- Хорошо, – без лишних перепирательств согласился Виталий. – Но ты и меня пойми: мне дело нужно закрыть во что бы то ни стало. Если ты что-то знаешь, то…

- Только то, что Бероев заплатил нашему профессору за то, чтоб тот замял драку со Ждановым…

- Бероев-старший?

- Да.

- Какая связь?

- А такая! – Ивушка сел в кресло и раскрутился. – В драчке участвовал его сынок.

Викторов помолчал, словно прикидывая что-то и всё же негромко и немного неуверенно сказал:

- Мэра мы взяли под арест после ещё одного убийства.

- Серьёзно?!

- Да. Но пока что глухо дело.

- Вот бы ещё и сынка туда же…

- Игната?

- Тот ещё сука. Я едва не задушил его, когда попытался всё выяснить. – Ивушка тяжело вздохнул, вспомнив, как трудно было сдержаться.

- Что он рассказал?

- Перевел стрелки на Жданова.

- Ты веришь ему?

- Не знаю, но говорил, скотина, уверенно слишком.

- Гончаров тоже уверен, что убил Жданов…

- Доказательства есть?

- Кроме того, что на одежде жертвы найден его волос – никаких! – развел руками Вита.

- Только бегает он что-то! Лапин не смог разыскать.

- Если случайно пронюхал, значит, испугался.

- А, может, всё знал с самого начала. Она же его бывшая.

- Мне кажется, что тут история куда более многогранная, чем просто убийство на почве подростковых соплей. Студенты – уже не дети. Мне бы с этими двумя зайцами пообщаться.

Иванов при слове «зайцы» усмехнулся: «Тоже мне, дед Мазай нашелся».

- Я говорил с Лимовым. Насчет работы его папочки.

- Это дело десятое. Улик нет! Вот в чем проблема!

- Допроси-ка Лапина, – предложил ректор. – С пристрастием.

- Лапина? – майор записал фамилию.

- Да. Это тот самый неудачник-взяточник. С филологического.

- А драка из-за чего произошла?

- Пока неизвестно.

- Что конкретно случилось?

- Бероев полез на Жданова с ножом во время спектакля.

- С настоящим? – уточнил мент.

- Ну не с игрушечным же! Вроде, Жданов даже был ранен…

- А вот это уже интересно! – воскликнул Викторов. – Кто ещё это видел?

- Да как я понял со слов Лапина – весь зал…

- Ребята, вы что, издеваетесь?

- Витамин, это уже не твои заботы. В универе тоже идет война за места под солнцем. И с одной стороны я не осуждаю Аскольда за то, что он пытается вертеться, но…

- Рука руку моет, да?

- Витамин, займись делом, – Ивушке не хотелось распространяться на тему старого ректора.

- Получается, что Бероев не просто хотел побаловаться, а убить и Жданова?

- Почему «…и Жданова»?

- Мне все же кажется, что Бероев как раз и грохнул девчонку. Если они сфотографировались вместе, то не исключено, что их связывало гораздо больше, чем мы думаем.

- У нас с Аскольдом была такая версия, что Камолова попала под раздачу…

- Будем разбираться в версиях. Веди.

- К Лапину, – мужчины поднялись и вышли в коридор.

Аскольд Прокофьевич застегнул пуговицы на рубашке, завязал галстук, чертыхаясь про себя, затем убедился в том, что брюки выглядят с иголочки и только тогда повернулся строну своего письменного стола, на котором ещё десять минут назад лежала обнаженная Калягина. Она, тем временем, тоже оделась и занималась прической, чуть растрепавшейся после секса. Кстати, Лапин оказался весьма и весьма аккуратным: даже в порыве страсти о не порвал ей ни чулки, ни белье. Калягина была ему признательна. И вообще, она не жалела. Хотя, какое-то странное чувство опустошённости всё же присутствовало.

- Как ты? – Лапин внимательно посмотрел на неё.

- Лучше, чем могло быть, но хуже, чем ожидала.

Такой ответ насторожил мужчину:

- Что ты хочешь этим сказать?

- Аскольд, мне нужно время, чтоб разобраться.

- Если бы хотела разбираться, то сидела бы дома, – он подошел к ней. – А ты пришла сюда. Ты дала мне шанс. И поверь, я это оценил.

- Выходит, что ты уже определился?

- Ира, я тебе уже всё сказал ещё тогда. Если ты сомневаешься в надежности моих слов, то…

А, может, это случайно.

А, может, это уже не в первый раз –

Любовь останется тайной.

Знаешь, эти все чувства не для нас.

Ты попал так метко, прямо в сердце –

Это было мгновенно.

Растворись во мне, без слов и боли –

Адреналином по венам.

Наверно, мы так и не сошли с ума.

Наверно, всё это было, но не с нами.

Наверно, мы так и не сошли с ума.

Наверно, любовь мы так и не узнали.

Целый мир в тебе.

Ты сожгла до тла мои тайны.

Я наверное, от тебя без ума, ненормально.

Смотри в меня, вдыхай меня.

Ты видишь, я на грани.

Как от любви сходить с ума –

Мы так и не узнали…**

- Я не сомневаюсь, просто не люблю торопить события. – женщина неловко улыбнулась. Она сейчас хотела сбежать. Подальше. Так бывает, когда инстинкты на время застилают разум.

- То есть, ты снова откажешься поехать ко мне сегодня? – профессор разозлился на себя.

- Если только на чай, – поспешила уточнить Ирина.

- На чай, – согласился он, понимая, что давить бесполезно. К тому же, всё, что было нужно, уже сделано. – Ради этого я готов задвинуть работу пораньше.

Выходя из деканата, парочка не заметила приближающихся Иванова и полицейского. Только когда Лапин запер дверь на несколько оборотов и улыбнулся Калягиной, Ивушка решил подать голос:

- Далеко собрался, Лапин?

- Аскольд Прокофьевич, если не возражаешь! – профессору не понравился тон ректора. Однако, увидев незнакомого мента, профессор чуть смутился.

- Не заслужил, батенька!

- Вот сейчас я вообще не понял…

- Дурака не включай! – ректор нахмурился и злобно усмехнулся.

- А полегче?! – Лапин сделал шаг вперед, ещё не хватало, чтоб его унижали в присутствии женщины.

- Я вижу, что ты не один? – на Иванова слова коллеги никак не подействовали. – Вот, значит, какие у тебя «срочные дела».

Калягина стояла молча, поглядывая то на Лапина, то на Ивушку, то на Викторова. Вся троица, увы, была далека от её представлений об истинных джентльменах. Единственным, кто мог бы претендовать на это звание, был именно Аскольд. Ирина Валентиновна посмотрела на него с другой стороны. Каждая женщина, если она долгое время не может найти мужчину, думает, что достойных не осталось.

- Вы, Иван Иванович, гонор сбросьте слегка и тогда, может, быть сможем поговорить!

- Разговор-то будет коротким…

- Позволите вмешаться? – Викторов понял, что Иванову только дай повод – не успокоится.

- Да, пообщайтесь пока что, – с намеком сказал ректор, обращаясь к Викторову, но смотря при этом на Лапина. – А я схожу прогуляюсь по этажу знаменитого филфака…

- По какому же поводу будет общение?

- Нетрудно догадаться, я думаю, – лицо майора оставалось почти безэмоциональным.

- Аскольд, я предупреждал тебя.

- Подожди, – профессор выставил руку вперед, желая задержать Иванова. – О чем ты? Мы же решили, что пока рано поднимать шум…

- Это ты решил. Но у меня другое мнение.

- Ты подставить меня захотел?!

- Боже упаси, – Ивушка хохотнул. – У тебя паранойя.

Лапин проводил ректора тяжелым взглядом в спину. Он всё понял: этот идиот спалил его, когда Игнат брал отцовские деньги назад. Да и сам лапин сглупил: зачем было это делать прямо в коридоре?!

- У меня будет несколько вопросов по поводу убийства Виолетты Камоловой, – Вита устал стоять на месте и дотронулся до своей левой ноги, поморщившись. – Может, присядем?

- Убийство? – Калягина изменилась в лице. – У вас в университете кого-то убили? Какой кошмар…

- Ирина, я прошу вас, не сейчас, – Лапин вежливо, но требовательно кивнул актрисе, давая понять, что в данный момент её не должно быть поблизости.

- Да, конечно, – также вежливо ответила женщина и отошла от дверей деканата, которые профессору снова пришлось отпирать.

СОЧИ.

Глеб с трудом отсидел пару. На него навалилось чувство страшной усталости и постылости жизни. Буквально с ходу. Зацепка с Бероевым на крыльце могла послужить тому причиной, но сам Глеб знал – это началось давно. А обострилось недавно. В тот самый момент, когда отец слег в больницу. Парень изо всех сил пытался не поддаваться панике, но внутри него уже шевелилось то самое, что называют «шестым чувством». Скоро Хабаров умрет. И это неизбежно. Сколько раз за жизнь человек реально осознает всю тяжесть потери близких? Однажды. Не больше.