На мента эта морда походила, как вошь на удава. Хоть убейте – не бывает ментов с такими грязными лапами. По крайней мере – по моему разумению. У покойной мамы было выражение – «можно сеять морковку под ногтями», как крайняя степень недовольства чистотой рук. У этого типа можно было высевать огород.

– Будем считать тебя «духом», – объявил я телу, пинком по голове укрепляя его беспамятство и торопливо принимаясь за грабеж – время поджимало. Напялив жилетку с содержимым и взяв оружие, я оттянул затвор, с умным видом посмотрев на показавшуюся зеленую задницу патрона – заряжено.

Отомкнув магазин и убедившись, что в нем хватает «зеленых задниц», я понял, что исчерпал причины оставаться «дома».

Оружие в руках вселило уверенность другого рода – «со стволом я – мишень». Для любого – мента, бандита, военного. Поколебавшись, я отогнал мысль оставить ствол в номере. Фамилий тут не спрашивали, моча всех подряд – безоружных и прочих. Готов ли мочить я?

Не знаю… мне бы в аэропорт, ребята…

С этой нехитрой мечтой, не оглядываясь на беспамятного аборигена, я в третий раз за утро подошел к двери и, прислушавшись, потянул ее на себя…

Вторник. 05.40.

…Пристальный взгляд соседки напротив был первым, что я увидел. Той самой, что верещала пять насыщенных минут назад. Кивнув «знакомой», я, не спеша выходить, высунул голову в коридор. Взгляд вправо-влево обнаружил еще пяток туристических голов, настороженно озирающих окрестности. Стрельба перебудила всех, но дураков «качать права» пока не нашлось.

Соседка подняла тонкие бровки. Не обращая внимания на вопросительный взгляд красотки, я поцокал языком, разглядывая ее заплывший глаз. Девка фыркнула и распахнула дверь. Я тупо смотрел, как она, таща за собой чемодан и нетрезвого дружка, понеслась в сторону выхода.

– Куда, кобыла? – едва не вырвалось у меня.

Добежав до угла и почти свернув, парочка остановилась и попятилась. Оглушительно близкие выстрелы, усиленные коридором. Обоих отбросило к стене, сложив неопрятной кучкой. Торчащие головы «зрителей» сдуло. Единственной головой в коридоре, наверно – чугунной, осталась моя. «Планка» упала второй раз за утро, до багрового тумана в глазах. Ярость вышибла все. Упершись в косяк и вдавив приклад в плечо, я замер, нацелив ствол вдоль коридора. Мир сузился до освещенной полоски.

Две тени вошли в прицел и палец сам нажал спуск. Раскатисто бахнуло, и полмагазина унеслось в коридор. Странно знакомый, острый запах. В ушах звенело и бухало. Окончательно зверея, я разглядел новую неопрятную кучку из других людей.

«Отрыв» от дверного косяка, шаг вперед. Двери вдоль коридора тронулись навстречу. Подплыл, усеянный пулевыми отметинами, коридорный «перекресток». И четыре тела, припорошенные штукатурной пылью. Не останавливаясь, я прошагал мимо лежащих и, сжав автомат, ворвался в пустой гОстеничный «предбанник». Никого?

Тяжело дыша, я сглотнул. В организме будто дернули рубильник, обрезавший звон в ушах. С автоматом наготове, не двигаясь, я оглядывал помещение. Слева за стойкой – привалившийся к стене, лежащий в светлом. Портье. Голова наклонена вперед. На лбу, выше глаза, темнело пятно.

Перед стойкой пусто. Дальше шли низкие диваны, за ними, напротив ресепшен – бар, в котором я пил вчера. Протянувшаяся вдоль стены стойка со сверкающим частоколом бутылок и посуды. Пуста.

Хотя?.. Еще один труп? Из-за дивана торчали ноги в шлепках и пестрых шортах. Мужик средних лет смахивал на отдыхающего. Качал права?

Не считая этих двоих, холл был пуст. Еще раз обшарив его глазами, я наконец расслабился. И снова напрягся, подняв взгляд повыше – за стеклянной стеной, отделяющей холл от улицы, почти уткнувшись в нее капотом, стоял пустой белый пикап специфического вида. Смотря новости по ящику, я неоднократно видел такие в репортажах из Ливии, Афгана и Ирака. Там, в телевизоре, эти машинки катались по улицам, набитые бородачами в симпатичных зеленых повязках. Обычно – со здоровым пулеметом в кузове. Как тот, на который сейчас таращусь. Рифленый ствол с внушительным «зрачком» торчал на полметра выше пустой кабины. Теперь эти автотуристы приехали сюда. С Кораном или идеей Курдистана – не суть.

Глядя на него, я однозначно понял – влип по полной. Хуже не бывает. Забудь о местных «перегибах», о загулявших местных. И, увы! – даже о ментах. Такие тачки не катаются по цивильным дорогам. Если этот пикап проехал по трассе – полиции там нет.

Остро захотелось курить. Присев на ближайший диван, я откинулся на спинку и засмолил. Струя дыма вторглась в неподвижный воздух, трансформируясь в сизое облако.

Как быстро все переменилось. Еще вчера утром я был офисной крысой, днем – беспечным безработным, вечером – бухим туристом. А сегодня – почти труп, мечтающий о кутузке за избиение полицейского.

Накатило осознание реальности… черт! – безнадежности, заставив внутренне съежиться. Опершись скулой на кулак, я уставился в никуда.

Может?.. Я скосил глаза на автомат. Нет, не может… Я не воин. И даже не военный. Могу качественно дать в морду. Как оказалось – пальнуть. Даже попасть. Убить. Но не более. Два трупа и один полутруп – не показатель. Повезло.

Единственная хорошая новость – об этих троих меня спросят не скоро. Если вообще это будет кому-нибудь интересно. За исключением соратников убиенных. Эти спросят…

Я потер лицо ладонями. Ешкин кот…

Иллюзии кончились – на побережье началась большая заваруха. А я и остальные собратья-туристы – будущие заложники и расходный материал. Начинается игра «кто не спрятался – я не виноват».

И что делать?

Про аэропорт и мечтать не стоит – под сотню кэмэ, по незнакомой, враждебной местности? Только направление и знаю. И то – не факт. Уйти в горы, отрыть нору? Выживалец хренов. Сколько я там высижу, с пачкой сигарет, зажигалкой и колбасой из буфета? Ни теплых вещей, ни инвентаря. Через неделю такой жизни сам приползу сдаваться. Позаимствовать гидроцикл или моторку? Я покосился на пулеметное дуло. Коли такая дура окажется свидетелем моего отплытия – я стопроцентный покойник. Да и где искать эти моторки? Бродить по пляжу? Сейчас?

На хрен. Отложим…

Еще с пару сигарет я примирялся с мыслью, что мое выживание под большим вопросом. Кое-как уложив ее в голове, я принялся обдумывать планы на ближайший час. Планировать на большее означало терять время. Закончив с планами и позаимствовав в баре сигареты, шоколад и плоскую коньячную «фляжку», я пристроил добычу по карманам и потопал обратно, в коридор.

Вторник. 05.50.

На «перекрестке» ничего не менялось. Парень с девчонкой лежали у стены, опрокинувшийся чемодан – рядом. На стене десятки белых выщербин и хаотичный узор темных брызг. Оба «духа», почти соприкасаясь головами, лежали тут же, уткнувшись носами в вытертый ковролин. Спина одного, изогнутая под прямым углом, бугрилась разорванной, окровавленной тканью, из которой торчал кусок позвоночника.

Я отвел глаза и, стараясь не смотреть на месиво, носком ботинка зацепил автомат, придавленный телом. Железяка поддавалась неохотно. Я поднажал. Под телом что-то треснуло, и автомат подался. А я – едва не блеванул, увидев, как шевельнулась торчащая из тела кость.

Подобрав оба автомата, я прислонил их к стене, решив не трогать измазанные кровью разгрузки – желающие разжиться запасными магазинам могут мараться сами.

Пора переходить к следующей части.

– Братья-славяне! – громко произнес я, не сомневаясь, что минимум человек сорок, прильнув к дверям, ловят любой шорох из коридора.

– Нужна пара мужиков. Желающих жить. И лучше – не нервных.

Скрип открывающейся двери. Истерический всхлип.

– А почему только двое? – Женский голос срывался. – Что вообще происходит?

Так. Вместо мужиков сейчас здесь окажется толпа баб. В истерике. Полдня на слезы, валерьянку и прописные истины.

Я сменил пластинку.

– Все заткнулись! В коридоре четыре трупа! В холле – еще два! Первая дура, вылезшая в коридор, получит прикладом!