- Поздно, Елпен-Маолинд. Война неизбежна, – грозно прорычал альбинос. Элдеры переглянулись.
- Великий, ты ведь понимаешь, чем это...
- Смертью Сау-гканна, а возможно и всего Аттура.
Взгляд Учёного стал напряжённым. Маска не могла скрыть его тревоги.
- Не впадай в безумие. Мы все знаем, кому выгодна война.
- Это ведь он подбил моё первое судно?
Таск-Маоленд молчал. Ятжа и аттр’ури с самого Великого Раскола не ведали мира. Извечные стычки и борьба всегда грозились перерасти во что-то более глобальное.
- Говорят, любому терпению однажды придёт конец.
- Ты более не волен принимать решения. Сендаром руководит Битт, – недвусмысленно напомнил Верховный Учёный.
- Но ведь и ты не в силах что-либо изменить, Великий Елпен-Маолинд, – ядовито процедил Гуан-Тант’ер. Сзади появились две тени. Они быстро приближались к Элдерам. – Кажется, за тобой пришли, – издевательски добавил альбинос.
Видный Восток надменно махнул мантией и швырнул Гугар’кха его аптечку. Он нажал на одну из кнопок энергосистемы, и наручники спали с белых рук. Остальные кинули изъятое оружие. Теченд и Морвиин окружили Учёных. Рявкнув, они повели их за собой. Слуга снарядил прото-орагла. Потянув за узду, науду вывел животное к “получившим свободу”. Mondengel пристроил на положенные места все вещи, кроме аптечки. Любой препарат или инструмент мог содержать яд, да и забирать что-либо, брошенное вражеским Правителем, оказалось выше его сил. Андрейст молча уставилась на подошедшего прото-орагла. Зверь отдалённо напоминал скутозавра. Плотное тело плавно переходило в мощную голову, украшенную в районе ноздрей плоскими отростками – то ли рогами, то ли бивнями. Их функция была неясна. Небольшие тёмные глаза имели третье веко – прозрачное, защищающее от песчаных бурь. Четыре сильных ноги оканчивались плоской круглой толстой подошвой, напоминающей слоновью. Это помогало не проваливаться в песок. Хвост был маленьким и коротким. Плотная шкура не позволяла драгоценной влаге покидать плоть. Животное послушно опустилось. Гуан-Тант’ер посадил уманку на шершавую спину местного корабля пустыни и запрыгнул следом.
- Желаю долго не мучиться, – произнёс традиционную фразу слуга, кинув узду в руки белого Хищника.
Поклонившись, он ушёл в тень загона. Одам-ан’де кольнул шпорами животное, и оно потихоньку двинулось вперёд, окунаясь в безбрежное, нагретое море песка...
“Spiegelbilder” (E Nomine) – путь в пустыне
Первые полчаса пути Андрейст прижималась к альбиносу, боясь произнести хоть слово. От Вождя веяло непривычной агрессивностью. Даже запах стал горьковатым. Боль от ранения поутихла, альбинос два раза просматривал его через маску, взволнованно озираясь вокруг в поисках хоть какого-нибудь подходящего растения. Жар становился невыносимым. Лунный Ангел прорычал:
- Сними слизь и вотри в свой кожа.
Андрейст протянула ладони и, поглаживая его грудь, начала снимать влагу. Лёгкими движениями она наносила на себя защитную слизь, смешанную с песком и твеем.
- Мой Вожак... что ждёт нас? Куда мы едем?
Ирмолинд-Зигв’а тревожно взирала на раны Кар’клейя.
- В никуда, – едва слышно ответил он, стараясь не показывать боли и всепоглощающей усталости. Дать отдых телу здесь в дневное время, означало не проснуться. Прото-орагл медленно шёл туда, куда вёл его инстинкт...
- В никуда? – тихо переспросила Эндри, снова прижавшись к нему. Мысли о неминуемой смерти прочно засели в её голове. Надругательства над плотью не прошли бесследно. На арене она плохо дралась, сейчас с трудом держалась. Тело начинало ломать и крутить. Возвращалась жажда.
- Да, – подтвердил Гугар’кха. – В никуда. Держись.
Через час началось головокружение. Снова заныло ранение. Корабль пустыни медленно плыл к бесконечному горизонту...
- Мне... нехорошо, – не выдержав, призналась уманка.
- Держись, – ответил Вождь, прижав её к себе сильнее и вновь начав втирать свою слизь.
Без воды и укрытия, под светом двух безжалостных светил, преодолевая боль и страх, они двигались вперёд, не зная, что их ждёт за очередным холмом и достигнут ли они горизонта... Гуан-Тант’ер ощущал, что ши теряет силы, изнемогая от боли, жары и жажды. По-прежнему озираясь по сторонам, он искал признаки местной скудной флоры. «Ничего нет. Мы прошли уже много километров, но никаких изменений пейзажа не произошло. Не ходит ли этот зверь по кругу?» Животное остановилось, подняло голову и принюхалось.
- Гуан-Тант’ер...
- Я с тобой, Ирмолинд-Зигв’а.
- Прилечь...
Он хотел ответить “нет”, но встревоженность прото-орагла быстро передалась ему. Корабль пустыни отказался идти дальше. Он лёг и плотно закрыл глаза. Странные “рога” над ноздрями чуть опустились.
- Слезать. Слезать, Эндри.
Женщина едва могла двигаться. Взяв её на руки, Вождь спустился. Над холмами появилась непроглядная стена. Она росла, с каждой секундой становясь всё ближе.
- Mondengel…
- Ложиться, вот так.
Он обнял Горячую Грацию, укутав ошмётками мантии. Оба прижались к прото-ораглу. Послышался шум... Вмиг стало темно. Песчаная буря обрушилась на путников всей своей мощью. Жарко, душно, уманке было тяжело дышать. В какой-то момент она потеряла сознание, а очнулась уже в объятиях альбиноса, снова на ездовом животном, снова в пути... Закат.
- Воды, – чуть слышно прохрипела она.
- Тише, Ирмолинд-Зигв’а. Экономить силы. Каждая капля.
- Больно...
Гуан-Тант’ер молчал. Ему нечего было ответить ей сейчас. Боль и жажда мучили его не меньше, чем её, но он знал – нужно дождаться ночи. Нельзя останавливаться. Первое солнце уже скрылось за горизонтом. Снова холмы. Корабль пустыни восходил на один из них, преодолевая очередное препятствие. Наверху альбинос смог рассмотреть местность, которую предстояло пересечь – долина, полная скудной растительности. Вдали виднелись горы.
- Туда, – шепнул он сам себе, задавая долгожданное направление прото-ораглу.
Спустившись, животное подошло к зарослям шипов, торчащих из обедненной почвы. Оно жадно принялось обгладывать их, утоляя голод. Гуан-Тант’ер с Ирмолинд-Зигв’ой на руках слез вниз. Тепловизор показывал пустоту по всему периметру... Хищник положил самку на расстеленную оборванную мантию, затем удалился. Через десять минут Кар’клей вернулся с пучком каких-то трав. Положив их рядом с уманкой, он снова ушёл.
- Лунный Ангел... – она постаралась приподняться, но силы нещадно покидали её. – Прошу, не оставляй меня. Гуан-Тант’ер!
- Я идти, идти. Тихо.
Вождь бросил на песок разломанные растения-шипы, достал из небольшой охотничьей сумки, висящей на поясе, маленькую колбочку с разжигателем и капнул его, разводя огонь. Данную сумку ранее закрепил на корабль пустыни слуга.
- Мой Вожак... здесь может быть вода?
- Да, но нужно ждать, пока наш ездовой животное откопает корни.
За спиной прото-орагл усердно копал, пытаясь добраться до мощных кореньев шипов. Песок летел в разные стороны.
- Твои раны...
- Подождут.
Он встал и подошёл к зверю, забрав у него из-под носа несколько толстых, плотных корешков с шишковатыми, вытянутыми утолщениями. Сев рядом с уманкой, Кар’клей пробил когтем одно из них. Засочилась долгожданная влага... Эндри чуть приподнялась и жадно припала к природному сосуду. Осушив его полностью, она прокусила следующее утолщение. Вкус сока был чуть горьковатым, но сейчас такие мелочи не имели значения. Пока самка пила, Одам-ан’де взял второй корень, пробил его и вылил на пучок трав, разминая их камнем. Полученной кашицей Хищник обработал ранение Андрейст. Утолив жажду, уманка ощутила, как проваливается в сон.
- Отдыхать, я быть рядом, – услышала она теряющийся в реальности родной рычащий голос. Веки сомкнулись. Забытие.
Альбинос сидел вплотную некоторое время, наблюдая за мерно вздымающейся грудью уманки, наслаждаясь теплом её присутствия рядом. «Целый си’нтр, Эндри... Я думал, что сойду с ума». Не поддавшись искушению погладить и приласкать её, тихо, стараясь не разбудить, он ушёл залечивать свои раны. Собрав необходимые растения с кореньями, Гуан-Тант’ер освободил иссечённый торс от сетки и доспехов. Он сел по-турецки на холодный, остывший песок. Плоть начинала сильно мёрзнуть, но это притупляло боль. Стиснув под маской клыки, Одам-ан’де приступил к обработке ранений. Ссохшийся твей, песчинки, пыль – всё тщательно вычищалось из порезов. Сок корневищ растения-шипа, которое было известно яутам под названием «тар-тен’хол», вызывал сильное жжение. Терпя все эти неприятные ощущения, альбинос засыпал порошок из трав на открытое мясо. Ночи здесь были очень холодными и короткими. Он слышал, как за спиной периодически просыпалась Андрейст, пытаясь разглядеть его силуэт в кромешной темноте. Её сон был беспокойным, прерывистым. Насытившийся прото-орагл давно использовал данное ему время по назначению, уткнувшись мордой в песок и слегка похрапывая. Тяжёлые, злобные мысли давили сознание Ночного Воина, гоня прочь усталость и голод. Разгрызая коренья, чтобы утолить жажду, он думал о паскудности всех, кто окружал его в Сендаре. Когда-то он был способен доверять, но не теперь. Оппоненты оказались прямолинейнее, чем так называемые “союзники”. Они открыто высказывали свою точку зрения и от них всегда стоило ждать подвоха. «Враги прозрачны, их намерения всегда будут против тебя. Какие бы извилистые пути они не избрали, цель останется неизменной – вонзить кинжал в твою грудь. Но союзники... Ты не знаешь, что от них ждать. Сегодня они с тобой, завтра – против тебя, послезавтра ты узнаешь, что продан, как товар. Нет ничего ниже и грязнее, чем кинжал, воткнутый в спину». Таск-Маоленд, отдающий приказы Сау-гканна. «Разве сломленный достоин уважения? Почему он не активировал самоликвидатор, когда восседал там, на своём троне?» Вассал, насильно вкусивший плоть Посвящённой... Кулак сжался. «На моём троне не будут восседать ублюдочные твари, не прошедшие сквозь улей лжи, подмены и предательства. Королева достойна Королей».
