Вдруг Фрея смягчилась, ясно понимая, что есть только один выход.

— Конечно, пусть входит.

Писчий заспешил со своими принадлежностями, собрал их и начал уходить, но хозяйка жестом придержала его и велела сесть назад. Ей хотелось тем самым намекнуть Инлирамии, что её визит — слишком ранний, и застал буквально в постели во время записи навестаного. Тем самым можно будет услышать извинение, оно просто должно быть по правилам хорошего тона; а это придаст Фрее чуть больше веса в этой невидимой борьбе, которой является любая беседа, всякий разговор; львиный род — он всё тот же за столько тысяч лет: каждый рвёт себе кусок…

И действительно вошла Ваалу-Инлирамия, бриллиант среди марнских Вестающих, правая рука хозяйки менгира, одна из главных. Сегодня она надела свой внушительный чёрно-чёрный пласис; наверное, именно так выглядят ведьмы из детских сказок, но только такие, что богато одеваются, следят за собою и вполне хороши из виду в своём возрасте. Она сама жестом приказала убираться писчему, и это не ускользнуло от глаза Фреи; впрочем, не сказала ни слова, но только продолжала лежать в постели.

Некоторое время выждав, пока писчий уйдёт прочь, Инлирамия подошла к Фрее.

— Привет. Вижу, застала в постели, — молвила и села на её краешек. — Извини.

— Доброе утро, Инлирами. Сойдём вниз, позавтракаем. Или пойдём, — Фрея многозначительно кивнула в сторону, — если что-то важное.

— Да я так, проезжала мимо. Дай, думаю, загляну.

Стало ясно, как день, что приехала она совсем не просто так. Фрея поняла, что сейчас получит какой-нибудь выговор; причём, что самое обидное, она ещё ни разу за всю жизнь не могла предугадать, за что именно будут спокойненько укорять и тыкать мордочкой в молочко на этот раз. В среде Вестающих не принято ссориться, не принято скандалить, не принято общаться на повышенных тонах и вообще любым образом проявлять бурные эмоции по отношению к своим сёстрам. Но иногда казалось, что лучше уж бы рык, крик и несколько оплеух, чем эти вкрадчивые разговоры.

Естественно, Инлирамия, поводя ушками, постоянно отирая нос платками, который всегда доставлял ей немало хлопот, начала издалека. Хвост её бился в такт рассказу, когда она поведывала о злоключениях при покупке какого-то очень хорошего, очень породистого самца степного фиррана; а в фирранах, известно, она души не чаяла. Потом плавно перепрыгнула на то, что одна из сестёр Кафнского менгира, кажется, «уже всё» — то бишь не может хорошо вестать из-за возраста. Потом ещё прыжок, и…

— Слушай, Фреи, вот что я ещё хотела спросить. Это о деле Тансарра, — застыла она с вопросительным выражением .

Фрея привстала и опёрлась спиной об изголовье кровати.

— Всё продвигается. Слушаю.

— Мне кажется, что касаемо его мы всё-таки вместе должны обсуждать важные шаги, — махнула хвостом Инлирамия.

Фрея следила за этим хвостом, который всё не имел покоя на её кровати. Известно, что Инлирамия происходит из западного Йонурру, а у всех йонуррских львиц короткие хвосты, причём иногда неприлично короткие. То ли дело у неё, у Фреи, уроженки очень хорошего рода из Аарв-Найсагри, а ведь там рядом Сунгкомнааса, а там у львиц не хвосты, а настоящие фетиши для самцов. И вот теперь этот толстовато-коротенький, пепельно-рыжий хвостик с бедной кисточкой трепался на её белой кровати, оставляя небольшие, тёмные пятна — Инлирамия успела его где-то замарать, и это при такой куцости. Великие Сунги, да она, Фрея, может проходить в любом одеянии хоть целый день, хоть с открытым хвостом, хоть под одеждой, и он будет таким же, как утром. Нет, конечно, можно сейчас сделать замечание, и та безусловно извинится или даже попросит, чтобы прислуга немедленно вытерла её хвост, но тогда она поймёт, что Фрея это заметила и что её это задело; чего и надо было добиться, собственно.

«Вот сука», — в какой уже раз подумала Фрея.

— Согласна.

Снова многозначительное молчание. Оправдываться заставляет. Да хоть за что?

— Что не так? — прямо спросила Фрея.

— Зачем ты распорядилась выпустить этого любовника Миланэ-Белсарры, Амона? — как и всякая Вестающая, она имела очень острую память на имена. — Мы же договаривались, что он будет под замком. После всего его вообще бы стоило убрать. Что такое случилось, чего я не знаю? Миланэ-Белсарра справилась, Тансарр уже не у дел?

Фрея с большим непониманием посмотрела на неё, потом почесалась между ушами и громко выдохнула.

— О чём вообще речь? Ни о чём я не распоряжалась, — развела руками.

Потихоньку начала удивляться и её визави.

— Ты кому-то из наших передала дело Тансарра?

— Нет.

Инлирамия поняла, что Фрея не врёт. Такая ложь не была её уровнем. Пребывая в полной уверенности, что этот ход был её личной инициативой, она теперь растерялась.

— Ещё раз. Что случилось, собственно, а то я не пойму, — села на колени Фрея прямо на кровати, навострив уши.

— Сегодня мне доложили, что всё нормально, что по нашему распоряжению Тайная Служба организовала побег для Амона, что сидел по делу Миланэ-Белсарры, тот удачно убежал. Ждём, мол, дальнейших распоряжений: ловить его по Империи или не ловить, шуметь или не шуметь.

— Что за чушь? — только и сказала Фрея.

Разбирательство было быстрым, нервным. Фрее очень не понравилось, что дело вышло из-под контроля, причём совершенно неожиданно, на голом месте; а что она ненавидела, так это если дела выходили из-под контроля. Инлирамии, по сути, было плевать на побег Амона, плевать даже на дело Тансарра, по большому счёту, но злил сам факт того, что такое вообще возможно: все эти дураки самовольничают; и кто-то смеет распоряжаться за них; и никто не делает ровно то, что сказано.

Вскоре, сразу после обеда, выяснилось, что всем распорядился префект Тайной Службы Марнского округа. Надо отдать должное, он быстро и профессионально организовал побег для Амона; но он и в самом деле был ни при чём, ибо получил личное уведомление от второго чина в Регулате Закона и Порядка. Формально он не был обязан его выполнять, но именно через этот Регулат Вестающие дёргали за ниточки Тайную Службу; он знал правила игры и, конечно, всё сделал, как надо. Безусловно, Фрея вместе с Инлирамией вмиг отправились к этому второму чину, то ли вице-Регулу, то ли как там его, и от них он не мог укрыться ни занятостью, ни посетителями, ни делами, ни бумагами, ни стражей, потому что от Вестающих невозможно закрыться такой мишурой. Затребовав объяснений — кто распоряжается за них? — они их получили: три дня назад к нему пришла всем известная правдовидица, Ваалу-Ахира, и без особых предисловий сообщила, что они хотят видеть Амона на свободе, так что пусть он, Регул, принимавший все меры в деле Миланэ-Белсарры и Амона, позаботится об этом. Естественно, лев не стал запрашивать никаких подтверждений — с ним говорила одна из лучших правдовидиц Империи, а для таких ложь невозможна — а просто взялся за дело. Всё.

Амона — немедленно найти, вернуть в холод острогов. С Ахирой разберёмся сами. Впредь надо слушать распоряжения от проверенных голов. И вообще, думать надо. И вообще — будут выводы.

Треск двери.

— Ахира? Она что, совсем с ума сошла? — с кривой усмешкой спросила Инлирамия у Фреи, подёргивая ушами и снова таки вытирая нос. — Что на неё нашло?

Та только пожала плечами.

История была в высшей степени изумительной.

Ничего особо страшного не случилось, но надо было снова всё вернуть в нужный поток, вернуть всё в стальные когти. Следовало разыскать Миланэ и вызвать её к себе, хотя Фрея ещё не знала, что будет говорить. Кроме того, могло оказаться, что этот Амон направится к ней, и это будет с его стороны, конечно, невероятно глупо. В этом случае Миланэ узнает о его освобождении; это введёт в дело серьёзную непредсказуемость.

Ей практически сразу доложили, что Миланэ находится вместе со Сингой в Хамаларе, на минеральных источниках, и это успокоило Фрею — в Хамалар пускали только добропорядочных Сунгов с империалами в кошельке. Но уже к вечеру она услыхала то, что воистину ввело её в недоуменное оцепенение: