Так, заткнулись все!!! – рявкнула путница. Ещё щепка, показалось ей, и она сама разревётся. – Я – спать, – сообщила она уже спокойнее, – А вы чтоб молчали. Всем ясно?