За окном все еще темное небо, он снова проснулся до восхода солнца, слишком рано, но уже без шансов заснуть снова. Вожатая на соседней кровати, в отличие от него, продолжает мирно спать, ей не снятся такие сны. В домике довольно душно даже в такое время, и в этот раз ее одеяло уползло ниже дозволенной черты, открывая взгляду Эдварда женские формы, скрытые сейчас только ночной рубашкой из тонкой ткани, даже более подчеркивающей их, чем прячущей. Вот почему соседство двух противоположных полов в одном помещении не такая уж и хорошая идея.
Он тут же отводит взгляд и решает, что пройтись по еще спящему лагерю не такая уж и плохая идея, до побудки можно будет вспомнить упражнения по фехтованию и единоборствам, и немного подумать о последних днях без чужого вмешательства.
Еще спящий, но уже вступающий в новый день «Совенок» отличное место для прогулок, больше всего радуя Эдварда тем фактом, что находится практически на грани с дикой, но при этом чудесной природой, при этом же без всякой серьезной опасности извне. Здесь нет ни мутантов, ни дикарей, ни кочевников, только лес и обитающие в нем зверюшки. В такие часы, когда еще сонный и задумчивый «Совенок» дремал, готовясь к новому дню, можно было пройтись по его еще пустым аллеям, вслушиваясь в равномерное и спокойное «дыхание лагеря».
Одевшись и осторожно прикрыв за собой дверь, Эдвард бодрым шагом направился по уже привычному маршруту к умывальникам, разглядывая медленно светлеющее над головой небо. Сейчас еще темное, но чуткие глаза, привычные к темноте, уже замечали те изменения, что происходили, когда солнечные лучи уже начинали касаться ночного мрака, хотя сам небесный диск еще находился за линией горизонта. Он полностью выйдет, возвестив о начале нового дня, меньше, чем через пару часов, к этому времени Эдвард успеет покончить со всеми утренними делами.
В умывальниках, как всегда, ледяная вода, срабатывающая как отличное средство изгнать из головы остатки сна и окончательно прийти в себя. Побрызгавшись несколько минут и зализав назад мокрые белые волосы, Эдвард неожиданно заметил совенка, сидевшего на краю навеса, защищавшего умывальники от возможных осадков, и почему-то внимательно его разглядывающего.
- Привет, звереныш, ты же тот самый? – усмехнулся Эдвард, вспоминая похожую пташку, что составляла ему компанию, когда решил подсмотреть за прибытием четыреста десятого автобуса на остановку перед лагерем. – Опять решил со мной пообщаться?
- Уху, – птичка склонила голову почти под прямым углом к остальному телу и неожиданно ему ответила. Быстро перебирая лапками, спустилась почти к самому углу жестяной крыши и снова повторила, – Уху!
- Иди сюда, зверушка, – Эдвард, все больше удивляясь происходящему, но решив проверить, как далеко подобное может зайти, вытянул руку к совенку, подзывая ближе, – Прилетишь? Я же не кусаюсь…
- Уху! – вернув голову в нормальное положение, птичка вдруг взмахнула крыльями и, описав небольшой круг над Эдвардом, приземлилась на его подставленный указательный палец, ощутимо впившись в кожу острыми коготками на лапках. Посмотрев круглыми желтыми глазами точно ему в глаза, с довольным тоном сообщила, – Уху!
- А вот теперь ты начинаешь меня пугать, – произнес Эдвард, погладив совенка, на деле оказавшимся не таким уж легким, как подумал в начале, по головке. Птичка тут же распушила перья и счастливо зажмурилась, – Не думаю, что местные животные должны быть столь дружелюбными… Ты так не думаешь?
- Уху! – птичка снова открыла глаза и наклонила голову набок, – Уху! Уху! – и вовсе сорвалась с пальца, быстро полетев в сторону леса и оставив Эдварда недоумевать, что же сейчас такого изменилось. А потом и до него дошло, что теперь уже не один здесь, около умывальников есть еще кто-то, подобравшийся совершенно незаметно. Даже не столько потому, что спугнул совенка, сколько его присутствие было осязаемо ощутимым, с почти физически чувствуемой аурой.
Обернувшись, Эдвард увидел одинокого пионера, лениво опершегося о дерево плечом, сложив руки на груди и явно смотревшего прямо на него, хотя из-за тени дерева глаз не было видно. Только сам взгляд, колкий и едкий, был вполне ощутимым, Эдвард даже не помнил, чтобы у кого-нибудь из этого лагеря чувствовал что-то хотя бы отдаленно похожее. Непонятно было только, как он тут оказался, шаги по траве для тренированного слуха вполне четко различимы, и Эдвард готов поклясться, что ничего подобного не слышал. Зато когда этот пионер направился к нему, трава под его босоножками вполне ощутимо зашелестела.
- Что, с птичками играемся? Пионерок уже не хватает? – поинтересовался странный пионер наглым и задиристым тоном, словно уже вызывал на некий конфликт. Эдварда возмутил подобный намек на пионерок, брошенный с таким видом, словно ничего особенно не произнес, хотя это уже достаточный повод, чтобы в его родном мире вызвать человека на дуэльный поединок.
- Мне кажется, что мы не настолько близко знакомы, чтобы разговаривать в подобном тоне, – холодно ответил пионеру, пытаясь рассмотреть его лицо, но, возможно из-за окружающей темноты, глаз на его лице все равно не видно, только тень от низко зачесанной челки, закрывавшей лоб, – И даже близким друзьям я бы не позволил говорить со мной подобным образом.
- Ой, какие мы нежные! – покачал пионер головой, при этом ехидно усмехнувшись, – Прямо уже ничего и спросить нельзя! А тебе наверняка было бы интересно со мной пообщаться… а мне с тобой… – последнее добавил уже задумчивым тоном, явно осматривая Эдварда с ног до головы. Зато остановился на расстоянии от него, дальше, чем позволяла вытянутая рука, то ли ожидая возможного конфликта, то ли просто придерживаясь дистанции при разговоре двух незнакомых друг с другом людей.
- И о чем же мне будет интересно с тобой разговаривать? – Эдвард чувствовал, что кем бы ни был этот пионер, но он ему не нравится. И дело при этом вовсе ни в его манере общения или том наглом и уверенном виде, с которым спокойно стоит напротив. От него просто веяло чем-то враждебным и отчужденным, что-то похожее Эдвард испытывал, когда сталкивался с чернокнижниками его родного мира. Хотя там аура была в разы сильнее, но чувство опасности все равно шевелилось в его сознании каждый раз, как только смотрел на этого пионера.
- О! Об очень многом! – его собеседник развел руками, а потом так же лениво засунул их в карманы, – Например, о том, как ты попал в этот лагерь. Или что этот лагерь из себя представляет. Не хочешь ничего узнать? Или тебе будет достаточно тут бегать за каждой юбкой, пока не поймаешь каждую? – он улыбался так, словно сказал удачную шутку, не обращая никакого внимания на то, что Эдвард крепко сжал руки в кулаки, пытаясь не реагировать на столь прямо брошенные оскорбления.
- Я сюда приехал, как и все остальные, на автобусе, опоздал только на неделю, – осторожно начал Эдвард, решив для начала проверить реакцию своего собеседника, который, кажется, знал больше, чем положено обычному пионеру из этого лагеря, но договорить не успел, будучи прерванным громким и явно наигранным смехом своего собеседника. Отсмеявшись, он одарил Эдварда пронзительным взглядом.
- Можешь рассказывать это вожатой, она все равно проглотит любую чушь, какую ей только не скажешь, – странный пионер отмахнулся от такого объяснения, – А вот я отлично знаю, как ты сюда попал… Скажи, какие были первыми впечатления, когда увидел салон этого чертового автобуса? Страх? Или удивление? Или все сразу? Когда хватило смелости вылезти наружу? – голос звучал действительно заинтересованно, но вгоняя Эдварда все дальше и дальше в состояние крайнего удивления. Кем бы этот пионер ни был, но явно был связан с тайнами «Совенка», зная о них гораздо больше, чем он сам.
- Рассказывай, – велел ему спокойным голосом, несколько расслабившись. Если бы этот странный пионер попытался бы напасть, то не пытался бы завязать подобный разговор. И, кажется, персона Эдварда ему была так же интересна, как и самому Эдварду этот весьма странный и даже пугающий пионер.
