– Хорошо, – легко согласилась девушка, – Раз ты устал и больше не можешь... Надо же понимать, ты ведь намного меня старше! Сколько тебе? – спросила она, словно сама у себя, – Лет тридцать пять, а то и больше. Тогда, конечно, отдыхай. – Рыска с заботливым видом нежно поцеловала Алька в щеку, накрыла его одеялом, прилегла рядом, прижавшись и положив голову ему на плечо, и закрыла глаза.
Три щепки стояла тишина.
– Что значит – больше не могу? – наконец, возмутился Альк, – А ну, иди ко мне, – он перевернул девушку на спину.
– Да ладно, – отмахнулась Рыска, – Лучше отдохни. А то такой тяжелый день! Я не обижусь...
...Две лучины спустя, когда всё закончилось, Рыска с видом победителя снова удобно пристроила голову на плече любимого.
– Вот теперь можно и поспать, – сказала она, и Альк понял, что она добилась от него того, чего хотела, но лишь вздохнул и ласково погладил черную шелковистую волну, укрывшую его не хуже одеяла. Это был момент, когда нечего больше желать, когда счастье стало полным, и все проблемы ушли куда-то на второй план. Ведь нет ничего прекраснее, чем засыпать – уже не ночью, а утром, обняв самого любимого в мире человека, которого давно не видел и увидеть уже не мечтал.
– Альк, – позвала Рыска, когда он почти заснул.
– М-м?
– Раньше мне только казалось, а теперь я уверена...
– В чём?
– Я тебя люблю, больше, чем нашего сына. Так ведь нельзя...
– Ты преувеличиваешь, – произнёс Альк, борясь с зевотой, – Просто он всегда ждёт тебя, ты знаешь, что можешь увидеть его, когда захочешь. А по мне ты просто очень сильно соскучилась...
– Нет! – перебила она, – Не в этом дело! Меня Хольга за это и карает. Никого нельзя так сильно любить, как я тебя! – жарко произнесла Рыска. Чувство, которое она совсем недавно считала умершим, бурлило в ней теперь прямо как Рыбка во время наводнения, и ощущалось это намного сильнее и острее, чем в юности. Даже страшно было. Молчать о таком было просто невозможно!
Альк, усмехнувшись, повернулся на бок, притянул её ближе.
– Глупости это всё, – он поцеловал её в висок. – Ты, похоже, хорошая мать, раз стараешься даже в мыслях не обделить своего ребёнка. Всё проще: я был до него и буду после, когда он вырастет, найдёт себе спутницу и покинет тебя, чтобы устроить свою жизнь. И вообще, ты его любишь только потому, что он – моё продолжение. И твоё тоже.
– Это звучит очень цинично, – сделала вывод Рыска.
– Согласен. Но так оно и есть! Дети и родители от рождения – наши близкие люди. Это не изменится, что бы в жизни не случилось. Но есть и те, кого мы сами нашли, кто не был, но стал нам близок. И это намного ценнее родственных уз. И наши родные, если они нас любят, должны это понять.
Рыска вздохнула.
– Твой отец так и не понял, – сказала она.
Альк покачал головой.
– Он понял. Но потом, позже, – он погладил Рыску по голове. – Ты не сердись на него и когда увидишь – не вспоминай.
– Я и не собиралась, – ответила девушка, – Я сделаю так, как ты скажешь.
Альк ещё крепче обнял Рыску, уткнулся в её волосы. Ничего другого он от неё и не ждал.
Как же хорошо, подумал саврянин. Еще с утра о таком и подумать было невозможно. И вот ведь как странно: даже не почувствовал ничего, так, если только в общем... Дар отказывает в такие моменты.
А сейчас, вот она, живая, тёплая, нежная, готовая в любой момент ответить лаской на ласку. И как он жил без нее?
Она дышала ему в шею – так приятно, чуть-чуть щекотно, прижималась к нему всем телом – словно змея обвила: кажется, что тонкая, но известно, что сильная, освободиться нечего и думать. Он погладил её по волосам, по спине, по ягодицам. Она подняла глаза, улыбнулась, и он понял, что не так уж сильно сегодня и устал.
*
В Пристань Румз Косой не сунулся, вообразив, что может произойти, и представив размеры скандала. Однако и отпустить путников он тоже не мог.
Честно говоря, он мечтал разорвать их на части, в лучшем случае, завершить то, что не получилось в прошлый раз, но теперь это было сложнее, чем десять лет назад, потому что их в этот раз видел весь город, а особенно – Пристань. Наместник и так здорово перетрухнул, услышав фамилию саврянина, но дело пообещало заглохнуть на корню.
Но этот ненормальный придурок Лео все испортил! Ну какого Сашия ему понадобилась путница? Ведь сколько раз говорено: Пристань и всё, что с ней связано ему полагается за пять вешек обходить! Нет же, гад такой, он, похоже,специально так сделал – за что и получил.
Однако синяки, ссадины, отрубленные косы и сломанные рёбра Лео были ничем, по сравнению с предстоящими событиями. Дело обещало очень плохо для господина наместника закончиться, но наутро после происшествия в “Очаге”, когда Румз, не сомкнувший за ночь глаз, лихорадочно соображал, что же теперь делать, слуга, подававший ему завтрак, неожиданно сообщил:
– Мне только что передали. Вас желает видеть господин путник.
У Румза чуть удар на месте не случился.
– Саврянин? – только и спросил он.
– Нет, ринтарец. Из столицы. Похоже, высокопоставленный. Приглашать?
Наместник быстро сообразил, что так быстро в столицу сообщить никто бы не смог и что это не по его душу. А ещё – что, возможно, через этого путника удастся повлиять на тех и ответил утвердительно.
С первых щепок разговора со столичным путником Румз сообразил, что обратился по адресу.
*
Лавка готового платья попалась им почти на выезде из города, и так как за последние сутки ощутимо похолодало, Рыска решила заглянуть туда и прикупить себе что-нибудь потеплее рубашки без рукавов и коротких штанов.
– Подождёшь меня? – спросила она Алька. Тот огляделся вокруг. От ворот и к ним нескончаемой вереницей тянулся народ, и, ожидая, пока Рыска вернётся из лавки, путнику пришлось бы, прижимаясь к стенам домов, да ещё и удерживая сразу двух нетопырей, что ему совсем не улыбалось.
– Тут до ворот два шага, – буркнул он, – Я лучше тебя за ними подожду.
Настроение у Алька было сегодня неважное: то ли из-за мерзопакостной, похожей на осеннюю погоды, то ли из-за того, что он толком не выспался. Но срываться на вновь обретённой женщине он не собирался.
Рыска кивнула и скрылась в лавке, передав поводья Альку.
Лавка была небольшая, ничего дорожного Рыска в ней так и не нашла и совсем уже было собралась уйти ни с чем, как вдруг хозяин предложил ей вещи, пошитые на заказ, но не востребованные. Примерив белую льняную рубашку и чёрные штаны, путница сочла и цену, и качество приемлемыми, собралась прямо в этом и идти. Рыска обулась, полезла за кошельком, как вдруг по спине у неё пробежали мурашки: дар предупреждал о чём-то очень нехорошем.
Портной только и видел, как госпожа путница побледнела не хуже полотна, как задрожали руки, держащие кошелёк.
– Вот, возьмите, – прошептала она и опрометью бросилась на улицу, оставив на прилавке горсть монет.
Хозяин лавки пересчитал: больше дала, покачал головой. Странные они люди, эти путники. Вот кто знает, что с ней случилось? Может, почувствовала, что крыша скоро рухнет!
Когда Альк уже собирался выехать из города, один из стражников вдруг окликнул его:
– Господин путник, задержитесь на щепочку, с вами хотят поговорить.
Саврянин осадил своего нетопыря и придержал Рыскину Ладу. Люди позади него недовольно загудели, но он даже не обернулся.
– Кто это хочет со мной поговорить? – неласково осведомился он.
– Господин Румз, наш наместник. Он ждёт вас в караулке.
– Что ему нужно?
– Он мне не сказал.
Альку совершенно не хотелось снова видеть косую рожу, но дар почему-то вдруг подсказал, что нужно непременно зайти в караулку, просто во что бы то ни стало! С чего бы это вдруг, он не успел подумать, ибо дару своему всегда доверял больше, чем простой логике. Караулка находилась совсем рядом, да и Рыску всё равно нужно было дождаться. Альк решил сходить, пообщаться с наместником, тем более, тоже имел, что сказать. Привязав скакунов к дереву, он толкнул дверь в караульное помещение, по сути каменную нишу в толще городской стены.
