– Добрый вечер, миледи. Спасибо за ваше гостеприимство, – понятия не имею, к какому уровню формальности она привыкла.

– Хорошо, что, помимо жесткого поединка, Брайан до сих пор обучает и манерам – печально видеть, насколько воинственным остается мир. Спасибо за то, что согласился встретиться со мной, юноша, – она жестом велит мне присесть, и перед нами появляется по бокалу вина.

Через секунду соображаю, что «Брайан» – это Дамблдор.

– Как ни грустно, но миру в наши дни необходимо и то, и другое.

– Это правда, однако за столетия своей жизни я видела, как времена процветания и погибели волнами сменяют друг друга. Так или иначе, Гарри, всё это тоже пройдет. Брайан отзывался о тебе весьма хорошо, и я следила за твоими деяниями на турнире.

– Спасибо. Один омут памяти стоил для меня больше, чем вся вечная слава, обещанная победителю.

Она, засмеявшись, отпивает вино из мерцающего бокала.

– Та старая реликвия? Я была рада, когда она исчезла с моих глаз. Ещё работает? Это далеко не лучшая из моих поделок. Однако я все-таки надеюсь, что омут будет приносить тебе пользу многие годы. Слышала, с тобой Шляпа Годрика. Подозреваю, милый Николас в могиле перевернется при мысли о том, что она появилась в нашем доме.

– Простите, я не знал… – следовало оставить её в Англии. У чертовой штуки мерзкая репутация.

В ответ леди Фламель лишь отмахивается со своего простого, но элегантного стула:

– Это вовсе не проблема. Меня это просто развлекает. Попозже я кого-нибудь за ней пошлю и буду совсем не против с ней немного поговорить. Далеко не всем известно, что в начале шестнадцатого столетия Николас недолго занимал пост директора Хогвартса, да и в анналах истории это никак не значится. Он проработал всего восемнадцать месяцев – срок для меня почти такой же, как моргнуть глазом, – но Сортировочная Шляпа произвела на моего мужа определенное впечатление, и частично именно из-за неё мой милый Николас не захотел остаться и, как я сейчас понимаю, редко посещал замок.

Мой разум прячет лакомый кусочек информации в закрома на случай, когда мне понадобится в следующий раз произвести впечатление на Гермиону при помощи какого-нибудь необыкновенного пустяка. Наверное, такого нет даже в её любимой книжке!

– Помнится, я слышал от некоторых учеников Бобатона, что он директорствовал и у них в школе.

– А также десяток лет в Нью-Салеме и в паре других школ. Какой-то период в жизни ему очень нравилось преподавать. Даже я кое-где преподавала несколько классов. Брайан как-то знакомил меня с твоей матерью – как мне помнится, милая девушка, очаровательная и охочая до знаний.

Киваю, копаясь между тем в воспоминаниях ДП. Нахожу память о том, как перед свадьбой Лили страстно рассказывала о встрече с Фламель.

– Наверное, ты удивляешься, зачем я пригласила тебя на встречу, да?

– Естественно.

– Я состояла в группе, которая помогала вновь возродить турнир, поэтому пристально следила за процессом. Сожалею о том, что случилось с твоей подругой. Как она?

– Выздоравливает в Париже. Вчера вечером я её навещал. Ей предстоит немало ритуалов, но я знаю, что рано или поздно она поправится, – отвечаю я.

Она похлопывает по стопке периодики.

– Светская пресса полагает, что между вами роман.

– Нет, боюсь, это не так. Эйми – хороший друг, но романа между нами нет.

Хозяйка, задумчиво сжав губы, приходит к какому-то решению.

– Может быть, сейчас и нет, но в будущем – вполне вероятно. Я надеялась обеспечить немедленную помощь. Брайану было очень одиноко, когда он столкнулся с самыми важными в своей жизни испытаниями, так что, возможно, вот это сослужит тебе когда-нибудь службу.

Она толкает ко мне по столу коробку. Внимая её подбадриваниям, открываю. Внутри, обложенный для надежности материалом, лежит неподписанный флакон.

У меня нехорошее предчувствие.

– Это…

– Последняя доза зелья моего мужа, да. Эликсир жизни. По глупости я подумала, что ты помчишься к юной мисс Бокурт и вылечишь её за несколько дней, а не месяцев, и тем самым покоришь её сердце. Уж очень бы старой ведьме, верящей в любовь, хотелось подобного окончания истории.

– Но без этого вы умрёте.

– Все мы умрём, юный лорд Поттер. Любовь моей жизни уже покинула меня, и у меня нет причин продолжать жить. Мне осталось месяцев шесть, перед тем, как я вернусь в его объятья – надеюсь, этого времени хватит увидеть, как ты выигрываешь турнир.

Это большая честь. По сравнению с этим бледнеет любое хвастовство Снейпа о варке зелья, способного закупорить смерть. Это зелье упрячет госпожу Смерть в сундук, разберет его вместе с ней на части, упакует и отошлет прочь на несколько десятилетий!

– Я ценю ваш дар, но это лишнее.

– Ерунда. Мне оно больше не нужно. Я бы хотела, чтобы оно хранилось у тебя и чтобы ты грамотно им воспользовался. Мой муж всегда думал, что его эликсир не следует тратить на других, но я придерживаюсь иной точки зрения, и теперь значение имеет только мое мнение. Ты можешь вылечить свою подругу, сделать что-то ещё, либо сохранить его на случай, когда наступят плохие времена, чего так опасается Брайан.

Тщательно обдумываю идею об излечении Эйми. Хороший план, но не самый лучший. Есть сценарий и покруче.

– Миледи, способен ли этот эликсир исцелить умственные раны?

– Он восстанавливает ясность и остроту ума. А почему ты об этом спрашиваешь?

– У меня есть два… я знаю о двух людях, которых запытали до безумия. Их сын учится со мной в одном классе. Может ли ваше зелье помочь им?

– Как давно это случилось?

Осторожно отвечаю:

– Тринадцать лет назад.

– Я не могу сказать с полной уверенностью, что оно сработает. Для наилучшего результата тебе придется отдать всю дозу одному человеку. У меня есть сомнения, что половины дозы хватит для желаемого результата. Полагаю, Брайан уже обращался к моему мужу с подобным запросом и был отчитан. Лучше тебе поинтересоваться у него самого. Печально, но осталась только одна доза. Жаль, что нет другой.

– Этого более чем достаточно. Никаких слов не хватит выразить мою благодарность.

Она встает, опираясь на трость, и расцеловывает меня в щеки.

– Удачи тебе и длинной жизни, Гарри Поттер.

***

Ошеломленный, обнаруживаю свою компанию в кабинете: Бродяга с Ремусом отдыхают в кабинете, а Шляпа над ними издевается.

– Что она хотела, Гарри? Гарри? С тобой все в порядке?

– Она отдала мне последнюю дозу зелья своего мужа.

– Эликсира жизни? – спрашивает пораженный Бродяга.

– Нет, специальной жидкости для полоскания – разумеется, она отдала мне эликсир жизни!

Ремус выпрямляется, откладывая древний текст, который он пытался прочитать.

– Что ты с ним собираешься делать?

Шляпе тоже становится интересно:

– Да, ЭйчДжей. Что ты с ним собираешься делать? Эта девочка, Бокурт, будет тебе крайне благодарна…

– Ага. Но я больше думал о Лонгботтомах. Леди Фламель полагает, что это могло бы сработать. Надо будет поинтересоваться у Дамблдора его мнением.

Сириус хлопает себя по ноге – той, которая не забинтована после ожогового сглаза.

– Это будет изумительно, Поттер. Увидеть Фрэнка с Алисой было бы просто чудесно!

– Ну, в этом-то и проблема. Она сказала, что сработает оно, лишь если дать полную дозу одному, так что это не Фрэнк с Алисой. Это либо Фрэнк, либо Алиса.

Проза жизни их отрезвляет. По всей видимости, я могу спасти только одного из двоих.

– Кого бы вы выбрали, парни?

– Фрэнк, – говорит Сириус без раздумий. – Он был чертовски хорошим аврором, а нам понадобится каждая возможная палочка. Алиса была… милой и неплохо управлялась с палочкой, но она домохозяйка. А он был силой, с которой стоило считаться.

Ремус задумывается, перед тем, как сказать:

– Я в этом так не уверен. Я бы с радостью снова поговорил с любым из них. Рекомендую поинтересоваться у Альбуса по поводу того, что полагает он, а потом день-два подумать, прежде чем принять решение.