В том, что я такая стала, ты виноват, Альк…
Рыска давно смирилась, что будет жить без Алька. Но она не могла не видеть его во сне, не вспоминать, не искать глазами на улице, не сравнивать с ним каждого мужчину (кстати, ни один и в подметки не годился, ни в чем). Она понимала одно: забыть его не получится. Ничего не поможет. И, наверное, поэтому, в эту ночь, кромсая клинками воздух, она думала:, а может, крысой будет лучше? А пусть это будет она… Хоть чем-то послужит людям. Жить ей всё равно незачем.
О договоре Алька с Жаром она знала: если она станет крысой, Жар ему сообщит, и он заберёт себе их сына, хотя ей всё чаще в последнее время стало казаться, что Альк и так это почувствует, даже на таком расстоянии… Тем лучше.
Грустить о ней особо некому, у всех своя жизнь: тётя и учитель вместе, им легче переносить беды. Он ездит к ней в Калинки не реже раза в месяц, а летом, когда у адептов каникулы, и вовсе там живёт. У Жара теперь есть Селина и дети, ему не до названной сестры. Во всяком случае, он не один, есть кому его поддержать, а потом и забудется. А муж… Да плевать она на него хотела, пусть хоть косы себе оторвет, ей все равно!
Сына жаль… Но он ещё маленький. Алькова жена, раз он её выбрал, не может быть плохой. Она и станет матерью мальчика. А ещё у Алька есть мать и сестра. Они и без Рыски вырастят ребенка, тем более, в достатке, о каком и мечтать невозможно. Может статься, и не вспомнит он потом свою маму, ведь только семь лет ему исполнилось недавно…
А она… Как там говорил Альков дед? «Прими безумие как спасение!» И она примет. Сойдет с ума за месяц, растворится в крысе и умрёт три-четыре года спустя где-то на дорогах их большого тсарствия, но даже не почувствует этого…
Да, пусть так и будет.
Пусть путником будет кто-то другой: не тот, кто больше этого достоин, а тот, кто больше хочет жить, тот, у кого есть те, кто без него действительно не обойдется. И она искренне желает этому человеку счастья. А сама принимает свою судьбу…
Завершив последний оборот, она остановила полёт мечей и ловко, не глядя, послала их в ножны. А неплохо научилась, следует признать! Конечно, до Алька далеко, но он ведь с детства с клинками не расставался, да и таланта ему Хольга отсыпала щедрой рукой. Зато она, Рыска, старательная, прилежная, способная… И ещё ей тупо нечего больше делать, особенно, когда нападает тоска. Особенно по ночам…
Наставники хвалят её в один голос. Учитель от гордости чуть что не лопнет. Однокурсники умирают от зависти, особенно парни.
Жаль, крысе это умение не пригодится. Ни это, ни другое. Только дар, а он был и до учебы.
Но она всё равно не жалеет…
А уж если она всё-таки станет путницей, то завтра же отрежет проклятые косы, а то всю спину исхлестали! Давно собиралась, да руки как-то не доходили. Теперь самое время.
Вытерев со лба пот, Рыска пошла обратно в общежитие. Луна ушла, звезды поблекли. Начинался рассвет — возможно, последний в её жизни… Ну и пусть.
Хорошо, что намахалась и устала: захотелось спать. Так она и сделает. Время быстрее пройдёт. А потом…
Рыска порадовалась, что догадалась вымыться с утра, после тренировки, потому что к вечеру в помещение общажной купальни набилось столько народу, что пробиться туда не получилось бы ни при каких условиях. Даже воды набрать не дали, и ей пришлось идти во двор, к колодцу… Ну, собственно говоря, ребята правы: перед таким событием грех не помыться.
Рыска проспала весь день и проснулась только перед закатом: измотанный бессонницей и голодом организм потребовал хотя бы сна, раз еды всё равно не дадут. Вот и хорошо, зато не пришлось слоняться весь день без дела, сходя с ума от неизвестности.
Когда она вернулась в комнату с ведром воды, учитель уже ждал её. На кровати валялась небрежно брошенная хламида: то ли халат, то ли плащ серого цвета, похоже, шёлковый, но некрасивый, какой-то траурный. Как саван.
— Наденешь, когда пойдешь в Зал Испытаний, — опустив приветствие, объяснил Крысолов, — Это и больше ничего.
— Хорошо, — буркнула Рыска. Она тоже не стала здороваться: ну какой «добрый вечер» сейчас может быть?
Учитель подошёл к ней, взял за плечи, заглянул в глаза и… сам вдруг заплакал, вернее, проронил несколько слёз, но быстро справился с собой.
— Я не хочу, чтобы получилось как тогда… — со вздохом произнёс он, — Как с ним… И, если что, не проклинай меня. Я всегда был на твоей стороне. Но мнение других мне неизвестно. Я узнаю его вместе с тобой.
— Я не сомневаюсь в вас, — уронила девушка, — Я вам очень благодарна за всё: за семь счастливых лет, за всё, чему научилась, за Алька — что решились и смогли ему помочь. И проклинать вас не собираюсь… Как случится, так пусть и идёт. Кто-то же должен быть и «свечой», — слегка улыбнувшись, добавила она.
— Но не такие, как ты и он! — воскликнул Крысолов.
— Это лишь Хольге решать, — она смотрела остановившимся взглядом куда-то поверх его плеча. Ей виделся Альк, такой, каким она нашла его, в виде крысы. Потом он же, победивший шоша. Снова он — на пороге скита… Вот так, наверное, жизнь проносится перед глазами. — Единственное, о чём я жалею, — это о том, что потратила слишком много лет на глупости, не нашла его, не поехала с ним. Все эти семь лет Альк мог быть со мной!.. А теперь уже всё. — Подступили слёзы, но Рыска сдержалась. — Я даже не буду просить вас что-то ему передать. Вы это и так сделаете. Да он и сам все знает… Это такое счастье: когда твой любимый всегда знает, что ты хочешь ему сказать…
— Рысонька, ну не надо так! Не надо сейчас прощаться!
— А потом уже не получится, — она посмотрела учителю в глаза и улыбнулась.
У него снова потекли слёзы. Как, наверное, ему больно, подумала Рыска. С ней такое впервые, а скольких учеников он вот так проводил в неизвестность за годы? И не счесть…
— Давай отложим обряд на год, — предложил Крысолов, — Вызовем Алька. Он сможет тебе помочь, я уверен! У вас с ним особая связь, все получится! ..
Но Рыска лишь, печально улыбнувшись, покачала головой.
— Нет, — отказалась она, — Пусть всё будет по-честному.
— Да нет здесь честности, как и во всём нашем тсарствии! — зло бросил наставник, — Ты же сама видела, что было с Альком!
— Для меня честность есть, — твёрдо, как и прежде, сказала девушка, — А за год ожидания я сойду с ума и без «свечи». И я не боюсь, — она вздохнула, — А теперь идите. Я хочу побыть одна, — она поцеловала учителя и осенила знаком Хольги.
Когда он ушёл, Рыска хотела помолиться, но в голове была какая-то каша, ничего не вышло.
Заплетать косы она не стала: всё равно уже. Накинула хламиду и пошла в учебный корпус, поднялась наверх, туда, где уже кучкой толпились её однокурсники, одетые в такие же хламиды: и парни, и девушки. Такое одеяние проще и быстрее сбросить, оставшись обнаженным.
Не смотря на полный коридор народу, тишина стояла гробовая. Даже дыхания не было слышно… Среди такого количества облеченных даром и одновременно взволнованных людей, Рыска почувствовала себя какой-то оглушенной, придавленной к земле. Выносить такое было невозможно! Она физически ощущала страдание каждого.
В Зале Испытаний Рыска уже бывала: учитель водил её на экскурсию. Там, в круглом помещении — стеклянный потолок в виде купола. И стол — большой, каменный, холодный… И второй выход с другой стороны — через него выходят те, кого выбрали путником.
— Кто последний? — тихо спросила Рыска, не узнав своего голоса, и коридорное эхо повторило её слова, многократно усилив.
— Хочешь, ты иди, — послышался ответ. Кто отвечал, понять не удалось.
Она осмотрелась.
— Уже вызывали, — напомнил тот же голос.
Рыска вздохнула — и вздох тоже повторило эхо.
И правда, чего тянуть? Все, что зависело от неё, она сделала. Она хорошо училась. Она была одной из лучших на своём потоке. Кем её назначили, уже решено… Осталось лишь узнать это.
Девушка подошла к двери, на миг оглянулась назад. Здесь не было тех, с кем ей хотелось попрощаться. Не было и тех, кому она пожелала бы удачи. Она так ни с кем из них и не познакомилась: боялась привязаться. И все из-за этого самого момента!
