– И меня?

– Тебя пока не сильно. Потому что ты ещё ничего из себя не представляешь.

Роман только улыбнулся. Отомстил, Андрей Константинович? Как-то уж очень по-детски.

– Рассказать тебе, что с тобой дальше будет? – Руднев повернул к нему голову, но ответа не дождался. – Вот сейчас у тебя есть сила. И отнять её у тебя нельзя – только позавидовать. Скажи, тебе кто-нибудь ставил какие-либо условия, когда этой силой наделял? Может, ты контракт какой подписывал? Нет? Так какого чёрта, Рома, тебе ещё надо?! Когда у тебя уже есть то, о чём другие могут только мечтать?!.. – разозлившись, Руднев перешёл на крик, но тут же осёкся, согнувшись от боли.

– Я что-то не пойму: Вы обо мне так заботитесь? – вежливо поинтересовался Роман, почему-то с жалостью наблюдая, как шеф пытается отдышаться.

– Да наплевать мне на тебя. Вот, честно. – Руднев прижал унизанную перстнями руку к груди. – Но, я заинтересован в том, чтобы ты был в рабочем состоянии и всякой ерундой голову себе не забивал. Как от шофёра требуют, чтобы он не пил… – Босс помотал головой, усмехаясь своим грустным мыслям. – Самое смешное, Рома, я на твой счёт нисколечко не сомневался. Ну, вот ни капельки. Такой практичный мальчик! Не мыслитель какой-нибудь. Чего ни скажешь, всё сделает, дурацких вопросов не задаёт, твёрдо знает, что ему надо… Остановись, Рома. Ты потеряешь всё. Безо всякого смысла. Кому ты тогда будешь нужен? Ты даже себе не будешь нужен.

– Да с чего Вы взяли-то?! – не выдержал Роман.

– Опыт, мой мальчик. Суровый жизненный опыт.

– Может, поделитесь – опытом?

– А что я сейчас делаю?

– Хотелось бы на конкретном примере.

Руднев поднял голову и поглядел на него с такой… тоской.

– Примера хочешь? Был у меня один… знакомый. Талантливый такой парень. Много всякого мог. По сравнению с ним ты, Рома, даже не маг, а так – гипнотизёр. Что – не нравится? – злорадно усмехнулся он. – Ну, извини. Говорю, как есть. Так вот, заскучал он от силы своей великой, затосковал. Ну, и как водится: «Не хочу быть вольною царицей, хочу быть владычицей морскою»!.. Стал докапываться, что за рыбка подобные желания выполняет и нельзя ли, заодно уж, стать круче этой самой рыбки. Докопался… И так эта рыбка его заворожила, что бросил он всё и отправился за нею и сгинул в океане-море. И по сей день, небось, всё хороводы на дне морском водит вокруг рыбки своей золотой.

– Так что же он всё-таки сделал – я так и не понял? – осторожно поинтересовался Роман, чувствуя явное несоответствие между туманной обтекаемостью изложения и той горечью, с которой Руднев всё это произнёс.

– Что сделал? – взгляд Руднева стал вдруг таким непривычно беззащитным и уязвимым, что Роман поспешил отвести глаза. – Он добровольно отказался от всех своих возможностей. Просто от всей души пожелал, чтоб не было у него больше ни проблеска магии. И всё исчезло, как сон. Там, – Руднев зло усмехнулся, – очень чутко реагируют на наши пожелания…

Роман внутренне содрогнулся: рассказ произвёл на него тягостное впечатление. Особенно когда он вспомнил, как у него спрашивали, не хочет ли он отказаться от своей силы? Хорошо, хоть хватило ума заорать «нет».

– И что с ним было дальше? – с замиранием сердца спросил он.

Руднев скривился, как от очередного спазма:

– Он в монахи подался. Душу свою спасать.

Это Роману мало что говорило. Так сказать: ни уму, ни сердцу. Он понял только, что отказался этот тип действительно ото всего. Не только от магии, но и от обычного мира тоже.

– Но должна же быть причина, почему он захотел стать ничем? – подумал он вслух.

– Да дурак он просто. Всегда был… – выдавил из себя босс. Видно было, что разговор этот даётся ему с трудом.

– Вы считаете, что он Вас предал? – ляпнул Роман, поскольку внезапно понял, что же именно сумел разглядеть сквозь пробитую им брешь в самой глубине рудневской души: Руднев был обижен. Ужасно обижен. На весь мир.

– Да причём здесь я? – устало возмутился босс. – Ты лучше о себе подумай, бестолочь…

– А я, значит, причём! – обозлился вдруг Роман. – Я не такой дурак, как этот ваш приятель!

– А, по-моему, ты идиот!!! Я ведь, кажется, запретил тебе даже думать об этом треклятом диске!!! – Руднев встал и с досадой швырнул через всю комнату подушку. Потом, кажется, сообразил, что не солидно как-то – подушками кидаться, и очень спокойно, таким леденящим душу голосом, от которого мороз по коже, сказал Роману, – Ты не в состоянии понять, о чём я тебе толкую? Тогда просто запомни: если я узнаю, что ты имеешь дело с кем-то ещё, кроме меня, убью, не задумываясь. В своей конторе тараканов разводить я не позволю. Так – доходчивей? Всё. В понедельник жду тебя вечером. И в последний раз предупреждаю: забудь об этой дурацкой штуковине или сильно пожалеешь. – Руднев снова схватился за сердце и поморщился.

– Простите, что я Вас… так… – непроизвольно вырвалось у Романа.

– А не надо извиняться, Рома. Я тебе всё равно при случае это припомню. Вот можешь даже не сомневаться. Поверь, тебе будет больнее…

Уже взявшись за ручку двери, он вдруг задумался и добавил, – Чтобы у тебя не возникало глупых вопросов, с какой стати ты должен считать себя обязанным выполнять мои требования, я тебе заранее отвечаю: попробуй – не выполни, и сам всё поймёшь. Ты пришёл ко мне, значит, ты уже выбрал. Я так это понял и доверил тебе слишком много, чтобы теперь позволить просто помахать мне ручкой. Назад дороги нет. Чао, мой мальчик! – Руднев послал ему воздушный поцелуй и аккуратно закрыл за собой дверь.

====== Глава 30. Сомнения ======

Ливанов с Радзинским всё ещё сидели на крыльце. Теперь на самом солнцепёке, потому что укрывавшая их тень переместилась, раскинувшись кружевной арабской вязью на раскалённой до ослепительной белизны дорожке перед домом.

– Ну что? – с тревогой спросил Ливанов, вытирая пот со лба, когда дед наконец-то встряхнул руками и опустил их на колени.

– Ничего, – Радзинский равнодушно пожал плечами. – Дядя Руди нас вычислил. Как говорится, явка провалена. Ну, почти...

– Вот гад! – не сдержался Павлуша.

Радзинский хмыкнул:

– А ты думал, он дурак?

Ливанов сорвал пробившийся рядом с крыльцом одуванчик и расстроено принялся его ощипывать.

– Я думал, всё получится.

– Так всё получится. Уверяю тебя. Против Бергера Андрюше не выстоять. Он уже знаешь, сколько времени упустил! Не зря он так растерялся.

– Руднев? Растерялся? – недоверчиво фыркнул Ливанов.

– А что? Считаешь, он такой весь из себя крутой… – развеселился Радзинский. – Так это он только с виду такой трезвомыслящий, а как слетит с катушек, так чисто дитя становится.

– Хотел бы я на это посмотреть...

– Я думаю, тебе скоро представится такая возможность.

Ливанов поднял голову и пытливо посмотрел на Радзинского – совсем как Шойфет полчаса назад глядел на него самого.

– Па-а-аш, – поразился дед и встряхнул Ливанова, обнимая его за плечи. – Немедленно выбрось эту чушь из головы! Шёлк не рвётся, булат не гнётся…

– Викентий Радзинский не сдаётся, – подхватил, приунывший было Павлуша, и усмехнулся – правда, как-то невесело.

– Вот-вот. Поверь мне: Руднев был на грани истерики. Я думал, что он сейчас проговорится. Слышал бы ты, какую пургу он гнал – Шойфету капитально мозги припорошило. Бедный парень, честно говоря, и раньше не слишком хорошо соображал, а теперь и вовсе, как после контузии!

– Нужно срочно вернуть Бергера. Без него риск слишком велик.

– Пинка ему хорошего, а не Бергера, – мрачно процедил дед. – Ну что ты зубы-то скалишь? Вот только скажи что-нибудь! – пригрозил раздосадованный Радзинский, нехотя встал и направился в дом. – Боже-Боже-Боже-Боже, какой любопытный персонаж! Надо будет вытянуть его непременно! М-м-м, надо за чёрную его и вытянуть…– бормотал он себе под нос. Тут он резко затормозил и с удивлением посмотрел на идущего за ним по пятам Ливанова. – Ты Князеву-то позвони, а то он весь испереживается. Скажи, что вынужден немедленно уехать по делам. На Иван Иваныча его спихни. – И он потопал наверх, оставив обеспокоенного Павлушу у подножия лестницы.