- В том, что я повела себя недостойно. Вчера ночью.

Кира не ожидала, что Крылова способна признать ошибки.

- Наверное, от глупостей никто не застрахован.

- Ты застрахована, – чуть улыбнулась Зора, но скорее грустно, чем весело.

- С чего ты это взяла? – Кира тоже присела рядом. Она сглотнула и уставилась в пол, не желая встречаться глазами с Зорой.

- В одном наш общий знакомый был прав, – хмыкнула цыганка. – Решать чужие проблемы у меня на роду написано. Рассказывай…

- Что рассказывать?

- Дурочку не строй. Я только что перестала её в тебе видеть.

Прямо и без подтекста. Только Зора так умеет.

Кира колебалась: стоило ли открываться перед Крыловой? Стоило ли рассказывать об Игнате и прочих больших неприятностях, что сыпались на неё?

- Спасибо и на этом.

- Не за что, – Крылова была абсолютно серьезна. И этим подкупила Киру. – Я жду…

Милехина подумала, что именно Зора и может подсказать ей выход из сложившейся ситуации, ведь она так много знает о мужиках и их повадках. Явно, не Лев был у неё первым. Значит, очередное разочарование в её копилке только добавило опыта.

- Мои родители хотят выдать меня замуж.

- Скатертью дорожка…

- Нет, ты не понимаешь, – перебила Милехина. – Я не хочу выходить за этого человека. Он мне не интересен никаким боком! Меня от него тошнит!

Зора усмехнулась:

- Думаешь, что удивила? Ничуть!

- И что делать?

- От задницы бегать, – сказала цыганка, качая головой с растрепавшимися волосами. – Возьми и скажи родичам, что решать будешь сама… раз уж ты такая самостоятельная и независимая. Помесь цыганки с русской…

- Эй! – Кира возмущенно повысила голос.

- Ладно, – тут же сбавила обороты Зора. – Это как один из вариантов…

- А ещё варианты имеются? – выгнула бровь Кира.

- Кто наш кандидат?

- Бероев.

Зора замолчала с открытым ртом.

- Он втемяшил себе в голову, что мы должны быть вместе. Да и ещё и бизнес отца приплел. Я ему несколько раз говорила, но без толку… чем дальше, тем хуже. А вот сегодня как раз мне звонила мама и сказала, что…

- Стоп! – Крылова приложила руку ко лбу. – Не части. Я думала, что это шутка… вы на самом деле с Бероевым были знакомы в детстве?

- Ну да.

- И он в тебя… как это говорится?

- Влюбился? – предположила Кира.

- Нет, – ответила Зора. – Вморозился.

- А какая разница?

- Есть разница, – цыганка говорила с такой уверенностью, что заставила даже нервничать. – Влюбиться, чисто и красиво, можно в пятом классе, а вот вморозиться только позже, причем надолго и без видимых на то причин.

Кира удивленно смотрела на подругу, боясь даже моргнуть.

- Есть мужики, которые любят или хотя бы уважают, а есть такие, которые вымораживают! – констатировала Крылова, подумав одновременно о том, что и у Льва был этот же недостаток. – Мне кажется, что у вас с Бероевым будет развиваться второй вариант…

- Я бы исключила это словосочетание «У нас с Бероевым».

- Попробуй.

- Ну и попробую! – тут же ответствовала Кира.

- Рискни и пожалеешь! – Зора процитировала одного из своих знакомых.

- Зора! – Милехина не на шутку растерялась от путаных ответов цыганки.

- Такие, как он, цепляются клешнями за тех, кто слабее, для того, чтобы выгоднее смотреться. Если он и бизнес туда приплел, то это однозначно хреновый расклад. Для тебя.

- Большое тебе спасибо… – упавшим голосом поблагодарила Кира. Губы её задрожали. – Утешила…

Зоре стало жалко девчонку. По-женски, в первую очередь, и по-человечески, уже во вторую. Цыганка вспомнила Зойку. А ведь в их семье тоже была такая ситуация: когда родители узнали о Саньке, отец был в ярости. Срочно был выискан цыганский женишок. Назначена дата свадьбы. Правда вот, Зойку это мало волновало. Она сбежала из дома и больше не вернулась…

Студентку передернуло от воспоминаний. Нужно было придумать что-то сейчас, что-то, что помогло бы. Правда, никаких ценных мыслей в голову не шло.

Девушки сидели на покрывале, поджав под себя ноги. Молча. Тиканье часов отошло на второй план. Зора почувствовала на себе какую-то странную ношу. Разделив неприятности с Милехиной, она автоматически взяла часть их на себя. Стало тяжелее. Вообще-то, цыганка рассчитывала уравновесить чашу, но так и не смогла до конца понять себя: она желала счастья себе или Лёве? Она отпустила его или он не держал её?

Глупая, ну хочешь – плачь,

Я буду за руку тебя держать.

Больно я-то знаю где –

На самом дне души, что не достать.

Те, кому мы не нужны,

Каждую ночь без стука в наши сны…

Так, скажи мне, правда чья?

Нам – эта боль, а им – Господь судья.

Они нам дуло к виску,

Они нам в дребезги сердца,

А мы за ними во тьму,

А мы за ними в небеса!

Они нам реки измен,

Они нам океаны лжи,

А им веру взамен –

Мы им посвящаем жизнь!

Зора много раз слышала о том, что в отношениях решает всё лишь тот, кто чувствует меньше. Но не верила. Пока не убедилась. Это Лев не держал её – она была для него лишь заводной игрушкой, которая могла повеселить или помочь, а как только моторчик заглох, потеряла всякий интерес. Она не отпускала его. И сможет ли когда-нибудь это сделать? Она ждала, что он снова заведет её и продолжит играть, но для него уже важны другие «пластинки». Всё во власти времени. Видимо, мальчик по имени Лев, вырос.

Ждать звонка и не дышать –

Что же ты делаешь?!

Ему не жаль…

Глупая, ну хочешь – плачь,

Я буду за руку тебя держать.

Что же это по щеке?

Учишь меня,

Но только сердце с кем…

Так, скажи мне, правда чья?

В клочья душа, но им Господь судья!

Они нам дуло к виску,

Они нам в дребезги сердца,

А мы за ними во тьму,

А мы за ними в небеса!

Они нам реки измен,

Они нам океаны лжи,

А им веру взамен –

Мы им посвящаем жизнь!**

В жизни наступают такие моменты, когда полные противоположности так отчаянно нуждаются друг в друге, что всё остальное становится неважным. Кира и Зора как раз были этими противоположностями. Они никогда не смогли бы понять и принять чужие слабости по отдельности, но сейчас у них была общая слабость – одиночество.

Даню так взбесил Глеб, что парень уже хотел выйти и дать ему по роже. Покрепче. Чтоб кровь пошла. Чтоб до Хабарова, наконец, дошла одна простая истина – никто не меняется. У такой шалавы, как Ольга, вообще не было ни единого шанса реабилитироваться в глазах блондина. Даня рывком открыл дверь и увидел, что Хабаров с брюнеткой направляются прямо к нему. Что? Мир сошел с ума? Он её на чай пригласил?!

- Как это понимать? – спросил блондин с порога. По его взгляду было видно, как он зол.

- Она переночует здесь, – безапелляционно ответил Кекс, пропуская довольно улыбающуюся Ольгу внутрь.

- А ну стоять! – Даниил схватил друга за рукав и дернул так, что материя не выдержала и разорвалась по шву. – Какого хера ты её приглашаешь?! Снова захотел в больничку?!

- Пусти, – голос Глеба был твёрд.

- Тебе по башке никто не дал в универе? – Даня уже трясся. – Может, ты тронулся? А? Бригаду вызвать?

- Себе вызови! – парень рванулся из рук, удерживающих его.

- О тебе же забочусь, дурак!

- А я тебя не просил! – Глеб почти убежал в дом, догоняя Ольгу.

- Прихуел ты, братец, – поставил диагноз Даня. – Точно.

Жданов сам был в шоке. В большем, чем тогда, когда отец сказал, что его подозревают в убийстве. Что, по сравнению с логикой Глеба, логика ментов? Пустое место! Блондин закрыл дверь, ещё раз выглянув во двор. Раз уж так сложилось, то нужно сделать всё возможное, чтоб обезопасить себя. Нужно продержаться до утра. Нужно приехать на гонку и выиграть её. Остальное – к черту!

К черту и Кекса! Хочет – пусть и дальше обвешивается лапшой. Жданов давно считал, что Глебу срочно нужно забыть всё, что связано с Ольгой. Он не пытался понять Кекса, хоть и был одним из тех, кто знал всё и даже больше. Даниил ждал, пока Глеб проводил экскурсию по дому, пока решал, куда можно пристроить эту тварь, за душой у которой не было ничего ценного; ждал, пока Хабаров о чем-то приглушенно разговаривал с ней, пока та бродила из ванны в комнату и обратно; ждал, что вот-вот этот идиотский кошмар рассеется. Но нет. Ожидание затянулось.