Женщина вспыхивает от ярости, не в состоянии поверить, что «какой-то мальчишка» так с ней разговаривает. Жаль, здесь нет Шляпы. Тогда к выходным могла бы начаться война. Отчасти во всем виновата боль, но, с другой стороны, я наслаждаюсь перепалкой. Она француженка, разговаривает так, как будто все окружающее глупее её, да ещё и политик. Этого для меня более чем достаточно. Её целитель вместе с мужем буквально вытаскивают брызгающего слюной министра из комнаты, умоляя успокоиться.

Целитель Дуглас смотрит на меня.

– Если вы и в самом деле хотите стать целителем, вам необходимо поработать над врачебным тактом. Он у вас зверский.

– Не одобряете, значит.

– С точки зрения профессионала – нет. Однако ваша манера иметь дело с бюрократами заставляет меня зеленеть от зависти. Можно с уверенностью сказать, что если вы будете лечащим целителем, никто никогда не осмелится самоуправствовать. Черепно-ректальное экстрагирование, надо же!

***

Вернувшийся значительно менее неуравновешенный мистер Бокурт получил оценку состояния дочери.

Как ни странно, за это время он ни разу ко мне не обратился и даже не посмотрел в мою сторону. Гермионе, Рону и Невиллу позволили зайти на пять минут и поговорить со мной – так я узнал, что Афина заняла второе место. Дракон сожрал трансфигурированных ею зверей, а потом она сняла действие своих заклинаний, и сочное мясцо в пищеводе дракона превратилось в камни, и зверь рухнул от боли – у него жутко заболел живот. Чарли, Хагрид и остальные укротители были вынуждены промывать у венгерской хвостороги желудок. Хагрид наверняка был в шоке, бедняга.

Седрик стал шестым, заполучив за свои труды несколько неприятных ожогов, но ничего особо серьезного, хотя потом вокруг него пару дней витал аромат свеженького бальзама.

Обнаруживаю, что отстаю от Крама на три очка – мы с Флёр делим второе место. Я сплю на ходу, и мне предписали сильные анти-усыпляющие зелья. Если получится умыкнуть пару-тройку доз, можно будет нажить небольшое состояние, загнав их семикурсникам ко времени ТРИТОНов. Есть и хорошая новость: целитель Дуглас отлично владеет замораживающим. Я уже не настолько беспомощен и теперь отдыхаю в удобном кресле у кровати Эйми.

Прогнавший моих однокурсников из больничного крыла Дамблдор улыбается. С его плеча слетает Фоукс , приземляясь рядом со мной. Птиц смотрит на меня, как будто говоря: «Ну и чего ждешь?» Начинаю поглаживать перья, и он удовлетворенно щебечет.

– Я пришлю тебе книгу по уходу за фениксами. Фоукс продолжает готовить тебя в качестве моей замены.

– Может, я ему просто нравлюсь? Кстати, вопрос: Фоукс – это он или она?

– Этого мне так и не удалось узнать, Гарри. Фоукс – это просто Фоукс. Он показывает признаки обоих полов: гордый, тщеславный, и у него замечательная длинная память – он помнит обо всех попытках оскорбительного для него равнодушия, реальные они или лишь плод воображения.

При этих словах феникс, фыркнув, переводит взгляд на меня. Я не уверен, что он пытается сказать: отрицает обвинения или упрекает в том, что я прекратил его гладить. Своим поведением птица как бы подтверждает слова Дамблдора.

Директор продолжает:

– Несколько учеников Бобатона вот-вот придут навестить свою одноклассницу. Их проинструктировали не загораживать от тебя мисс Бокурт, – он делает паузу и с едва заметной улыбкой добавляет: – Их также предупредили, чтобы они не вздумали проявлять глупость и раздражать тебя.

– Сейчас, после замораживающего и обезболивающих зелий, я несколько терпимее. Они ведь знают, что её пока специально не приводят в сознание, верно?

– Подобное состояние никогда не мешало людям тебя навещать, – добавляет он с мерцанием в глазах.

– Туше. Хорошо, пусть приходят. Кстати, пока я не забыл: почему вы дали мне только девять очков?

Дамблдор улыбается и показывает на Фоукса, который щебечет, прощаясь.

– Ты был вне их лиги. К тому же, что гораздо важнее, исполнять любую песню Роллинг Стоунз, кроме “Ruby Tuesday”, – это преступление.

– Развелось тут критиков…

_______

[1] англ.“Epans” – анаграмма имени «Снейп». Плюс используется игра слов, “spans” (одно из значений — четверть = примерно 23 см), “pans” (одно из значений – задавать жару).

[2] – песня Роллинг Стоунз.

========== Глава 18. Мольба о прощении ==========

Волшебники и ведьмы из Бобатона маленькими группками собираются вокруг своего павшего чемпиона. Отчасти чувствую себя не в своей тарелке – мне не следовало бы здесь находиться. Некоторые из ведьм полагают, что мои действия были своеобразным признанием в любви к Эйми. Ситуация усугублялась и тем, что многие уже слышали о моем столкновении с её властной матерью. Дамблдор бы мной гордился. Веду себя как паинька. Лишь объясняю, что во время конфронтации был немного не в форме – мне было слишком больно, и что всё слышанное было искажено сплетниками.

Большинство поздравляет меня по поводу моей «необычной» тактики поединка с драконом, а один даже утверждает, что судьи были предубеждены. Подумать только!

В ближайшем будущем я с места не сдвинусь, так что изо всех сил стараюсь быть милым и дружелюбным. Выслушиваю добрые слова, адресованные лежащей без сознания чемпионке; пролито немало слез. На ум приходит вопрос: интересно, сколько людей навещало меня в больничном крыле? Я провел здесь немало времени сначала в качестве Джеймса, потом Гарри, и, наконец, как ЭйчДжей – вообще-то, слишком много.

Мадам Максим приводит и уводит учеников. Последняя группа состоит из одного человека, Флёр. До настоящего момента полувеликанша не сказала мне ни слова. Она подводит пепельно-бледную Делакур к кровати Эйми, возвышаясь надо мной, как башня, и прочищает горло.

– Когда вас включили в число участников турнира, я, как и все, сомневалась в вас и радовалась возможности выставить ещё одного чемпиона. Теперь я думаю, что мне не следовало так жаждать участия ещё одного человека в этих играх. Такая ситуация весьма отрезвляет, напоминая, что их жизни вверены в моё попечение. Спасибо, мистер Поттер, за ваши действия во имя спасение Эйми. Если вам когда-нибудь что-то понадобится, не стесняйтесь ко мне обращаться.

Благодарю её; она поворачивается к Флёр. Полувеликанша наклоняется, целует её в макушку и говорит:

– Будь здесь столько, сколько пожелаешь, милая. Ты знаешь, как вернуться в наши апартаменты.

Максим уходит, закрыв за собой дверь и оставив меня наедине с обеими французскими чемпионками.

– Как ты, Флёр?

– Если мы когда-нибудь снова столкнемся с дементорами, я знаю, что я услышу – её крик, – отвечает она, смахивая с глаз слезы. – Это случилось так быстро… Когда ты оттолкнул меня, я чуть не набросилась на тебя. Разумеется, ситуация с дементорами уже была у тебя под контролем, а мне снова только и оставалось пытаться выяснить, что происходит. У тебя дар.

Кладу руки себе на колени и наклоняюсь вперёд:

– Это не дар. Слишком часто мне приходилось бороться не на жизнь, а на смерть. Вспомни нашу беседу об урагане – именно так и выглядят последствия.

– Думаю, я начинаю понимать, – она делает паузу, пытаясь подобрать слова. – Спасибо за то, что спас её. Хоть меня и выгнали из палатки, я слышала разговор и знаю, что именно ты настоял на процедуре, несмотря на грозящий тебе риск.

– Если послушать Поппи, то у меня неприлично высокий болевой порог, плюс мне крайне не хватает здравого смысла. Так или иначе, Эйми хороший человек и прекрасный друг. Я ничем не рисковал, потому как верю в способности Дамблдора и мадам Помфри.

Флёр отводит взгляд.

– Мне стыдно, что от меня не было пользы. Я не смогла вовремя убрать её из зоны действий, а потом запаниковала.

– У тебя хорошие инстинкты, Флёр. Ты пыталась призвать её заклинанием. Даже фениксу Дамблдора не удалось добраться туда вовремя. Моя анимация спасла от пламени лишь ноги и живот Эйми. Научись продолжать действовать, несмотря ни на что, и не останавливаться. Ты замерла от ужаса лишь тогда, когда остановилась. Именно это тебе и следует преодолеть – не думай, просто действуй.