– А что, неплохо, не затасканно. Может быть, только…
Последовало несколько дельных советов, как самому ему все это видится на экране. «И, пожалуйста, не забудьте Боброва, обязательно с его серой, в полоску, кепочкой, ему с Бесковым шили их по заказу. Всеволод Михайлович – редчайшей души человек, а улыбка какая обаятельная».
– Они с Бесковым были два красавца – что на поле, что в жизни, – продолжал Костюковский. – Элегантные, всегда модно причесанные и модно одетые, и жены у них красавицы. А какой шорох Сева с Костей навели вдвоем на британский футбол осенью 1945 года!
Кстати, тогда я впервые услышал от Якова Ароновича об увлечении Бесковым в молодости голубями. Так вот откуда на мемориальной доске на доме на Садовой-Триумфальной, где жил Константин Иванович, эти гордые птицы. Понятно теперь.
Слободской покинул этот мир раньше, Костюковский пережил своего друга и творческого соратника, и мне посчастливилось еще много раз встречаться с ним или в Лужниках, или на «Динамо»; он старался, если был в Москве, не пропускать ни одного матча ЦСКА в компании с известной актрисой из театра «Моссовета» Галиной Дашевской, супругой Николая Маношина. Помните известную торпедовскую связку полузащитников Воронин – Маношин? По разным причинам она рассыпалась, и Николай Алексеевич завершал свою карьеру игрока уже в армейском клубе.
Однажды, когда мы в очередной раз пересеклись с ним – дело было не на футболе, а на хоккее, кажется, ЦСКА играл с «Химиком», – Костюковский отвел меня в сторону, нежно взяв за локоток, и тихо спросил:
– До меня дошел слух, будто вы, Михаил, сосватали нам в тренеры Юрия Морозова. Это так?
Я тогда работал уже не в газете, а в Госкомспорте. Но откуда это стало известно, об этом знал лишь узкий круг людей, и вообще вопрос был еще открытый, витал в воздухе как идея. Если без подробностей, то дело обстояло так. Армейцы в межсезонье остались без главного тренера, и тут меня осенила мысль (все-таки столько лет трудился в «Красной звезде», был тесно связан с командой, она была мне родной, хотелось помочь): а почему бы не зазвать Юрия Андреевича Морозова. Коренной ленинградец, он тогда помогал Валерию Васильевичу Лобановскому в киевском «Динамо». Два великих в одной тренерской берлоге, не тесновато ли, хотя они вроде неплохо уживались в ней. И все-таки, мне показалось, что Морозов не прочь вырваться на самостоятельный простор. В общем, с этой идеей я отправился к своему непосредственному шефу, заместителю председателя Госкомспорта, тот, одобрив, отпасовал меня к Колоскову. От неожиданности Вячеслав Иванович сначала замахал руками, а потом воскликнул:
– А что, Михаил, идея, почему бы не попробовать?
– Надо доложить, наверное, еще и Марату Владимировичу (Грамову – тогда председателю Госкомспорта), услышать его мнение, как он отнесется, – заметил я.
– Как еще в Киеве отнесутся, Лобановский, сам Морозов? А руководство ЦСКА? Вдруг оно будет против, тогда зачем все это затевать? Бери ЦСКА на себя, твой же любимый клуб.
Не теряя времени, вернувшись к себе в кабинет, я позвонил своему давнему товарищу Юрию Матвеевичу Блудову, он тогда возглавлял ЦСКА; его первая реакция была примерно такой же, как у Колоскова.
– Странно, что никому из футбольных людей не пришла в голову эта идея. Ты нокаутировал меня ею (Блудов был боксером. – М. Ш.). Сейчас досчитаю до десяти, если будут силы подняться с пола (шутник Блудов, как всегда, был остроумен. – М. Ш.), пойду с ней к моему высокому начальству.
Поздно вечером Блудов перезвонил мне домой, сообщил, что поддержка есть, можно катить в Ленинград на рекогносцировку, только пока особо не распространяться, поменьше общаться с разными чинушами.
– Напряги своих коллег спортивных журналистов и, как бы невзначай, побольше у них выведай.
Я и выведал: Морозов – высококлассный специалист, профессионал, как «физику» он киевлянам поставил, носятся как угорелые, тотальный футбол, как у голландцев. Словом, то, что доктор прописал, и под Новый год в Футбольно-легкоатлетическом клубе ЦСКА объявился новый главный тренер армейской команды Юрий Андреевич Морозов. Я тоже пришел на это первое занятие, чтобы… познакомиться с ним лично. Случается в жизни и так.
– Меня Колосков предупредил, что вы инициатор, всю эту кашу заварили, хорошо, если геркулесовая, я ее люблю, – Морозов улыбнулся, не спеша запивая минералкой бутерброды, принесенные из буфета, а потом попросил заварить кофе, если можно. – Вот уж никогда думать не думал, что в ЦСКА буду работать. Не знаю, благодарить или нет, посмотрим, как все сложится.
Сложилось поначалу не очень удачно. Под конец сезона в выездном матче в Питере армейцы уступили «Зениту» Павла Садырина – 0:1 из-за пенальти, которого и в помине не было; нарушение, за которое его назначили, случилось едва ли не в метре от линии штрафной. Вместе с моим приятелем Львом Смирновым мы сидели как раз напротив этой черты и все прекрасно видели. Зато не заметил или не захотел заметить судья, в адрес которого в Спортивно-концертном комплексе, где проходила игра, еще до начала встречи звучали разные здравицы.
Я вдруг вспомнил турнир на родине Эйсебио в Мозамбике, куда прилетел вместе с хабаровским СКА, сопровождая его в качестве журналиста. Лучше бы, конечно, вспомнил строчку из Корнея Чуковского: «Не ходите, дети, в Африку гулять» и Лимпопо с кишащими в ней крокодилами, над которой мы пронеслись так низко, что жутко стало; вот они под нами, эти страшные чудища, выползающие на берег, греются себе на солнышке, попади им в пасть, мигом заглотнут и не подавятся, время как раз завтрака и поиска добычи, раннее африканское утро.
Хабаровчане имели все шансы занять первое место, им достаточно было сыграть вничью в последнем матче с местным клубом-чемпионом «Кошту де сол» из Мапуту. Мы ехали на финал с хорошим настроением, по дороге на стадион ребята умолили Владимира Пономарева – он руководил делегацией – и тренеров остановиться на несколько минут возле зоопарка, накануне после тренировки они заезжали сюда покормить пару белых медведей и сейчас припасли для них куски мяса. Бедные животные изнывали от жары и отощали от голода, и вообще, как они оказались здесь?
Все шло к успеху дальневосточников, они сдерживали яростные атаки хозяев поля и строго выполняли установку: ни в коем случае не фолить ближе чем за десять метров от своей штрафной площадки. Однажды нарушенный наказ – и все, победа в турнире уплыла. Арбитр, не стесняясь, указал на «точку», хотя момент, требовавший обычного штрафа, случился даже не в метре, как в питерском СКК, а, наверное, в трех… Да пустяки все это. Устроители сами, конечно, чувствовали неловкость ситуации и, чтобы как-то скрасить ее, организовали на следующий день выезд команды на Индийский океан. Ну и соленый он, пресоленый, и вода упругая-упругая, так и норовит вытолкнуть тебя. Широченный пляж с чистейшим песком (крупинка к крупинке) тянулся километрами. Не дураки португальцы, превратили этот природный рай с умеренным жарким климатом в оазис отдыха и здоровья, настроили себе вилл в своей бывшей колонии.
– А там уже ЮАР, – указал куда-то вдаль наш сопровождающий.
Мы так и не поняли, где. Никаких границ, лишь на вершине густо-лесистой горы, спускавшейся уступом к морю и напоминавшей известного «медведя» в Гурзуфе, заметили будку, очевидно, это и была граница. Словом, гуляй себе туда-сюда без предъявления паспорта. Мы, правда, не решились, юаровской визы у нас не было. Да тогда она мало у кого была.
Наше внимание больше привлекла обосновавшаяся невдалеке четверка аквалангистов. Они вместе подплывали к огромному валуну, торчавшему из океана в полсотне метров от берега, а затем по очереди ныряли.
– Что они делают, что-то ищут? – поинтересовался Пономарев.
– Ищут. Это спасатели, интернациональная бригада. Вчера здесь пропал человек, на акулу, наверное, нарвался. Сам виноват, заплыл в запретную зону, – пояснил сопровождающий.
Нам мигом расхотелось купаться.
