Одни я черно-белые вижу сны.
Там, где нет тебя…
Мои на землю падают ангелы.
Там, где нет тебя…
Нет солнца, только вьюга зима.
Там, где нет тебя…
В мире я одна».
Вцепившись закоченелыми пальцами в руль, Пелагея тронулась с места. В данный момент она совершенно не понимала, что делает. Вихрь мыслей и боли бушевал в ее душе. Девушка ехала туда, куда глаза глядят. Не домой, нет (Поля не хотела возвращаться в пустую холодную квартиру, не хотела оставаться наедине со своим горем, поэтому вот так вот бездумно каталась по сумрачной Москве). Было очень страшно… И чувство, что из сердца вырвали часть нее, так и не покидало душу. И почему никто, кроме нее, не замечает, что столица отныне теперь не такая, какой была прежде? Почему никто не видит ее горя, никто не разделяет его вместе с ней? Тогда бы, наверное, не было так больно. Каждый бы взял себе кусочек этого самого чувства, разделил бы между собой – и не пришлось бы нести эту ношу в одиночку. Все было бы намного проще.
Поездив так около двух часов, Пелагея остановилась на одном из московских мостов. Девушка выпорхнула из салона, и с тяжелым сердцем прикоснулась к ледяным перилам, опершись на них. Лицо обдувал суровый февральский ветер, возвращая ясность и трезвость уму. С глаз градом начали капать слезы, оставляя на перилах незаметные капли перемешенные с крупными хлопьями снега. Закрыв лицо руками, Пелагея зарыдала в голос.
Мысль о том, что они последние годы с Димой были заклятыми врагами и тратили время на то, чтобы как можно сильнее обидеть друг друга, не давали ей покоя. Да еще и последняя встреча около женской консультации... Пелагея во всем винила себя: не произнеси она тех страшных слов, ничего бы этого не было. Кто-то когда-то сказал, что слова делают вокруг земли круг и через какое-то время возвращаются обратно к человеку, с чьих уст было что-либо сказано. Вот так, видимо, Полины же слова и вернулись к ней. Глупая. И почему она так негативно относилась к нему? Ей ведь так его не хватало… как близкого человека, как лучшего друга. И теперь, когда их отношения более-менее начали налаживаться, Поля все испортила своими же руками. Секунда – и все оборвалось. Не было больше того Димы, который одним только взглядом мог заставить испепелять ее яростью. Не было больше того Димы, который мог заставить засиять улыбку на ее лице. Сказка закончилась, не успев толком начаться.
- Спасибо тебе за частичку тебя, – всхлипывая, произнесла Пелагея. Подняв заплаканные глаза к звездному небу, она положила руки на уже заметный живот. – Благодаря тебе я исполню свою мечту… – громко плача, сказала девушка. – Спасибо тебе за нашего ребенка… Я обещаю, что стану хорошей матерью для нее…
Поля сделала глубокий вдох, мысленно считая до десяти, чтобы хоть немного успокоиться, чего сделать совсем не получалось. Москва зажила своей ночной жизнью: улицы засветились яркими фонарями, в воздухе витал холодный воздух, на трассах появилось еще больше машин, чем было днем. Всхлипывая, девушка вытерла тыльной стороной ладони слезки, которые ну никак не хотели останавливаться. Посмотрев на Москва-реку, Пелагея положила локоть на перила, опустив голову на дрожащую руку. Время без Димы будто остановилось для нее.
Этой темной ночью Билан возвращался после репетиции на такси домой. То, что его машину угонят именно сегодня, никак не входило в его планы, и из-за этого ему остальную половину дня пришлось проездить на таком неудобном для него транспорте (встретившись с Полей около консультации, молодой человек отправился в свою квартиру, дабы переодеться и пообедать, а потом отправиться на репетицию. Когда все дела в квартире были сделаны, он вышел на улицу и… не обнаружил свою любимую “ласточку” на парковке). Сейчас Дима был совершенно уставшим и выглядел так, словно он несколько суток вагоны в поезде разгружал! В душе засели всего два желания: поскорее вернуться домой и завалиться спать, а уже завтра, набравшись сил, заняться поиском своего автомобиля. Глаза сами собой слипались, все-таки тяжелый день давал о себе знать. Потерев руками закрывающиеся глаза, мужчина уставился в окно, наблюдая за красотой ночи. Все-таки ночь – это волшебное время суток. Именно сейчас можно прогуляться по улице, наполненной свежим воздухом, или же просто полежать в постели и помечтать, что наверняка делает большая половина человечества. Но Диме больше всего хотелось спать, без мечтаний и прогулок (прогулок-то, явно, ему на сегодня достаточно).
И вот осталось пересечь последний мост, повернуть на повороте, проехать еще несколько километров – и певец дома. Подняв глаза на окно, молодой человек удивился, когда увидел ту, кого совсем увидеть сегодня и не надеялся (да и пока у нее с настроением не все в порядке, Полю лучше было не трогать. Дима хотел, поговорить с ней завтра, когда та немного успокоится).
- Пелагея? – удивленно произнес мужчина, заметно напрягшись. Нет, ну это точно была она: белокурые волнистые волосы, тоненькая талия (несмотря на беременность, девушка все равно оставалась худенькой), маленький рост и такие родные серо-зеленые (заплаканные?) глаза. По одному ее внешнему виду было понятно, что у нее что-то случилось. Вот только что?
- Остановите машину, – попросил Дима у водителя, потянувшись во внутренний карман куртки за кошельком. Вот только водитель его не услышал. – Тормози, я сказал, – чуть громче и грубее сказал он, – неужели вы не видите, что девушке плохо?
Автомобиль резко остановился, пропустив мимо ушей скрип шин, Пелагея нащупала рукой крестик на своей шее и сжала его в руке, продолжая горько плакать. Расплатившись с таксистом, Билан вылетел из машины и медленно подошел к плачущей певице. Остановившись буквально в пяти шагах от Поли, стоявшей к нему спиной, молодой человек невольно сжал руки в кулаки. Его волновало множество вопросов: кто или что заставило ее плакать? Почему она стоит посреди моста ночью совсем одна? Что вообще происходит? Эти вопросы были больше похожи на риторические, чем на обычные, ведь ответа никто не мог дать.
- Никто не достоин твоих слез, Поль, – как-то неожиданно тихо, для самого себя, произнес Билан, сверля взглядом чуть подрагивающую спину девушки от негромких всхлипов. – Ты не должна плакать, слышишь?
Сердце Пелагеи было готово вырваться наружу, отчего дыхание вмиг участилось. Живой… неужели он жив?
- Пожалуйста, – прошептала она, моля всех высших сил, чтобы этот голос ей не послышался. – Пожалуйста, пожалуйста, – Поля оставила свой крестик в покое и медленно обернулась, распахнув красные ото слез глаза. Не показалось: недалеко стоял Дима, непонимающе осматривая девушку с головы до ног. – Ты живой, – одними губами произнесла она и, бросившись в его объятия, уткнулась в мужскую грудь, тихо плача.
Обняв певицу за талию, Билан ошарашенно посмотрел на бесконечную водную гладь.
- Поль… – мягко отозвался он. – Пелагея, что случилось? – но она ничего не отвечала и только сильнее прижималась к молодому человеку, боясь, что он может оказаться иллюзией. – Пелагея! – Диме пришлось повысить голос, чтобы та его наконец услышала.
Блондинка подняла на него серые глаза и облегченно выдохнула, когда смогла рассмотреть лицо Димы. Ни царапинки, ни малейшего ушиба – разве такое возможно после сильной аварии? Или все-таки это плод ее воображения и Поля видит то, что так хотела увидеть? Он был настолько реалистичным, что все сомнения отпадали сами собой. Это точно был он, Дима, целый и невредимый.
- Авария… новости… больница… – с трудом глотая подступающие к горлу слезы, Пелагея старалась связать между собой обрывки фраз. – Мне сказали, что ты погиб… Что ты потерял очень много крови и погиб, не доехав до больницы. Как ты мог оставить меня одну? – она легонько ударила кулачком по его груди и уткнулась носиком в шею. – Ты обещал всегда быть рядом, а сам оставил меня и малышку одних!
«Малышку?» – удивился мужчина, не веря своим ушам.
- Чего, Поль? – недоумевал он. – Я не оставлял вас, Полюш, – Билан ласково погладил ее по мягким волосам. – Я же здесь, рядом с вами, – когда девушка потихоньку начала успокаиваться, молодой человек осторожно спросил: – О какой аварии ты говоришь, Поль? – он прикоснулся к ее руке, сжатой в кулак. – Ты о чем?
