— Торн хорош, — заметил инквизитор Никсос. Он управлял «Обсидиановым небом» на протяжении всей миссии по поимке Хирка. Это был угрюмый старик, который выглядел настолько древним, что наверняка уже повидал все, что только могло случиться с человеком, ведущим жизнь демоноборца. Он казался хрупким, но Аларик знал, что это иллюзия, которую Никсос специально поддерживал, горбясь и облачаясь в потрепанные черные мантии. — Он уже выуживает из Хирка ответы. Хирк думает, что боги отвергли его, поэтому со злости рассказывает нам все. Многое из того, что он поведал, довольно интересно.

— Например? — спросил Аларик. Он много часов провел за чисткой и повторным освящением доспеха, и теперь тот поблескивал в тусклом свете, льющемся из окна.

— Похоже, он захватил «Безжалостный», потому что очень торопился куда-то добраться, — ответил Никсос. — Не из-за экипажа, ничего связанного с Флотом. Ему просто нужен был корабль. То, что он сделал с людьми, насколько мы можем сказать, было просто развлечением.

— Куда он собирался?

— В Око.

Аларик покачал головой. Око Ужаса открылось, и из него изливались орды Хаоса.

Миллиарды имперских гвардейцев и целые ордены космических десантников пытались остановить их натиск, который грозил дойти до самого сердца Империума — сегментума Солар. Еретики наподобие Хирка устремлялись в Око целыми толпами, чтобы принести клятву верности лордам Хаоса.

— А именно, — уточнил Никсос, — на планету под названием Сартис Майорис. Оттуда донесся зов, и Трон знает, сколько мрази вроде Хирка уже ответило на него. Похоже, что его вызвало существо, именуемое Герцог Веналитор. Пока я жду подтверждения из Ока, но, в любом случае, я хотел бы, чтобы твое отделение было дополнительно усилено и отправлено на Сартис Майорис, как только мы вытащим из Хирка все, что можно.

— Ясно. А возможно ли, что Хирк лжет?

— Может быть. Но, как я уже сказал, Торн действительно очень хорош.

Никсос произнес это с многозначительной усмешкой, которая поведала Аларику все, что он должен был знать о дальнейшей судьбе парализованного еретика.

— Взгляни на этот корабль, — сказал Аларик. — На команду, на ресурсы, которые мы потратили. Сколько всего понадобилось, чтобы мой отряд добрался до «Безжалостного»?

Какие жертвы были принесены, чтобы мы смогли сделать то, что должны были?

— Воистину, даже я не могу сосчитать их, — признал Никсос. — Мы должны брать от нашего Империума больше, чем может представить кто-либо из нас. Эта мысль тревожит тебя?

— Я не могу позволить, чтобы меня что-то тревожило, — возразил Аларик. — Если мы будем размышлять над этим, то не сможем концентрироваться. Это подорвет чувство долга.

Если наша цель не стоит жертв, тогда целей, которые их стоят, просто не существует.

— Хорошо, — лицо Никсоса омрачилось. — Но не говори о таких вещах чересчур открыто, юстикар. Для некоторых они могут звучать как признак духовной слабости. Как мысли тех, кто таит сомнение. Если бы ты был инквизитором, Аларик, то ты мог бы говорить свободно и показывать печать Инквизиции всем, кто осмелился бы усомниться в тебе! Но ты не инквизитор.

— Я знаю, — ответил Аларик. — Но кто-то ведь должен об этом думать. Иначе кем мы станем? Мы должны защищать Империум, и при этом он страдает ради того, чтоб мы его защищали. Как далеко это может зайти, прежде чем перейдет в безумие? Кто-то должен следить за тем, что мы делаем.

— Оставь это нам. А пока что подготовь своих бойцов. Сартис Майорис — непростая задача, и нам не хватает сил в Оке Ужаса. Твое отделение будет сражаться без поддержки, что бы вам там не встретилось.

— Я буду молиться вместе с ними, — сказал Аларик.

Некоторое время после того, как Никсос ушел, Аларик смотрел на работу Торна. Хоть у Хирка и не было глаз, по его лицу было видно, что он сломлен.

Чтобы сломить еретика, понадобились несказанные жертвы. Но Никсос был прав, думать об этом было опасно. Аларик закрыл глаза и предался медитации, и вскоре все мысли исчезли.