Рекс отпрянул, потоптался на месте. Теперь пасть его была раскрыта шире, в глазах исчезло предвкушение легкого завтрака.

- И-а-а! - взревел он снова: осел, ну прямо - осел!

- Гу! - ответил зауропод. Это не было прежним "гу!", выражавшим удовольствие при кормежке. Рык, не шедший ни в какое сравнение с криком тиранозавра.

Рекс опять метнул голову, норовя вцепиться в основание шеи противника, и опять получил удар хвостом.

- И-и-и! - заверещал он, вскинув голову на всю длину шеи.

Это было нечто другое. В крике слышался скрежет металла. И это действовало. Чавканье, урчанье в болоте смолкли, живность почувствовала царя зверей, присмирела. У нас от этого крика защемило в ушах - захотелось попятиться. Крик подействовал на зауропода. Он подергал шеей вверх-вниз, и это вовсе не было героическим жестом.

Между тем рекс менял тактику нападения - обходил зауропода, заходя к нему с фронта. Тот почуял опасность, зашевелился. Но тяжелые ноги его вязли в тине - реке был подвижнее,- зауропод не мог стать к нему боком, чтобы иметь свободный размах хвоста. Зверь снова загукал, но реке не обратил на это внимания: знал, что и как надо делать. Миллионы его предков, сородичей получали оплеухи от зауроподов и в свою очередь вырабатывали приемы нападения. Это уже делалось инстинктивно - рекс старался стать с противником нос к носу.

Так он и шел, в обход, ступая мягко и вкрадчиво. Ручки прижал к груди, словно засунул их за лацканы пиджака, и опять улыбался - как по-иному назвать оскал?

Когда достиг желанной позиции, еще раз выбросил голову по направлению к добыче. Зауропод попытался отбиться шеей. Это в нужно рексу. Его движение было обманным: он выбросил голову не на длину шеи - только сделал движение вперед и тотчас отдернул голову. Когда же длинная шея зауропода взвилась над ним, он слегка нагнул голову - как это делают птицы, когда глядят в небо, - поймал зубами шею противника у основания головы и сомкнул челюстк: Послышался хруст, голова зауропода брякнулась в воду.

- Господи, боже... - сказала Вера.

На болоте схватка закончилась. Зауропод еще дергал шеей, бил хвостом по воде, но рекс выдирал из его туловища куски мяса.

Другое явление привлекло наше внимание. Замечу: после того как голова зауропода свалилась, а фонтан крови хлынул в болото, многие из нас, чувствуя дрожь в ногах, сели на землю. Только Аполлинарий Павлович, находившийся возле туннеля, не присел и не отвернулся от жуткой сцены. Вдруг он закричал:

- Яйца! Яйца!

Белые продолговатые предметы выпрыгивали из трубы, уплывали в болото - одни быстро, в середине струи, другие, цепляясь за почву, задерживаясь. Несомненно, это были яйца рептилий - кладку захватило потоком.

Яйца заметил не только Аполлинарий Павлович. Наверно, это был деликатес для многих обитателей торского периода. Анкилозавры, змеи устремились к добыче. Профессор засуетился на берегу.

- Кыш! - кричал он зверью, хватавшему яйца. - Пошли вон! Кыш!

Яйца исчезали одно за другим. Травоядные лакомились ими с таким же удовольствием, как хищные змеи.

- Сожрут!.. - обернулся к нам Аполлинарий Павлович.

Большой беды мы в этом не видели: на наших глазах реке пожирал зауропода. Но Аполлинарий Павлович думал, видно, по-другому. Когда на виду осталось два-три яйца, он кинулся в болото, буквально выхватил одно из пасти змеи. Прижав яйцо к животу, повернул к берегу. Мы помчались с холма к нему на выручку.

Это был момент: Аполлинарий Павлович выхватывает яйцо из пасти змеи! Юрские чудовища - и царь природы!.. Впоследствии профессор любил утверждать, что спасение яйца было самым героическим деянием в его жизни. Мы были согласны: выглядело это великолепно.

Профессор вылез на берег и торжественно нес яйцо, когда из трубы, кажется, по доброй воле, стали выпрыгивать гигантские птицы. Голенастые, с огромными клювами, с поднятыми хвостами, они имели уверенный бодрый вид, вращали глазами и прихлопывали зубастыми челюстями, отчего кругом пошла сухая деловитая дробь. Птицы были величиной со страуса.

Аполлинарий Павлович оглянулся через плечо и завопил:

- Орнитомимиды!.. Спасайтесь!

Впервые Аполлинарий Павлович ринулся от трубы. Ни поток, ни тиранозавр не испугали его так, как эти птицы. Прижимая яйцо, как продолговатый мяч регби, профессор прыжками несся вверх по холму.

- Орнитомимиды! - кричал он, как будто за ним гнались демоны.

Очевидно, птицы имели свойство преследовать все движущееся - мгновенно кинулись за ним.

- Спасайтесь! - кричал он нам, мы еще бежали с холма выручать его из болота: сцена с яйцом и птицами заняла полминуты. Мы мчались по инерции - нельзя было затормозить.

Птицы настигали профессора. Аполлинарий Павлович упал и скорчился, прижимая телом яйцо к земле, положив руки на затылок, в защитном жесте. Птицы потеряли движущуюся цель. Но мы продолжали бежать. Потеряв одну цель, хищники обрели несколько. В два прыжка подскочили к нам.

- Падайте! - заорал профессор.

Упали не все. Вадим Турчин и Валя Цаная кинулись назад, вверх по холму. Куда там! Передовой орнитомимид долбанул Вадима в спину, схватил за ковбойку зубами. Вадим обернулся и смазал пришельца кулаком между глаз. Рубаха затрещала, порвалась. Однако агрессор не разомкнул пасть. На "помощь Вадиму пришла Валя - трахнула орнитомимида рулоном чертежей. Бумаги разлетелись.

- Падайте!..

Вадим и Валя упали. Зубастый бандит выпустил рубаху, почувствовав, что она несъедобная.

Ветер подхватил чертежи, и они, планируя, полетели к подножью холма. Это опять была движущаяся цель. Подскакивая на полтора метра, птицы хватали листы, но, убеждаясь, что и они несъедобные, в ярости рвали бумагу, оглядываясь по сторонам. Холм вымер: все лежали лицами в землю.

Наконец внимание хищников привлекло движение на болоте, и они устремились туда.

- Когда все это кончится?.. - спросил пострадавший Вадим.

Никто ему не ответил. Но, по-видимому, судьба положила конец нашим приключениям. Будто в ответ на слова Вадима послышался свист, шлепок, словно кто-то с гигантского мастерка плеснул цементным раствором, - появился корабль-шар, запечатав туннель. Был он увешан водорослями, измазан грязью и тиной.