— Стой, боор, — ухватил его за плечо Кломм. — Идут вон. Увидят нас. Прячься!

Отряд отошел в густую тень между строениями.

— Под той стороной стены пройти должны, — указал на тень от противоположной стены Лоден. С ним все согласились.

Они добрались до дверей приземистой башенки и разделились надвое, потому что двери было две.

Брезды вошли вальяжно, словно бы свои. Внутри было душно и пахло терпким потом, мочой, фекалиями и жаренной едой. Солдаты сидели вокруг очагов с рочиропсами и грелись. Первые несколько мгновений никто не обратил внимания на вошедших.

Гедагт улыбнулся их беспечности и расплющил голову первому попавшемуся воину. Вбежавшие следом холкуна и пасмасы закидали сидевших копьями и стрелами.

В соседней зале поднялся такой же шум. Послышался звон металла.

На Гедагта набросилось сразу три солдата. Он защитился от их ударов, выставив топор поперек, а после набежал на них и своим телом сбил с ног. Брезд слышал как хрустнула рука под весом его наваливающего тела. Один из воинов охнул и застонал. Боор вытащил нож из-за голенища и прирезал всех троих. На том дело в этой комнате было сделано.

В соседней враги оказались расторопнее. Им удалось даже убить двух пасмасов, но когда им в тыл ударили Гедагт и Кломм, строй воинов быстро рассыпался.

— Пощадите! — выкрикивали некоторые.

Но пощады не было.

— Тревога! Тревога-а-а! — заорали с крыши башенки.

Гедагт вздохнул. План был хорош, но почти невыполним.

Двери наверх оказались забаррикадированы.

— Оставь здесь пикинеров. Пусть выставят пики к дверям, чтобы не ударили в спину, — сказал боор, проталкиваясь к выходу. Оттуда в помещение уже затаскивали двух раненных стрелами воинов. — Не выходить! Будем драться здесь!

Двор замка быстро заполнялся вражескими воинами. Они бежали со всех сторон и немыслимо было представить, как вся эта орава уместилась в этом замке.

У дверей приземистой башни закипела схватка.

— Не держи вход. Пусть зайдут. Нам полегче будет, — советовал Кломм своим брездам.

— Окна гляди. Ставни ломают, — кричали с одной стороны.

— За дверями шум. Скоро отопрут. Сюда! — кричали с другой.

Единственным, кто бездеятельно стоял во всей этой суматохе был Лоден. Он оперся на пику-топор и с интересом наблюдал за происходящим.

В окна стали влетать копья. Они поранили одного воина. Окна стали закрывать щитами. Холкуны-пикинеры отступали под натиском эсдоларкских войск — не новичками были их враги! — а после вперед выходили брезды. Хватало всего двоих, чтобы быстро зачистить пространство перед дверью.

Но эсдоларкцы быстро разгадали задумку и едва брезды в третий раз вышли вперед, их забросали копьями. Похожие на ежей трупы брездов снопами повалились к двери. Помещение сотряслось от рева Гедагта и Кломма, а также остальных брездов. Несколько из них, в нарушение приказа, выскочили во двор, но пали не успев даже никого убить.

— Двери! Они сзади нас! — разнеслось по комнате.

Двери с верхнего этажа и впрямь открылись и на лестницы перед ними хлынули войска. Холкуны приняли их на пики, но стали отступать.

Лоден только и ждал этого момента. Ухватившись за топорище, он подошел к леснице и что было сил ударил снизу вверх. Один из вражеских воинов завопил и повис на периле. Второй, заметив этот коварный удар, зарычал и спрыгнул вниз, но второй удар Лодена прибил его навеки к земле. В пасмаса полетели топорики и метательные ножи. Он быстро скрылся под лестницей.

— Пустите-ка меня, — в толпу пикинеров вошел Кломм. Он был весел. В руках своих он сжимал отнятые у врагов топоры. Первым же ударом обеих рук он уложил сразу троих солдат.

— Держите своего взад! — прокричал еще один брезд и закинул в свалку на лестнице труп убитого эсдоларкца.

Кломм продолжал пробиваться вперед. За ним, как за тараном двинулись пасмасы и холкуны. На второй лестнице происходило примерно то же самое.

Дойдя до двери на втором этаже, Кломм остановился и спрыгнул вниз, предоставив пикинерам самим входить в комнаты. Те остановились и ждали, пока через их головы в помещение залетали дротики и копья. Только после этого вступили в схватку.

Унки и Бохт сражались у окна. Его расширили почти до величины двери.

— Копье! Руби! Назад! Берегись! — кричали они друг другу и мельтишили перед глазами лезущих в атаку врагов. Их удары, перемежавшиеся с выставлением щитов, не наносили противнику большого урона, но, главное, не давали врагам пробиться внутрь.

Гедагт и другие брезды перебегали от одной свалки к другой, чтобы не дать эсдоларкцам продавить оборону.

Внезапно одна из стен башни покрылась трещинами и просела.

Кломм, сражавшийся рядом с Унки и Бохтом, первым заметил это.

— Держите их. Еще немного держите их, холкуны, — крикнул он братьям, броясь в сторону лестниц. Брезд скоро протолкался внутрь помещения на втором этаже.

Держа два топора пыром, он принялся с неистовой силой и быстрой наносить удары воинам твердыни, заставив их спрятаться за щитами.

— Дави их… — хрипел он. — Дави-и-и…

— Боор, — подскочил к Гедагту Лоден, — они стену рушить будут.

— Ага, — отмахнулся тот.

— Боор, стену башни. Уходить надо из-под сводов.

Только тут Гедагт понял его правильно.

— Разнеси мою команду всем, Лоден. Уходим наверх.

Лоден бросился прочь, передавая команду другим воинам.

Гедагт с брездами отступил на второй этаж. Бохт бросился за ними. И в этот момент над головами сражающихся раздался громкий хруст и стена первого и второго этажа башни ввалилась во внутрь, погребая под своими обломками воинов обоих сторон. Раздался всеобщий крик ужаса и все пространство поглотила снежная пыль и грохот.

— Унки-и! — закричал Бохт, бросаясь на лестницу, но тут же наткнулся на угол крупного куска потолка. — Унки-и-и! Бра-а-ат…

Битва перекинулась уже на третий этаж. Получив надежный тыл из свалившейся стены и провалившегося потолка, брезды успешно делали то, что они любили больше всего. Десятки трупов устилали полы ледяных комнат. Они лежали вповалку один на другом. У дверей и иных проемов убитые обеих сторон образовывали целые завалы, через которые было сложно перебираться.

Вдруг над крепостью разнеслось "дву-у-у-н". Труба неистово ревела, разнося свое слово далеко над обеими долинами гряды.

— Скоро помощь к ним придет! — говорил между ударами топора Лоден.

— Не уйдем. Не бросим, — прохрипел Кломм. Было видно, что он сильно устал.

Приземистая башенка была отвоевана у гарнизона и сражение происходило теперь на лестничных пролетах в стене.

— Врата стерегите! — раздался зычный голос Гедагта.

— Не знает усталости, — восхитился Кломм. Именно этой своей неутомимостью в бою и выделялся Гедагт среди остальных брездов. — Передышка нам нужна, боор! — крикнул он. — Сменять бы друг друга!

Гедагт оглянулся на его крик. Весь он был красным от крови. И на этом фоне глаза его горели недобрым огнем. Даже вид его пугал врагов. Нанеся еще несколько ударов, боор вдруг покинул битву.

— Чего говоришь-то? — подошел он к Кломму.

— Беречь силы надо. На помощь они позвали. Торопимся мы. Сменяться надо.

Несколько мгновений Гедагт что-то прикидывал и согласно кивнул головой:

— Проходы становятся узкими. Там и одного нашего хватит. Так и сделаем, как ты говоришь.

Отряд или то, что от него осталось, был разделен на четыре части. Две из них остались в резерве, а еще две были поставлены так, что одна нападала, а другая прикрывала тыл всего отряда.

— Врата бросить надобно, — подбежал к боору воин-холкун с большой седой бородой. — Не удержим все сразу, боор.

Гедагт насупил брови. Было видно, что ему почти физически больно отпускать недобитых врагов, но он сказал:

— Бросай ворота, холкуны.

— От ворот… броса-ай! — заорал холкун, убегая.

Едва врата оказались отбиты, как большая часть гарнизона бросилась бежать вниз по склону. Около четырех сотен воинов бежали, утопая в глубоком снегу. Отступление товарищей произвело на оставшихся удручающее впечатление. Некоторые из них бросали оружие и сигали со стен вниз, разбиваясь вдребезги.