Даниил почти никогда не смотрел телевизор – он предпочитал все узнавать либо из первых рук, либо через всемогущий интернет. Политика, голливудские звёзды и грёбаная, разрекламированная еда, заполнившие весь эфир, парня никак не интересовали. Всё началось с погоды. Как обычно. Там – доджи, тут – солнце. Банальщина. Даниил громко вздохнул – его не вдохновляли эти разглагольствания метеорологов.

Наконец, картинка сменилась, но от увиденного блондин едва не захлебнулся эмоциями. Не самыми приятными. Глеб даже забыл про остывающую еду: «Мы вынуждены прервать прогноз погоды, так как поступило срочное сообщение из отдела расследований. Такого вопиющего преступления давно не видели многие из опытных оперов…», – гласили слова, написанные крупными буквами внизу экрана. Дальнейшие «охи и ахи» ни Даниила, ни Глеба не волновали. На плазму выплыла большая фотография Виолетты, а следом посыпались слова, от которых застыла в жилах кровь: «Двадцатилетняя студентка Сочинского государственного университета Камолова Виолетта, была найдена жестоко убитой в лесном массиве в ночь с субботы на воскресенье… Предполагаемый убийца – её молодой человек, который скрылся от правоохранителей на внедорожнике черного цвета с выбитым стеклом на передней дверце. Внимание! Всем, кто знает местонахождение Жданова Даниила Станиславовича, немедленно обратиться в ближайшее отделение полиции…»

- Пиздец, – прокомментировал увиденное и услышанное Глеб. Он бросил быстрый взгляд на друга. Даня сидел как статуя – неподвижно. Абсолютно. Казалось, что он даже дышать перестал. По лбу его тёк пот. Холодный. Просто ледяной. Парня передернуло, когда одна из капель упала ему на запястье. Даниил медленно перевел взгляд с экрана на Глеба. Потом обратно на экран. Сообщение повторили несколько раз. Ведущая трижды продиктовала его данные и телефоны горячих линий.

- Это не шутка? – Хабаров выключил телевизор и прошелся в задумчивости, смешанной с отчаянием, по кухне. – Виолетту твою замочили? В ночь на воскресенье… значит, после дискотеки? Серьезно? Кто?!

- Ты же слышал сейчас… – хрипло сказал Жданов. Он был ещё заторможен. Бледность лица ещё не сошла. – Видимо, я. Телефон запомнил?

- Ты про что?

- Про то самое, – приговорённо произнес блондин. – Давай звони. Обрадуй мальчиков.

- Заткнись! – Глеб разозлился, едва понял, про что говорит друг. – Придурок!

- Ради бога…

- Жданов!

- Что? – спокойно отреагировал блондин.

- Это же действительно пиздец! – Кекс взлохматил себе волосы. – Приём! Ты что, не понимаешь?! Тебя реально подозревают в убийстве!!!

- Спасибо, что ещё раз напомнил! – Даня вскочил со стула. Несерьезная, на первый взгляд, рана, оставленная Бероевым, резко дала о себе знать. Нашла же время! Блондин сморщился от сильной боли. Ведь казалось, что уже заживает. – А то я же, блядь, склерозом страдаю!

- Да как это возможно вообще?! – заорал Глеб. Он испугался больше, чем сам Жданов.

- А я откуда знаю?!

То, что сейчас было вылито на парней, окончательно придавило их. И Глеб, и Даниил могли предположить что угодно, но такого поворота никто не ожидал.

Раздался звонок в дверь. Друзья замерли.

- Это ещё кто?! – шепотом спросил Даниил, сверля Хабарова уничтожающим взглядом. – Очередная бывшая?

- Пошёл ты! – зашипел друг.

- А кто тогда?

- Без понятия.

Даня отбросил хохмы и стал серьезным:

- Кекс, это менты. Двести процентов…

- Ну да, – протянул Глеб, всё ещё не осознавая до конца. – Менты могут… в любое время нагрянуть.

Звонок повторился и стал настойчивее.

- Припыли. Картина маслом…

- Может, обойдется?

Даня покачал головой:

- Не вздумай открывать!

- А че я должен делать?! – запаниковал Глеб, бегая по кухне.

Даня давно привык, что думать в их паре всегда приходилось ему. Кекс совершенно не годился для этого. Хорошо, что хоть худо-бедно врать научился.

- Мне нужно где-то отсидеться.

- Где? – Хабаров поводил взглядом по сторонам. – А если они обыск затеют?!

- Не ссы раньше времени! – Даня кинулся к напольному шкафчику, стоящему возле холодильника. На самом деле шкаф был не пригоден для эксплуатации, и Сергей собирался сделать перестановку. Но не успел…

- Ты уверен, что всё нормально будет?! – Глеб затравленно смотрел на друга.

В дверь теперь ещё и стучали.

- Иди! Скажешь, что занят. Если захотят провести обыск, то покажи им свою шалаву и намекни, что у вас другие планы, понял?!

- Сиди уже! – дверца захлопнулась, скрывая блондина в пыльном отсеке для посудомоечной машинки.

Глеб еле успел кинуть две тарелки в раковину и бросился открывать. Уже перед самыми дверьми, парень заметил Данину куртку и, матерясь себе под нос, зашвырнул её на верхнюю полку прихожей. Он молился, чтоб ничего не произошло. Они с Даней не успели обговорить ситуацию в том случае, если менты уже обнаружили на соседней улице внедорожник…

Утро добрым не бывает. И это вовсе не присказка, а сущая правда. Гончаров выехал из отдела расследований намного позже, чем планировал – Виталий опять задержал его. Вернее, вовремя не разбудил! Старикан долго оправдывался и извинялся, но Григорию уже ничто не могло поднять настроение. Любить свою работу можно и нужно, но для полицейских слово «любовь» было чем-то запредельным после практически бессонной ночи и головных болей. Шесть утра. Это не рано. Это уже поздно! Иногда – слишком.

По дороге майор столкнулся с несколькими постами ГИБДД, поставленными в разных точках одного района, чтобы иметь максимальные шансы на поимку беглеца, и отметил, что все они слишком много щелкают одним местом! Никто не желает работать! А прибавки к зарплате хотят все.

Гончаров прошел в дом безо всяких препятствий и сильно удивился, что его никто не встретил. Он подумал даже, что семейка Жданова решила сбежать. Но нет. Дина сразу выглянула в гостиную тревожно. Лицо её вытянулось, чуть осунувшись, и побелело. Наверное, за эту ночь женщина поседела, но благодаря стойкой краске цвет её волос остался прежним для окружающих. Заметив майора, она лишь стиснула зубы, чтоб не расплакаться в его присутствии. Григорию и не нужна была эта женщина. Он хотел поговорить с хозяином дома. И сейчас было не до сантиментов. Хватит с него лизоблюдничества!

- И снова здравствуй, Стасик, – начал он панибратски, что нисколько не смутило инвалида. Напротив, казалось, что он только того и ждал.

- Ты мразь.

- Я не удивлен, что ты это сказал, – хмыкнул полицейский. – Понимаю. Всегда тяжело смотреть правде в глаза. Лучше валить на других. Пусть я буду мразью. Переживу. Ты по-прежнему ничего не решил? Будешь сотрудничать со следствием?

Жданов молча смотрел в окно, будто созерцал там невиданной красоты пейзаж. Его спокойствию можно было позавидовать. Его руки были сложены на груди. Рядом на столе стояла переполненная пепельница и бокал с недопитым коньяком.

- Дела-то паршивые, Стас. Молчанка тебя не спасет. Ты знаешь, где сейчас твой сын?

Теперь Стас прислушался, и майор это уловил.

- Если знаешь, то лучше скажи. Поверь, если его загонят мои ребята, то дело примет не самый приятный оборот. Он может вляпаться ещё круче. Я ему тогда не только труп пришью, но ещё и сопротивление при аресте…

Стас прекрасно понимал, что Даню и правда рано или поздно догонят. Сейчас он выбирал не между долгом правопорядочного гражданина и Гончаровым, а между живым сыном и мертвым. Нужно было что-то решать. Сию секунду.

- Пообещай мне не применять к нему оружия, – сказал вдруг инвалид, поворачивая кресло в сторону собеседника.

Гончаров чуть растерялся:

- Допустим, но…

- Я скажу, где искать. Просто пообещай, что он будет цел.

- Стас, с чего ты взял, то я буду применять оружие? Если он сдастся добровольно, то…

- Какого дьявола тогда твои щенки открыли огонь вчера?! У них даже полномочий его носить не достаёт, а не то что стрелять! Блядство!

- Я не знал, – нахмурившись, сказал Григорий. – Разберусь.