Разумеется, тебе хочется обладать ей, причем как можно более жестко. Ты ведь знаешь, как утвердить власть, не так ли?

Том задумчиво потер перо, а затем вывел:

Заставить другого страдать.

Дневник, казалось, принял написанное к сведению. Помолчав с минуту, он выплюнул:

Совершенно верно, заставить другого страдать. Точнее, чередуя ему радость и страдание.

Риддл поморщился. В голове возникла слабость, словно какое-то существо забирало у него способность рассуждать. На мгновение парню захотелось отложить дневник и, закрыв глаза, погрузиться в сладкую дремоту. Том нацарапал неровными буквами:

А барельеф у Блэков? Геракл едва ли будет чередовать пленнице боль и удовольствие.

Как и всегда, он мог доверить кожаной тетради сокровенные мысли. Было бы забавно, если учителя вдруг узнают, кто живет в дешевом ежедневнике, который Том носил с собой на уроки. Чернила между тем потекли вновь:

Ты умеешь поставить в тупик. Геракл на том барельефе испытывает высшую форму власти: Иола стала его вещью, которая чувствует позор и муки по одному его желанию. Победитель наслаждается тем, что знает ее участь: быть служанкой его жены и его наложницей. Он тешит свое самолюбие, показывая всем, что красивая принцесса и лучшая лучница Эвбеи, дочь его врага, теперь стала его рабыней. Возможно, Иола найдет в этом наслаждение.

Том, почувствовав, как боль сильнее сжимает голову, вывел:

Наслаждение от рабства?

Дневник не заставил себя ждать и спокойно ответил:

Ты прекрасно знаешь, что есть люди, предназначенные быть вещами или рабами. Так отчего бы им не найти удовольствие в своей участи?

«Ты прав, Волдеморт», — хотел было ответить Том, но закусил губу. Дневник, как и всегда, побеждал его в интеллектуальных спорах. Это всегда вызывало у него ярость или отвращение. Но сейчас сама мысль, что он создал существо умнее себя, впервые породила подобие страха.

Его отвлекло легкое прикосновение. Риддл закрыл тетрадь и обернулся. Светловолосый мальчик дергал его за руку. Том сразу узнал первоклассника Найджела Мальсибера — младшего брата Нортона. В отличие от старшего брата Найджел сразу проникся уважением к Тому и мечтал присоединиться к его клубу.

— Том… Том, я от Рэндальфа, — улыбнулся ребенок, словно пришел к старшему товарищу. — Он спрашивает, будет ли в субботу тренировка.

— Да, — кивнул Том. Его одноклассники (особенно Лестрейндж) использовали Найджела в качестве вестового, и мальчишка охотно исполнял их поручения.

— Днем? — подпрыгнул он, словно чувствовал себя причастным к тайне.

— Как всегда, после обеда, — подтвердил Том.

— Я могу прийти посмотреть? — ребенок поднялся на цыпочках, надеясь услышать заветное «да».

— Конечно, Найджел, — ответил Том. Некоторые из участников клуба были против того, чтобы младший Мальсибер смотрел на их тренировки. Риддл, однако, был уверен в ребенке. Для мальчика сама мысль о причастности к тайне старших была слишком важна, чтобы он просто так смог отказаться от нее.

— Спасибо, Том! — Риддл покровительственно похлопал ребенка по плечу. Мальчик, рассмеявшись, помчался по коридору. Глядя на его светлые волосы, Том подумал, что Найджел стал бы лучшим наследником рода Мальсиберов, чем наглый Нортон. Впрочем, это было невозможно даже теоретически.

Разве… Разве что Нортон куда-нибудь исчезнет, а лучше — сдохнет.

С минуту Том, прищурившись, смотрел на окутанный дымкой Запретный лес. Найджел, бедняга, привык быть вечно вторым. А может стать первым, благодаря Лорду Волдеморту… Тихонько хмыкнув, Том поднялся с подоконника и, почувствовав прилив сил, пошел наверх.

В библиотеке, как обычно, стоял освещенный свечами полусумрак. Редкие младшекурсники сидели, уткнувшись в потрепанные учебники. Глядя как третьекурсница из Гриффиндора Адель Форгис листает книгу по травологии, Том поймал себя на мысли, что за годы учебы он не видел новых учебников. Даже у Эмили с ее элегантной дорогой одеждой книги оставались потертыми: их, видимо, не переиздавали лет десять. Приоткрыв заклинанием резные двери, Том вошел в Запретную секцию и начал рассматривать полки.

Его внимание привлек потертый фолиант с изображением оборотня. Том посмотрел на корешок, а затем, подумав, достал его с полки. Обложка оказалась не пыльной: книгу, видимо, регулярно читали. Парень быстро зажег одну из летающих свечей, и осторожно приоткрыл обложку.

Перед ним оказался трактат Фалько Эсалона об анимагии. Том слышал о таком направлении магии, хотя оно не слишком его интересовало. Однако по нынешним временам умение превращаться в зверя могло, возможно, сохранить жизнь. Подумав с минуту, Том взглянул на отблеск свечи и бросил книгу в портфель.

*

Несмотря на кажущееся спокойствие, директор Диппет предпринял меры безопасности. В четверг в школу привезли несколько повозок с бочками: по слухам, в них хранилась провизия на случай осады. Эльфы то и дело мелькали по коридорам, перетаскивая посуду и всякую рухлядь. Профессор Слагхорн, набрав помощников из старших классов, пополнял запас зелий. Профессор Флитвик возродил дуэльный клуб, и школьники, начиная со второго курса, отрабатывали там простейшие боевые заклинания.

Гораздо большей популярностью пользовался клуб Риддла. С помощью мысленного усилия Том поделил Выручай-комнату на два сектора. В первом он сам тренировал первоначальный состав клуба. Во втором «Вальпургиевы рыцари» — Лестрейндж, Розье, Блэк, Эйвери, Нотт и даже Бэрк — обучали молодых слизеринцев и райвенкловцев. Том сбивался с ног, успевая за час по три-четыре раза побывать везде, поправить ошибки, похвалить или отругать нерадивых учеников.

Вечерами Том, сжигая свечу за свечой в гостиной, изучал искусство анимагии. Трактат оказался переводом с древнегреческого, написанного английской вязью пятнадцатого века. Некоторые обороты Том понимал с трудом, по несколько раз перечитывая громоздкие фразы, пытаясь вникнуть в их суть. Технология превращения в животное была в целом ясна, однако Тома настораживал процесс выбора звериного образа.

В выходные пришли плохие новости: люди Гриндевальда напали на городок Чосер. В «Пророке» поместили колдографии как минимум десятка обугленных трупов маглов. Зрелище было настолько отвратительным, что, казалось, даже в Большом зале стоял запах паленой человеческой плоти.

— Министерство замяло этот эпизод, стерев память маглам, — сказал Дамблдор на вечерней планерке у Диппета, куда Риддл был допущен на правах префекта. — Но, боюсь, если Гриндевальд усилит террор, придется им что-то сказать.

— Надеюсь, авроры перекрывают возможные пути их движения? — нахмурилась профессор Мэррифот.

— Они бессильны, Галатея, — вздохнул декан Гриффиндора. — Для уничтожения каждого из «Высших неизвестных» нужны как минимум целые отряды. Ну, а с самим Геллертом справиться крайне сложно. Перед нами, в конце концов, величайший темный маг столетия.

— Чего он хочет? — дрогнул голос профессора Бири. Его узкая челюсть дернулась, словно он пытался скрыть свой страх.

— Гриндевальд идет к нам, — подытожил Дамблдор. — Армандо, — устало вздохнул он, — нужно выставить у Хогсмида заградительные отряды авроров.

— Неужели его главная цель Хогвартс? — пролепетал Флитвик.

— Именно, — профессор трансфигурации ответил так решительно, что все разом повернулись в его сторону. — Возможно, многим из вас это покажется чушью, однако резня маглов — лишь дымовая завеса.

— Хорошо, я поделюсь вашими размышлениями с министерством, — вздохнул Диппет. — Не уверен, что они воспримут их, но возле Хогсмида будет выставлен отряд в пятьдесят авроров.

— Думаю, можно разбить на отряды старшеклассников, — предложил сидящий тихо профессор Сильванус Кеттльберн. — Пусть патрулируют окраины Хогсмида.

— Неплохая идея, — поддержал его Диппет. — Том и Джулия позаботятся об этом. Что же, до завтра. — Риддл задумчиво посмотрел на морщинистое лицо директора, не понимая, действительно ли он так легкомысленно относится к угрозе со стороны Гриндевальда или просто не хочет вносить панику.