- Неважно. Он не виноват в том, что случилось на сцене. Да и остальные тоже…

- А кто тогда виноват? – Мальков поднялся и с усмешкой добавил:

- Уж не хочешь ли ты назвать себя виновником?

- Хочу. Если тебе так угодно. Ты же сам видел.

- Что я видел?

- Кто на кого полез!

- И кто же? – ректор корчил из себя дурачка.

- Бероев!

- Слушай, ты что, следователь? Ты хочешь муру с ментами завести? Тебе есть дело до этого зажравшегося имбицила?

- Сейчас да.

- Не ты, не я не сможем его перевоспитать! Поздно!

- Никто об этом и не говорит, – Лапин стоял на своем.

- Аскольд, по-твоему, я должен похвалить твоих щенков и выгнать Бероева?

- Ты обязан разобраться.

- Мне не в чем разбираться. Я уже все решил.

- А тебе не кажется, что однозначного решения здесь не может быть в принципе?

- Дорогой, я тебя много раз предупреждал, что этот гранд нужен нам как воздух! Ты помнишь, что нам заявили в министерстве образования на прошлой аккредитации?! Помнишь?

Конечно, Аскольд Прокофьевич помнил. Факультет иностранного языка давно враждовал с филфаком за кафедру. Предполагалось, что их объединят и тогда люди, поступающие на язык, будут обучаться сразу двум специальностям. Но это же бред! Лапин устроил сбор подписей в защиту независимости филологического факультета, но в неравном бою его сторонники быстро переметнулись на сторону иностранцев. Кафедру русского и литературы хотели закрыть, так как она перестала доказывать свою эффективность, но благодаря резонансу среди литераторов и учителей, Лапин смог добиться разрешения участвовать в межрегиональных и Всероссийских конкурсах, дабы поднять планку достижений филфака. Денежные призы, получаемые в награду, могли бы пойти на благое дело – восстановление одного из закрытых по причине ветхости корпусов.

Театральный фестиваль значимое событие. И не менее значимая победа сейчас досталась бизнесменам! Профессор проклял тот миг, когда согласился на организацию и взял на себя ответственность за успешное проведение спектакля…

- Аскольд, я всё понимаю, но и ты меня пойми. Я не могу иначе. Твоя ставка сокращена, если повезет, то мы найдем на время тебе замену, ну а оставшихся студентов пораспихаем куда-нибудь.

- Что? Куда-нибудь?!

- Филфак закрывает двери, прости.

Вот это новость. Да что же они – ума лишились?!

- Ты не можешь так поступить! Вспомни, какой факультет ты сам заканчивал!!!

- Да, я филолог по образованию, но это не значит, что при отсутствии средств я начну спасать тонущий корабль, вытягивая его на своем горбу! У вас был шанс исправить ситуацию, но кое-кто всё подпортил! Вот теперь спрашивай с них!

- Дай им закончить! Остался всего год!

- Ради бога пусть заканчивают! – улыбнулся Мальков. – Только в другом учебном заведении! В ПТУ, к примеру!

- Не ожидал я от тебя такого безразличия, ректор высшего учебного заведения!

- Вот только не надо меня стыдить! – ректор повысил голос. – У самого морда в пушку!

Лапин промолчал. Он и сам знал, что далеко не идеален. Да и где сейчас идеальных найдешь?

- Ты сможешь ни за что выгнать пятерых человек?! – Лапин не заикался о Камоловой и Бероеве. Он был уверен, что этим двоим всё сойдет с рук. Да и они не с филфака, к тому же.

- Я найду, за что выгнать!

- Знай, что один из них – круглый отличник…

- Круглый? – переспросил Мальков. – Пожалуй, круглого оставим! Остальных – к черту! Особенно, Жданова твоего!

- А другой – сын олигарха, – продолжал профессор. – Потерять свое место не боишься?

- Не пугай, Аскольдик! – нарочно применил уменьшительно-ласкательную форму ректор. – Пока ещё не потерял и дальше как-нибудь справлюсь!

- Я за свой факультет буду стоять до победного. Учти.

- Вот как? – удивился ректор. – Каким образом?

- Тебя не касается.

- Предупреди своих, что я церемониться не стану. Вылетят как миленькие! В понедельник личные дела мне на стол! Свободен!

Когда нам будет сильно за двадцать,

Наверное, будем мы тише смеяться.

С улыбкой альбомы детства листая,

Какими были и какими стали…

Всё быстрее оно наступало –

Наше завтра начнется с утра,

А сегодня нам кажется мало,

Того, о чем лишь мечтали вчера.

А жизнь не кончится завтра –

Она у нас будет длинной,

Но ты успей всё сказать мне,

Пока мы молоды, пока мы любимы…

И ты не бойся быть слабой,

А я с тобой буду сильным,

Ведь жизнь не кончится завтра,

Пока мы молоды, пока мы любимы!

Надо признать, что Зора не любила дискотеки. Она не понимала их. Всем современным людям давно известно, что туда ходят за двумя вещами: нажраться и потрахаться, крайне редко – подвигать телом в такт песням какой-нибудь там Бритни Спирс. Крыловой никогда не казались заманчивыми подобные предложения. Но она же цыганка. Её душа настроена на танец и музыку с рождения. После ухода из табора, со своей родной музыкальной культурой Зора утратила почти всякую связь, о чем порой очень сожалела. Что ей оставалось? Только ходить на дискотеки вроде этой. Танцевать под попсу Зора не умела да и не стремилась научиться. Зачем? Её все равно здесь не поймут. Она любила только слушать музыку. За три года в университете дискотек было немало, но эта оказалась особенной.

Бывает так, что ты не можешь перестать думать о каком-то человеке и молишься, тайно ожидая, что где-то на небесах есть тот самый Бог, который, якобы, всё слышит и помогает просящим. Зора просила. И её просьба, по всей видимости, дошла до Всевышнего и даже больше – была удовлетворена. Когда Крылова увидела входящего в зал Саппоро, подумала, что обозналась. Ну что он будет делать здесь?! Его такие вечеринки вряд ли интересуют… Однако, когда он к ней всё же подошел, цыганка знала, что это её шанс.

Почему она решила, что этот парень – её судьба? С чего она столько думала о нем, после неудачной попытки переспать на ночном берегу? Влюбилась ли она в него? Или это просто гормональный сдвиг? Зора изо всех сил старалась справиться с собственными желаниями, которые порой доводили её до исступления. Она хотела его и уже начала сомневаться, правильно ли поступила, запросто отпустив? Но если он сам пришел сюда… сюда! К ней. Это же что-то значит?

Когда нам будет серьезно за тридцать,

Бояться будем в кого-то влюбиться,

Размеренный шаг у взрослой жизни –

Достигнуты цели, в порядке мысли…

И пусть все также катиться –

Сменяют лета зимы,

И пусть мелькают пятницы,

Пока мы молоды, пока мы любимы!

Почему должны притягиваться только противоположности? Не смотря на то, что Зора довольно долгое время находилась только среди русских, цыганских традиций она не забыла. Она забыла о том, что за все поступки нужно отвечать. Нарушив дюжину самых важных законов, поняла, что её явно больше не примут в цыганский табор. Она хотела попытать счастья прошлым летом, когда прибилась к странствующему театру. Гастрольные романы случаются также часто, как и курортные. Зора не считала себя гениальной актрисой, но на что не пойдешь ради признания?

Крылова долго копила в себе воспоминания из разных лет: детские, юношеские, воспоминания о семье, сестре, первой любви и первом преступлении… Все они образовывали снежный ком в душе, намертво врезавшийся в сознание и не позволяющий девушке жить по-человечески. И вот впервые за несколько лет, проведенных в мешке из собственных терзаний, именно благодаря Лёве цыганка стала оттаивать. Её больше не пугало отчисление. Она была уверена, что нашла то, что искала.

А жизнь не кончится завтра –

Она у нас будет длинной,

Но ты успей всё сказать мне,

Пока мы молоды, пока мы любимы…

И ты не бойся быть слабой,

А я с тобой буду сильным,

Ведь жизнь не кончится завтра,

Пока мы молоды, пока мы любимы!*

Если кто-то успокоился, то Глеб по ходу дискотеки лишь нервничал. И чем дальше, тем хуже. Внутри разрасталась паника, от которой хотелось бежать и спрятаться. Для Хабарова это было привычным решением любой возникнувшей проблемы, какой бы характер она не носила – личный или публичный. Поразительным казалось то, что сын олигарха боялся одного – жизни. При всей материальной защищенности парню родители не дали самого главного – уверенности в себе. Немногие знают, насколько важно не пропустить тот момент в судьбе чада, когда особенно необходимыми для него являются люди, с которых ему нужно брать пример.