Тем временем Том отводит длинные волосы от лица и, слегка задрав подбородок, смотрит уже на меня. Его лицо серьёзное, во взгляде тёмных глаз читается непоколебимая решимость.
- Я поклялся доказать ему, что чего-то стою, что я – не избалованный мальчик-аристократ, а сильный могущественный волшебник, который может добиться многого. Я хотел, чтобы он гордился мною.
Картина вновь вздрагивает, идёт рябью, как вода, в которую брошен камешек, но вместо новой чёткой картинки перед моим взором мелькают чужие воспоминания. Словно яркие вспышки сверхновой, они расцветают тут и там, смешиваясь и растворяясь друг в друге.
Косой переулок, полный волшебников и волшебниц, юных и взрослых, восторженных и серьёзных, а между ними, среди широких мантий, пробирается худой юноша с длинными волосами каштанового цвета и широко распахнутыми на прекрасный мир глазами. Не сразу я узнаю в нём юного Тома. Вот он покупает себе учебники, а в следующий миг сжимает в дрожащей и вспотевшей ладони изящно загнутую длинную палочку. В магазине мадам Малкин он знакомится со смелой девчонкой, чьим неоспоримым достоинством является пышная грива кудрявых волос, и с бледным мальчишкой, в образе которого сразу привлекает внимание не по-детски взрослый взгляд и чёрные как вороново крыло волосы, стянутые в тугой хвост.
Следующие картинки меняются так быстро, что за ними невозможно уследить, но одна из них задерживается перед моим взором. Величавый замок на берегу большого озера и группа волшебников-выпускников в форменных мантиях и изумрудно-серебряных галстуках. Лица многих мне знакомы: Том, Люциус и Нарцисса, Белла и Рудольфус, Северус и Барти. Все смеются и что-то бурно обсуждают, делятся своими мечтами и планами на будущее.
Новая картинка разительно отличается от предыдущих. Неизвестный величественный город, не похожий на города Великобритании, но узкая улочка вьётся почти как родной Косой переулок. Кованая вывеска магазина, седовласый волшебник с вытянутым загорелым лицом, баночки с травами, мерные весы и бурлящие котлы. Затенённое небольшое помещение, единственной мебелью в котором является высокий книжный шкаф и узкая деревянная скамья, где сидят, прижавшись друг к другу, уже взрослые школьные друзья. Одинокая свеча освещает страницы огромного и, видимо, очень древнего фолианта, над которым склонились волшебники. Старый пергамент испещрён узкими строчками на латыни, к красивым буквам тут и там прижимаются необычные рисунки и схемы, некоторые из них стёрлись от времени и не очень разборчивы, но от книги буквально исходят волны сильной тёмной магии.
Картинка растворяется, подобно туману, на смену ей приходит очередная. Отчаянно жестикулирующий Том пытается доказать что-то остальным, его вдохновлённым взглядом можно осветить целый квартал Лондона, но видно, что он немного нервничает, ведь его друзья испуганы. Они боятся того, что он придумал, хотя сама идея весьма соблазнительна, но цена слишком велика…
Следующая картинка мощным эшелоном врывается в ряды других, разметает их как сухие листья на осеннем ветру. То же помещение с книжным шкафом, друзья вновь втайне изучают древний фолиант, только на их лицах явственно читается страх перед этой странной книгой. Один лишь Том выглядит воодушевлённым, как вдруг…Дверь распахивается, и в проёме появляется хозяин магазина с лучиной в одной руке и палочкой на изготовку – в другой. Застуканные волшебники теряются, но только не Том. Он давно всё спланировал. Узкая рука даже не вздрагивает, когда из кончика белой палочки вырывается ослепительный изумрудный луч…
С минуту картинки меняются, как в бешеном калейдоскопе, не позволяя чётко разглядеть их, словно Том намеренно не пускает меня в эту часть своей жизни. От этой «карусели» начинает мутить, но вот окружающее пространство разъясняется, и моему заинтересованному взору предстаёт вполне знакомая картина: Лондон, Лютный переулок, те же друзья, только уже заметно повзрослевшие. Том и Барти Крауч-младший такие, какими я видел их в доме на площади Гриммо. Беллатриса и Рудольфус – какими я узнал их в баре на окраине Лондона. Нарцисса и Люциус, как в одном из моих видений. Северус, словно только вчера мы расстались у замёрзшего фонтанчика. Также я замечаю МакНейра, Петтигрю и ещё несколько неизвестных мне волшебников. Все в длинных чёрных мантиях из дорогой ткани. Только что-то поменялось, но дело не в прошедших годах и не во внешнем виде. Что-то неосязаемое, нематериальное. Они больше не равны, как когда-то. Теперь они – его верные последователи, Том знает это, как и то, что теперь он немного выше их всех. Потому что он не побоялся. Потому что он решился. И теперь на их предплечьях чернеет змея, обвитая вокруг черепа…
И снова картинки устремляются в бешеной скачке, они проносятся мимо, как потоки ураганного ветра: новость о Пророчестве, искажённые ужасом лица каждого юного волшебника, чьим последним зрелищем в этой жизни становится изумрудная вспышка и смеющийся взор потемневших от адреналина глаз. Объятые пламенем дома и кричащие заголовки «Ежедневного Пророка», камин в доме Малфоев и смертельная бледность лиц его последователей, когда новые семьи раз за разом оказывались не теми, кого он искал. Бесчисленное количество страниц запрещённых книг и собственное отражение в зеркале, из которого пронзительно смотрят карие глаза в окружении тёмных теней и источают беспомощность и растерянность. Беспрецедентная ярость, когда в ушах вновь и вновь звучит глубокий и ровный голос Северуса, утверждающий, что Дамблдор знает о его, Тома, планах, и что он тратит все свои силы на то, чтобы защитить другие семьи. Мраморная статуя в Министерстве, которое совсем скоро станет его, и страх, что он – не тот, о ком говорится в Пророчестве. Услужливый вид Петтигрю, того, на кого он меньше всего надеялся, но который помог ему проникнуть в дом Поттеров. Дамблдор проиграет, потому что его Фиделиус – просто детская шалость. И, наконец, удачный момент, они проникают в дом на площади Гриммо, а дальше первая изумрудная вспышка отправляет на тот свет Джеймса, этого задиру с Хогвартса, который любил подшучивать над компанией Тома. И тут появляется главный «виновник торжества»: мальчишка Поттер, безумно похожий на своего уже покойного отца, в дурацких очках и с пылающим взглядом невероятно-зелёных глаз. Всё так предсказуемо и скучно, что немного надоедает, но Лили Эванс…
Да-да, он хорошо помнит её со школьных времён. Её обаянию не поддавались разве что тролли. Когда она встаёт на защиту своего сына, умоляя убить её, а Гарри не трогать…
Он растерян. Он даже не может поднять руку, чтобы свершить свой страшный замысел, потому что внезапно испытывает чувство дежа-вю.
Точно так же его мать встала на защиту уже взрослого Тома, когда тот спустя много лет вернулся домой, в Лондон. Когда он перешагнул порог родительского дома, в нём проснулся тот униженный, лишённый отцовской любви мальчишка, который хотел доказать, что он лучше всех. Он поделился своей радостью с отцом, надеясь, что он, наконец, примет его как равного.
Но он отверг его.
Он отверг и назвал его убийцей. Он хотел выгнать его, но мать встала на защиту сына, которого продолжала любить несмотря ни на что…
Только не для того он прошёл этот сложный извилистый путь.
Мракоборцы врываются в дом, и ему совсем нельзя медлить. Барти растворяется в воздухе вместе с Поттером, ещё одна изумрудная вспышка и странный, чужеродный укол где-то слева в груди, когда из зелёных глаз навсегда исчезает смысл, а волна рыжих волос рассыпается на деревянном полу.
И всё идёт не так: Мракоборцы слишком сильны, а Барти возвращается с новостью, что Поттер вне досягаемости.
Ничего, он ещё вернётся за мальчишкой.
Долгие, бесконечные дни ожидания, расставленные сети сигнальных чар – и, удача, мальчишка в его руках! Эта семья оказалась немного не по зубам, но, может, именно они – те, кого он ищёт.
Теперь всё так просто: поднять руку и, глядя в потухшие зелёные глаза, произнести два слова. Даже немного скучно: парень совсем не желает бороться за свою жизнь.
