– Хозяин? – Лицо Юрия Ингваревича стало холодным, как железная маска-личина на боевом шлеме. – Волю взял, Евпатий! Приблизил я тебя по заслугам твоим. Ценю за храбрость, удаль ратную. Не суди, воевода, о том, что не твоим умом суждено быть должно. Я князь рязанский! Я с Батыем всегда договориться сумею. И не только с ним. Для чего войско в чужие землю ведут, скажи мне, воевода? Чтобы врага ослабить, чтобы казну пополнить. А не для того, чтобы это войско под стенами чужого города оставить на радость воронью и волкам. Думай, что говоришь. Будет сила за Батыем – откупимся, заплатим. И ему свой народ не изводить, и нам тризну не справлять. А как увижу, что нет в нем той силы, о которой ты говоришь, так побьем его. Да еще и откупиться велим и свою казну пополним! Так-то, воевода!

Князь еще раз строго глянул на Коловрата, сокрушенно покрутил головой и пошел к своим советчикам, расправляя длинные усы, всем своим видом показывая, что Коловрат его очень разочаровал сегодня. Евпатий смотрел вслед князю и кусал губы. Опять договориться не удалось, опять князь его не услышал. Да и сын его, Федор, тоже не слушает воеводу Коловрата. На пирах чарки поднимает и хвалится, что нет такого врага, которого он бы не одолел. Хороший воин Федор Юрьевич, ничего не скажешь, да только мало этого, чтобы сокрушить сильного и хитрого врага. Опыт нужен большой. А он не на пирах набирается, не криками на княжеских советах копится.

От свиты княжеской отделился статный дружинник, блестя начищенным зерцалом, и вежливо, с улыбкой чуть склонил голову, глядя на Коловрата. Евпатий хмуро кивнул и отвернулся. Андрей Живко не нравился ему. Слишком он старается князю на глаза попасться, услужить. Негоже воину поклоны бить и заискивать, а вот дочь Ждана любила этого человека без памяти. И ничего с ней не поделаешь. Не слушает слова отцовского, избаловал ее Евпатий. Иногда он думал, что Живко далеко пойдет, приблизит его князь и дочь в женах у Живка в достатке жить будет. И при князе опять же. Да только вот сомнения брали Евпатия. Вправду ли Андрей Ждану любит, нужна ли она ему?

– А ну! – взревел Коловрат страшным голосом, когда князь и его свита удалились. – Давай четверо, у кого поджилки не трясутся!

Меч в его руке взвился и молнией пронесся сверху вниз до самой земли. Аж ветер пошел по траве, да клинок свистнул молодецки, рассекая воздух. Дружинники переглянулись нерешительно. Всяким видывали они воеводу, особенно те, кто постарше годами, знали, что горяч он. Но сегодня что-то уж очень страшен был Коловрат, глаза горели, как угли, и также жгли на расстоянии. Силища в его руках играла и резвилась, аж дух захватывало.

Первым гикнул и соскочил с бревна, на котором сидело несколько дружинников, Полторак. Скинув на землю шелом, он закатал рукав рубахи по локоть, вытащил из-за пояса кольчужную рукавицу и натянул ее на правую руку. Он весело поглядывал, как у воеводы желваки ходят на скулах, и разминал руку, помахивая клинком вокруг меча, то вроде ударяя врага, то пуская клинок крылом птичьим.

Молча поднялся угрюмый и сосредоточенный Стоян. На голову ниже Полторака, он был шире в плечах и стоял на своих чуть кривоватых ногах так, будто никакая сила его сдвинуть не сможет. Он взял меч двумя руками и направил на воеводу. Третьим вышел старый дружинник с седыми усами ниже подбородка. Он был без кольчуги, в одной рубахе, и держал в руках не меч, а половецкую саблю. Для рубки страшное оружие, если им уметь владеть.

Трое противников разошлись в стороны, охватывая Коловрата полукольцом, как волки обходят уставшего запаленного оленя. Неторопливо, с уверенностью, что не долго ему сопротивляться. Только воевода не был оленем, он был сильным, умелым и неутомимым противником. И первый же удар Полторака подтвердил это. Дружинник нанес удар, целясь в голову воеводы, но клинок Коловрата сверкнул как молния и отбил удар с такой силой, что Полторак еле удержал в руке меч. И в тот же миг Стоян с третьим дружинником бросились в атаку. Два ответных удара обрушились на их оружие, и тут же клинок со скрежетом задел кольчугу Стояна.

Старый дружинник бился, твердо стоя на одном месте, демонстрируя выдержку и удивительное умение. Даже Стоян и пришедший в себя Полторак на некоторое время замерли, залюбовавшись этой схваткой двух умелых воинов. Удар следовал за ударом, отбивающий атаку клинок тут же наносил ответный удар, металл сверкал на солнце, и глаз не успевал следить за мечущейся сталью. И вот дружинник сделал обманное движение своей саблей, и всем показалось, что Коловрату не успеть отразить рубящий удар в бок. Но воевода как вихрь крутнулся на каблуке своего сапога, ушел под руку своего противника и нанес ему страшный удар локтем в грудь, отбрасывая в сторону. Дружинник охнул и упал на зрителей, рассевшихся на старых бревнах.

С веселым гиканьем Полторак кинулся в атаку, подмигнув Стояну. Коловрат мгновенно отбил один удар, ушел от второго и переместился в сторону, и Стоян оказался между ним и Полтораком. И сколько дружинники ни старались, им никак не удавалось разойтись и напасть на воеводу с двух сторон. Но бой закончился неожиданно, как будто Коловрату надоело это занятие. Он вдруг отбил меч Полторака и нанес такой страшный удар, что и Полторак, едва успевший поставить свой клинок под меч Коловрата, и Стоян, безуспешно пытавшийся обойти своего товарища и напасть на воеводу, оба повалились на землю.

– Все! – рявкнул Коловрат и вогнал меч в землю на целый локоть.

Он повернулся и быстрым шагом пошел мимо конюшен вниз к своему дому. Среди дружинников повисла тишина. Особенно переглядывались потрясенные молодые воины. Те шестеро, которые дрались с воеводой попарно. Они-то думали, что умело выстояли столько времени против него, а на самом деле Коловрат просто играл с ними, играл, как кот с мышами.

Коловрат шел быстро, гремя кольчугой. Он был сумрачен, как ненастный день. Разговор с князем не давал ему покоя. Как уговорить князя Юрия, как убедить его? Какие еще найти доказательства того, что опасность близка. Или князь прав? Может быть, и в самом деле все не так мрачно, как виделось Коловрату? Татары побоятся сунуться в земли русские, а если сунутся, то князья всегда смогут договориться с ханом. На то они и князья!

– Батюшка! – услышал он звонкий голосок и обернулся.

От стайки отделилась одна из девушек и подбежала к Евпатию. Она обхватила руку отца своими руками и прижалась щекой к его плечу.

– А мы идем на берег хороводы водить.

– Хороводы? – с сомнением переспросил Евпатий и посмотрел на топтавшуюся в стороне группу юношей.

Многих он знал, они были сыновьями уважаемых мужей в Рязани. Кто купец, кто боярин княжеский. Главное, что среди них Коловрат не видел Андрея. Захотелось сказать теплые слова дочери, приголубить ее, но с уст сорвались лишь строгие слова:

– В лес нынче не ходите. Опасно. На берегу похороводите – и назад. До сумерек вернись!

– Да, батюшка, – улыбнулась девушка и посмотрела на отца так, что Евпатию показалось, что Ждана понимает его состояние, что ее не удручает сухость отца. Видит, в каких он заботах постоянно. Видит и жалеет его. Как она сейчас похожа на свою покойную матушку.

Девушки со смехом побежали вниз по улице мимо оружейных и шорных мастерских. Парни двинулись следом, оборачиваясь на сурового воеводу. Коловрат двинулся в сторону дома неторопливым шагом. Раздражение проходило, уступая место усталости и какой-то опустошенности. Нельзя сдаваться, понимал воевода, но и нужно давать себе время на отдых от забот, иначе сердце надорвется, сгорит душа, сам себя сожжешь.

В доме было пусто. Пусто стало тогда, когда умерла Милава. Родила Евпатию дочь, и забрал бог ее душу к себе. Дочь выросла на руках у кормилицы, стала такой же красавицей, как и мать, а в доме все равно пусто. Евпатий поднялся по ступеням и прошел через гридницу в свою горницу, сбросил на лавку кольчугу. Постояв у постели, он пошел по дому. Прошмыгнули смешливые девки, отправившиеся трясти во дворе постель, за окнами дворовая птица подняла гам и била крыльями. Никого из домашней челяди было не видно.