Имена и идентичность

Первостепенным для идентичности личности является собственное имя. Даже когда это имя не может изменить характер, оно часто вносит свой вклад, положительный или отрицательный, в сценарий личности, так как содержит сообщение, посылаемое ребенку.

В свидетельстве о рождении мальчика записано: Джеймс Уильям Стоун. Однако его могут называть:

Джим (друзья)

Джеймс (отец)

Джимми (мать, когда она им довольна)

Джеймс Уильям Стоун (мать, когда сердита на него).

Каждое из этих имен мальчика отражает чувства, которые испытывает использующий их. Каждое из них содержит сообщение об обязанностях мальчика. Каждое вызывает у него различные реакции.

Один мужчина по имени Эгберт рассказал, что в семь лет решил изменить свое имя на Батча. Эта работа его Маленького Профессора успешно прекратила попытки детей приставать к нему и дразнить его трусишкой. Другой мужчина сообщил, что он должен был постоянно защищать себя, потому что его второе имя было Франсис. Берта, привлекательная домохозяйка, изменила свое имя на Марию из-за того, что всегда, когда слышала имя Берта, в ее воображении появлялся слон. Некоторые люди обнаруживают нелюбовь к своему первому имени и предпочитают использовать свое второе имя или инициалы.

Считается, что многие дети, к фамилии которых добавляется прилагательное "младший", например Эдвард Смит-младший, должны идти по стопам своих отцов. Подобное может происходить, когда отец и сын имеют одинаковые имена и их называют, например, "Большой Билл" и "Маленький Билл". В обоих случаях существует риск, что сын будет чувствовать, что никогда не сможет соответствовать роли отца. Поэтому он испытывает чувство вины или неполноценности или каким-либо еще образом ощущает себя не о'кей. Кроме того, он может чувствовать, что он скорее копия, чем оригинал, смешивая свою идентичность с идентичностью отца.

Многие дети получают символические имена из литературы, фамильной генеалогии или истории, и от них ожидают, что их жизнь будет соответствовать этим именам. Например, дети с такими библейскими именами, как Давид или Соломон, Марта или Мария, могут приучиться отождествлять себя с этими персонажами или предпочесть бороться против предполагаемых ожиданий. Соломон может считать себя мудрее, чем это есть на самом деле. А Марта может обижаться на то, что считается само собой разумеющимся, что ее интересы лежат скорее в области хозяйства, чем касаются области духа.

Иллюстрирующий пример

Когда у Филипа и Сары родился двенадцатый ребенок, Филип, который был священником, открыл наугад Библию, чтобы выбрать подходящее имя для сына. Его взгляд упал на фразу; "Ты будешь звать его именем Иисус". Оба родителя были очень воодушевлены этим, и Сара упомянула, что ребенок родился безболезненно. Из опасения, что соседи могут посчитать их претенциозными, родители переделали имя Иисус в Джозефа. Он стал любимцем семьи и воспитывался, как особый ребенок, которому предстоит совершить великие дела.

Когда Джо было тридцать три года, он и его жена обратилась к терапевту. Жена грозилась оставить его и жаловалась: "Он или требует, чтобы с ним обращались, как с королем, или ходит по дому и изображает из себя мученика". Одним из любимых высказываний Джо, когда он работал служащим с испытательным сроком, было, что он чувствует себя "пригвожденным к кресту".

Имена иностранного звучания так же, как и символические имена, часто бывают обременительными для их владельцев. В первую и вторую мировые войны многие семьи с немецкими фамилиями преследовались или отвергались. На протяжении всей истории многие еврейские семьи испытывали ту же участь. Общепринятым для семей с трудными иностранными фамилиями является сокращение фамилии или переделка на английский манер, чтобы приспособить ее к новому культурному сценарию. Однако, отказываясь от своей идентичности, основанной на традициях, такие семьи часто испытывают чувство потери корней и приобретают поколение, расколотое на тех, кто остался на "старой" родине, и тех, кто принял новую.

Фамилии обычно отражают семейное наследие и дают ключ, приятный или неприятный, к культурному сценарию личности. Некоторые люди настолько отождествляют себя со своей фамилией, что, называя себя, используют только ее.

Важность сохранения фамилии отличается в различных культурах. В Японии, например:

Если супруги располагают достаточными средствами и имеют единственную дочь, они часто усыновляют мужчину, за которого дочь хочет выйти замуж. Тогда он принимает фамилию жены и тем самым обеспечивает сохранение ее фамилии. Эта практика, называемая мукотори, принята в Японии повсеместно. В случае, когда преуспевающая семья имеет дочь, выходящую за мужчину, который по собственным семейным соображениям не может изменить свою фамилию, эта семья официально усыновляет взрослую супружескую пару, которая затем примет их фамилию. Такая практика часто используется для того, чтобы сохранить и продолжить семейную профессию или дело. В обеих этих практиках мы можем видеть пристальный интерес японцев к фамилиям (1).

Традиционно женщины в Америке, выходя замуж, прекращают носить свою фамилию и берут фамилию мужа. В "испанских культурах, наоборот, прибавляют к фамилии девичью фамилию матери, признавая обе линии происхождения вместо одной мужской" (2).

Хотя подобная практика была в прошлом распространена и в Америке, сегодня она здесь встречается редко. Поэтому многие замужние женщины, часто даже не осознавая, теряют ощущение прежней идентичности, связанной с их девичьей фамилией. Одна женщина рассказывала: "Однажды, когда я была дома одна и скучала, я взяла свой институтский альбом с фотографиями и стала листать его: вот энергичная молодая женщина получает стипендию, вот она же выступает перед большой аудиторией, спорит с командой. И вдруг я с изумлением осознала, что это была я! Что же произошло? Неужели, став миссис Роберте, я превратилась в другого человека?"

"Психическое симбиотическое единство" -- выражение Эриха Фромма (,См.: Э. Ф р о м м. Искусство любви. М., "Знание", 1990, с. 25. -- Прим. ред.) которым он описывает двух взрослых, живущих за счет друг друга, подобно тому, как еще не родившийся ребенок живет за счет своей матери (3). Симбиотическое единство, иногда символизируемое фамилией, может приводить к невротическому виду идентификации.

Такое единство может возникнуть у супругов, сослуживцев, даже у друзей. Антони Сторр поясняет это так:

Включить в себя другую личность -- это означает поглотить ее, подавить, уничтожить и обращаться с ней в конечном счете как с ущербной личностью. Отождествлять себя с другой личностью означает потерять себя, потопить свою идентичность в идентичности другого, быть подавленным другой личностью и, следовательно, также восприниматься другими как ущербная личность (4).

Хотя имя и фамилия влияют на ощущение человеком своей идентичности и своей судьбы, на некоторых людей большее влияние оказывают прозвища, ласкательные имена и имена, с которыми к ним обращаются. Эти имена довольно выразительны и могут быть нежными или унизительными, а их действие -положительным или отрицательным. Если прозвище не соответствует реальности или незаслуженно, то оно выражает пренебрежение личностью и его влияние отрицательно.

Некоторые прозвища вызывают в воображении определенные образы. Толстяк, Стручок, Конопатый, Венера, Белокурый, Кривоногий, Коротышка, Пучеглазый и Рябой -- все они сосредоточены на внешности.

Некоторые прозвища подразумевают характеристики поведения. Тупица, Сладкоежка, Чудовище, Твердолобый, Олух, Ангел, Бешеный -- все эти прозвища дают ребенку "разрешение" вести себя определенным образом.

Иллюстрирующий пример

Брыкун -- прозвище четырехлетнего мальчика, которое дал ему отец, бывший в свое время хорошим пловцом в колледже и который очень гордился сильными ногами своего сына. Отец постоянно говорил: "Он настоящий брыкун". В школе мальчик часто лягал ногами других детей, чтобы получить то, что ему хотелось, и даже однажды ударил ногой учительницу. Когда она попыталась одернуть его, он похвастался: "Но я настоящий брыкун, как того и хочет мой отец".