Переведя дух, воин поднялся, подошел к самому краю площадки, оглядывая прилегающую территорию. Теперь это был прежний Зигфрид – твердый, рассудительный, холодный. И никому не нужно знать, чего ему стоит эта видимость.
Быстро спустившись по винтовой лестнице в основание маяка, Зигфрид провел ревизию запасов и вооружения. С вооружением был порядок. После давнишнего боя бандиты уносили ноги, уволакивая раненых и бросая убитых вместе с оружием. Помнится, он не раз терял сознание, когда истекая кровью, обессиленный таскал и выбрасывал из окна трупы врагов – оставляя при этом все, что они принесли с собой – стреляющее, режущее и взрывающееся. А принесли они достаточно, чтобы уже который месяц в одиночку держать оборону. Враги любезно оставили три АК-74 с десятком набитых магазинов, два дробовика и штук пять пистолетов с разным боезапасом. Гранаты и самодельная взрывчатка тоже имелись в изобилии. Ножи, тесаки, цепи, пики и заточки можно было в расчет не принимать. Ведь по чьей-то идиотской прихоти бандиты умудрились притащить, а затем благополучно бросить пулемет «Корд», с тремя плотно набитыми «цинками» патронов. Во время одного из последовавших штурмов его крепости бандиты убедились, что сделали это зря, а Зигфрид сбросил с вершины маяка еще дюжину трупов. С тех пор враги отказались от действий «в лоб» и просто стали ждать, когда он сам сдохнет.
Впрочем, все это оружие для воина всегда оставалось вспомогательным. Потому что «номером один» в арсенале веста был и остается меч, закаленный в особом Поле Смерти. Оружие ближнего боя – единственно правильного боя, когда видишь врага в лицо и не оставляешь победу на волю случая. И залежавшийся в ножнах меч давно уже жаждал вражеской крови.
С запасами было хуже. Несколько ржавых банок с консервами из старых запасов Алхимика, полканистры воды. Это и есть тот предел, который заставит его действовать в ближайшие дни.
Но прежде, чем заговорит оружие, стоит дать себе и врагам последний шанс. Слишком много пролито крови – и все из-за тупого желания толпы идиотов убить одного-единственного человека. Не то, чтобы было особо жаль бандитов, просто с пулей, плотно засевшей неподалеку от сердца, начинаешь немного переосмысливать действительность.
Зигфрид усмехнулся таким мыслям: это все Книжник, который ему давно уже мозг проел своими проповедями. Было смешно слышать восторженного добряка, который сам положил из своего арбалета не один десяток подонков и, бывало, собственноручно вонзал смертельный металл в человеческие тела. Но теперь, кажется, начинало приходить понимание того, о чем говорил этот кремлевский паренек.
А впрочем, все это блажь. Важнее старый, как мир, принцип: идеальный воин побеждает, еще не вступив в бой. Если это правило имеет смыл, то как раз в его случае.
Выход из маяка был основательно забаррикадирован. Выломанные собственноручно из внутренних перегородок блоки теперь укрепляли внешнюю дверь. Однажды ее попытались взорвать – но связка гранат не взяла каменное нагромождение. Тратить большее количество взрывчатки, видимо, не хотели, и на то могли быть разные причины. Во-первых, не факт, что одна его жизнь стоила такого количества драгоценной взрывчатки – с куда большим удовольствием и с большой экономией его бы просто зарезали. Во-вторых, достаточно мощным взрывом можно разрушить маяк целиком. А что-то подсказывало: этого бандиты делать не собирались. Стало быть, есть у них какое-то слабое место, и все еще остаются зацепки для переговоров.
Забавно, но, похоже, он просто искал повод поговорить – пусть даже с этими уродами.
Добраться до двери было не так просто. Сначала нужно обезвредить собственные ловушки, установленные на случай неожиданных визитов. Пара банальных «растяжек» скорее отвлекала непрошеных гостей от реальных ловушек, которых здесь было несколько. Во-первых, «капканы» – специально упрятанные под полом провалы, в каждом из которых легко застрянет нога неосторожно ступившего на них. Но это всего лишь обманка. Застрявший сам должен стать приманкой для тех, кто его вздумает высвободить. Когда чужаки подберутся к застрявшему, усилившееся давление на пол через систему тросиков потянет за спусковой крючок «калаша», закрепленного напротив в самодельном станке. Устройство этой штуки таково, что автомат, прежде чем опустошить магазин, опишет хитрую фигуру, накрыв все пространство входа, не дав шанса и тем, кто решит пригнуться. Впрочем, Зигфрид не слишком полагался на технику, а потому предпочитал дублировать системы защиты. Поэтому вслед за автоматом сработает пара дробовиков, накрыв вторую волну наступающих картечью. Эти устройства уже спасли его во время последнего штурма, когда он лежал в очередной отключке и не был в состоянии встретить гостей лично.
Сейчас же, деактивируя ловушки, он думал только о том, не забыл ли где еще какого-нибудь сюрприза. Было бы глупо умереть, перехитрив самого себя. Но обошлось.
Зигфрид добрался до тяжелой железной двери и осторожно выглянул в маленькое обзорное окошко.
По ту сторону двери был день, хоть и довольно сумрачный – но двор перед маяком пустовал. Однако не стоило обманываться – бандюки тоже умели устраивать ловушки.
– Эй, есть кто живой? – позвал Зигфрид в окошко.
Разумеется, ему не ответили. Он подождал немного и позвал снова:
– Так есть там кто? Ну, раз нет – тогда гранату кину, может, на звук кто подтянется…
Снаружи донесся обеспокоенный голос:
– Эй, как там тебя! Не надо гранату!
– А, ожили? Ну, тогда позовите бугра, или кто там у вас все решает. У меня к нему предложение есть.
Ответили не сразу. На всякий случай воин отошел в сторону: начнут стрелять – не достанут, не позволит банальная геометрия. Наконец, снаружи крикнули:
– Жди. Сейчас старшому сообщат. Только дурить не вздумай – у меня РПГ, мигом дверь вынесу.
– Жду, жду, – пообещал Зигфрид. Сам же подумал: «Нет у тебя РПГ, кто тебе, дурачку, такую вещь даст? И главное, зачем? Если до этого РПГ не применяли, то на кой черт вручать его охраннику?»
Однако на всякий случай отошел от двери подальше. Сел на опрокинутую бочку, держа в правой руке меч, а в левой – старый добрый револьвер. Такое сочетание оружия он считал наиболее гармоничным: револьвер с бронебойными патронами позволял проредить порядки противника перед тем, как в дело пойдет меч. Впрочем, сейчас он предпочел бы повременить с дракой. А потому чуть расслабился, экономя силы. И занялся привычным уже делом: стал ждать.
Ждать пришлось долго. Он успел впасть в некое оцепенение, сродни медитации. В последнее время такое с ним часто происходило – сказывались незалеченные раны. Наконец, слух уловил отдаленные голоса и звуки шагов. И вскоре кто-то неспешно постучал в дверь:
– Эй, внутри. Звал, что ль, главного?
Голос показался знакомым. Зигфрид вышел из оцепенения, хрипло ответил:
– Я-то звал. А ты вправду за главного, или «шестерка» какая подставная?
– А ты открой, погляди. Или я зря из теплого местечка в твою трупорезку тащился?
– Языком орудуешь дерзко, – усмехнулся Зигфрид. – Может, ты и впрямь тот, за кого себя выдаешь.
– Так ты откроешь или дальше через дверь любезничать будем?
– А ты заходи. У меня не заперто. Сам понимаешь, я человек простой, мне бояться некого.
За дверью возникло легкое замешательство – там задвигались, заерзали. Небось, говоривший был не один. А может, готовил ему какую-нибудь пакость. Не уймутся никак, головорезы проклятые.
– Допустим, я тебе поверю, – произнесли за дверью. – Надеюсь, голова у тебя на месте, и ты не надеешься, прикончив меня, сразу решить свои проблемы?
– Не беспокойся слишком сильно за свою шкуру, – усмехнулся вест. – Не так уж дорого она стоит. В отличие от времени, которое ты тянешь.
– Ну, ладно… – с сомнением произнес тот же голос.
Дверь заскрежетала и приоткрылась. На пороге застыл коренастый мужичок в бесформенной темной одежде. Очень даже знакомого вида мужичок. Он шагнул в глубину маленькой «крепости» – и Зигфрид узнал его.
