Крысолов сидел на лавке в гулком коридоре лазарета. Он словно постарел разом на десять лет. По лицу пожилого путника струились слёзы.

Жар бросился к нему.

— Умерла? — спросил он, схватив мужчину за плечи.

— Пока нет… Но до утра уж точно не доживёт. Девять из десяти… — печально изрёк Крысолов.

Жар в сердцах треснул по стене кулаком.

— Ну почему? — воскликнул он. — Почему?! Только не Рыска!.. А вы ей почему дорогу не подправили? — напустился он на путника. — Вы же такой сильный, всё можете! Почему ей не помогли?

— Я же тебе объяснял, — устало произнес Крысолов. — Потому что путники и видуны друг на друга влиять не могут, даже незначительно…

— А как же Альк с Рыской?

Путник отёр слёзы, привалился к стене, задумался.

— У них была особая связка. Она разорвалась, когда Альк разделился с крысой.

— А вдруг нет? — с надеждой воскликнул Жар, даже не подозревая, насколько он близок к истине.

— По-другому не может быть…

Жар устало опустился на лавку рядом с путником.

— Это всё из-за него! — прошептал он. — Ненавижу…

Они, наверное, оба задремали, прямо сидя на лавке, потому что не слышали, как помощник лекаря подошёл к ним.

— Господа! — тихо позвал он.

Крысолов открыл глаза. Жар подскочил.

— Ну? — вцепился он парню в воротник.

Тот сильно испугался и попятился.

— Умерла? — прорычал Жар.

Крысолов обратился в слух, подавшись вперёд. Голова у него разболелась, дар ничего не подсказывал.

Парень лишь губами шевелил.

— Какого Сашия ты молчишь? — зло спросил путник.

— Простите… господа, — пролепетал наконец парень. — Нет… Девушка жива… Очнулась… Ей лучше.

Мужчины бросились в палату наперегонки. Впервые за месяц у них появился повод для радости.

Конечно, бывает такое, что улучшение происходит перед смертью, но таких мыслей не возникло ни у одного, ни у второго: Жар этого попросту не знал, а Крысолов теперь как никогда ясно видел Рыскину дорогу. Он точно знал: его доча теперь выздоровеет.

И мальчика с белыми косичками, бегущего через золотое поле навстречу своей матери, он тоже видел.

Альк приехал не весной, как обещал Крысолову, и не летом, а в начале осени: в Пристани только занятия начались. Когда он покидал замок, в Саврии уже совершенно пожелтели и начали опадать листья. В Ринстане же, расположенном на много кинтов южнее, ещё до сих пор было по-летнему тепло, только по ночам стало чуть прохладнее, чем летом.

Альк сильно изменился за эти месяцы: стал ещё жёстче, ещё мужественнее, а может, так просто казалось, потому что спал с лица.

С самого начала весны он не сидел на месте и дня, подрабатывая то на трактах, то в городах. Последний месяц он провел в Лоэни: его величество послал на помощь в усмирении переворота. В итоге Лоэнь вошла в состав Савринтарского тсарствия. А Альку хватило гонорара на нетопыря. Теперь он мог собой гордиться: мечта сбылась, обрела законченные очертания.

В замок он заехал лишь на сутки — отдохнул, посмотрел на дочь, а наутро уже отправился в путь.

Решение он принял, и ему было плевать на последствия.

Мать исполнила то, что задумала: поговорила с ним, и, заручившись её поддержкой, Альк Хаскиль отбыл в Ринстан.

Поля, леса, озёра, реки промелькнули перед ним как в калейдоскопе. Путь от замка до южной столицы он одолел за три дня, ни на щепку не задерживаясь нигде без нужды. Настроение у него было такое приподнятое, что встреченный им по дороге мужик, ведущий с ярмарки корову и попросивший подправить дорожку, чтоб скотина перестала хромать, получил услугу абсолютно бесплатно: саврянин махнул рукой на протянутую мелочь и ничего не взял. Ему было некогда, он спешил. А мужик… Пусть радуется и рассказывает байки о бескорыстном путнике.

Ворота Пристани были открыты, словно его уже ждали здесь. Въехав на широкий двор, Альк привязал нетопыря и поспешил в общежитие.

Цветов надо было бы купить, да ладно… Рыска не такая, это всё для неё неважно. Она ценит не цветную шелуху, а содержание. «Содержанием» господин путник самодовольно считал себя, и основания для этого у него были: раз его полюбили крысой, то теперь, когда он неотразим, она и подавно растает.

Да нет конечно, дело не в этом! Альк просто был очень рад, что сейчас увидит Рыску — и всё.

…И несказанно удивился, не обнаружив её на месте.

— Три дня как уехала, Альк, — развела руками комендантша (она его помнила ещё с тех пор, когда он сам был адептом).

— А куда? — недоуменно спросил саврянин. Ему хотелось рявкнуть, но он сдержался: старших он уважал, особенно женщин.

— Откуда ж мне знать? — ответили ему, и пришлось уйти.

Раздумывая, где искать Рыску, Альк постучал в соседнюю с её комнатой дверь. Ему открыла девица — та самая Рыскина сокурсница, плевавшаяся ядом от зависти и ревности. На лице её отразилась неприкрытая похоть.

— Здрас-сти! — она глупо захихикала.

— Соседка твоя где? — неласково спросил Альк.

— Как где? Ты разве не знаешь? — кокетничала она.

— Откуда мне знать? Я только приехал.

— Она на свадьбу уехала, на неделю, — огорошила его девица, не обидевшись на грубый тон, а наоборот, ещё больше от этого растаяв.

— На чью? — понимая глупость такого вопроса, выдохнул Альк.

— Что значит — на чью? Кто ж на чужую-то отпустит? — хихикнула девица. — На свою, конечно же!

Альк так опешил, что не сразу понял в чём дело.

— Что застыл, как столб? — ворвался в сознание голос девушки. — Нужна она тебе? Угрюмая вечно, ни с кем не общается, ходит зимой и летом в одних штанах. Такому, как ты, краси-и-ивая нужна, — промурлыкала она.

— Как ты? — задумчиво спросил саврянин.

— Как я, — сказала девица с томным придыханием и подошла к нему ближе. — Может, встретимся разок? — она беззастенчиво притерлась к нему вплотную, игриво взялась за косу…

Альк сам от себя не ожидал и даже не понял, как хлопнул ей по руке, позарившейся на святое. С той ночи в кормильне, когда Рыска впервые отдалась ему, прошло много лет, и в них было много ночей. И много женщин… Но никому и никогда он больше не позволял трогать себя за волосы!

Девице же он улыбнулся — в своей манере, жутковато, и медовым голосом ответил:

— Непременно встретимся, моя прелесть! Через четыре года, когда ты станешь крысой — тогда и встретимся, — и ушёл, не дожидаясь ответной реплики.

Девушка уехала домой тем же вечером, навсегда позабыв о Пристани, крысах, путниках и тому подобном. Впрочем, очень скоро вышла замуж, родила много детей и ещё не раз вспомнила Алька добрым словом — намного более искренне, чем если бы просто с ним переспала.

Альк не нашёл никого: ни Жара, ни своего наставника, вернее, не нашёл там, где искал. И неожиданно встретил обоих за городскими воротами. По тому, как они оба на него посмотрели, нетрудно было догадаться и без дара, что случилось нечто нехорошее — по его вине.

— Что произошло? — напрямую спросил саврянин, опустив приветствие.

— Кто приехал! — издевательски протянул Жар. — И главное, вовремя, когда всё, что могло случиться — случилось! Морду бы твою саврянскую набить! — зло прошипел он.

— Давай, попробуй, — мгновенно завёлся Альк.

— А ну заткнулись оба! — окоротил их Крысолов.

— Где Рыска? — спросил Альк, сверкнув глазами.

— Ты ж уже знаешь, зачем спрашиваешь? — нехотя ответил наставник. — Замуж она выходит…

— Когда? — перебил Альк.

— Послезавтра…

— За кого?!

— Да за саврянина же, тянет ее на вас, на уродов, — вклинился Жар. — Как будто, мужиков нормальных нет!

— А вы куда вдвоём собрались?

— На свадьбу, разумеется, — пожал плечами путник.

Отвечал он сквозь зубы, похоже, тоже злясь на ученика.

На лице у Алька отразилось такое… Он поверить не мог, что люди, которых он считал своими друзьями, могут так с ним поступить — поощрить такое начинание со стороны Рыски!

— Вы что, с ума оба сошли? Или не узнаёте меня? Как вы такое допустили? — взвился Альк.