-Степан.
-Тебе хорошо?
-Мне никогда и не с кем еще не было так хорошо.
-И много их было?
-Много. Тебе то что, ты уедешь и все.
-А если не уеду? Ты будешь встречаться со мной?
-В гостинице?
-Нет, я переезжаю в общежитие. Завтра переезжаю, а послезавтра выхожу на работу.
-Ты нашел работу? У тебя же нет прописки.
-Временная, у Тараса. Так будем встречаться?
-Неужели я тебе нравлюсь?
-Нравишься, перестань выставлять себя жертвой и перекрась волосы, твой белесый цвет раздражает, выглядишь ободранной кошкой.
Она чуть не вскочила от возмущения, но он удержал ее и принялся целовать. Она обмякла и поддалась на ласки. После близости она спросила.
-Так в какой цвет мне покраситься?
-В натуральный. Ты же не блондинка от природы, а русая. А твои обесцвеченные волосы не гармонируют с серо-зеленными глазами. Кстати у тебя красивые глаза, и очень хорошая матовая кожа.
-Правда?
-Да, Юленька. Я никак не могу понять, с кем ты себя сравниваешь? С Катей? Она хороша, но не моего типа. Я не люблю куколок, я люблю характер.
-Ты не понимаешь. Видел бы ты моего отца, братьев. И я рядом с ними.
-Видел. Отца, по крайней мере. Да он интересный, и что? Ты просто другая, но не хуже. Почему идеалом ты считаешь блонд с синими глазами?
-Но они патологически красивы.
-А твоя бабушка, обладательница черных глаз. Сколько в ней силы и женственности одновременно. А как смотрит с прищуром, будто видит тебя насквозь. Вот это женщина, это величина. Почему ты с нее пример не берешь?
-Ты в институт устроился?
-Да. Они меня взяли. Так будем дружить?
-Степа, дружить то мы можем, но на отца это влияние не окажет.
-А зачем мне его влияние? Я с тобой дружить буду. Юля, но я должен быть у тебя один. Договорились?
-А дальше что?
-Дальше, будет видно. Я тебя зову не замуж, а в подруги. А потом жизнь покажет. Ты не Катя и у нас с тобой другие отношения.
-Осуждаешь?
-Нет, получаю удовольствие. Хочу увидеть твою изнанку.
-Ира, пойдем за Ксюшей в детский сад вместе.
-Хорошо, Дима, я уже заканчиваю. Она у нас второй день в саду, вчера молчала, как я ее не пыталась разговорить, не смогла. Ужин делала, она со мной, готовить учится. Говорит, что я не так делаю. Твоя мама все делала правильно, а я не так. Советы дает, чтобы было так. Не смейся Дима, она же серьезно. А как она врет на каждом шагу, ужас! И все чтобы понравится.
-Она тебя мамой называет, не коробит?
-Нет, я сама пожелала стать ее мамой. Только она ребенка все время мальчиком называет, а если это девочка?
-Посмотрим, но ей лучше знать. Может у них какой-то свой уровень общения. Ира, ты не жалеешь, что вернулась?
-Я счастлива с тобой Дима. И на счет Ксюши, я ошибалась.
-Спасибо.
-Мама, папа! Я так ждала, так ждала. Любовь Федоровна просила зайти к ней, ругать будет.
-Что натворила?
-Ничего, с Витькой подралась. Сказала, что хлеб на пол нельзя бросать, что есть все надо, что дают. Потом кушать захочет, а нету. Сказала, что еда денег стоит, их тяжело зарабатывать. А он меня нищенкой дразнил, потом башмаки мои обсмеял. Сказал, что настоящие девочки носят туфельки, а у меня ботинки уродливые. Ну сцепились, и я его укусила еще.
-Понятно. Плохо, что подралась. Настоящие девочки не дерутся.
-Папа, почему мама улыбается?
-Это она так сердится, правда, мама?
Ира прикрыла лицо руками и уже смеялась в голос.
-Дима, я себе это представила.
-Сейчас ты у воспитательницы все представишь, не шутки это девочки.
-А вот пришли твои родители, хорошо. Дмитрий Сергеевич, мне сказали, что у вас интеллигентная семья, Вы знаете, что у нас элитный садик, с уклоном английского языка. Но ваша девочка ужас, где она воспитывалась?
-В детском доме я воспитывалась и хлеб на пол мы не бросали, и ели все до крошечки.
-Что Ксюша? В детском доме?
-Да, потом папа мне операцию сделал, много операций. А теперь у меня и папа и мама есть, и мальчик в животе.
-Ксюша, ты с мамой иди на улицу, я сейчас.
Они вышли.
-Дмитрий Сергеевич, Вы отдали дочь в детский дом?
-Нет, Любовь Федоровна, мы взяли дочь из детского дома. Не знаю я ее биологических родителей и знать не хочу. Она такая какая есть, будем воспитывать. Насчет хлеба и еды она права, согласитесь. А вот попрекать ребенка ортопедической обувью не этично, и Вы как воспитатель, должны пресекать подобные выходки.
-Тут элитные дети, я не могу.
-Она элитный ребенок. В отличие от остальных. Девочка перенесла шесть сложнейших операций, никто предположить не мог, что она жить будет. Не хотите мы другой сад найдем, или няню возьмем. Еще ее кто попрекнет, все пожалеете.
-Я буду говорить с директором.
-Я тоже, только нашего института. Вы же наш подшефный садик.
-Я думаю, мы решим все вопросы с Ксенией.
-Хорошо. Очень на это надеюсь.
====== Часть 141 ======
Юля никогда еще не чувствовала себя такой счастливой и несчастной одновременно. Счастливой, потому что появился человек занявший все жизненное пространство. Несчастной, потому, что она не знала какое место в его жизни отведено ей. Он ничего не обещал, ничего не требовал. Иногда ей казалось, что он просто пользуется ей. Никаких объяснений, никаких надежд. С ним она становилась кошкой, которая трется об ноги, выпрашивая ласку, и боялась получить вместо ласки пинок. Он все время спрашивал с нее что-то, то хорошую учебу, то отказ от сигарет. Он чувствовал запах табака, даже если она курила утром, а встречались они вечером. Он не терпел опозданий, неаккуратности, и сам был пунктуален и точен. Она менялась, перекрасила волосы, сменила духи. При этом он не просил, не требовал, просто намекал. Намек воспринимался ею, как руководство к действию. Отец заметил перемены и удостоил ее парой комплиментов. Мама не замечала ничего. У нее опять новая семья и все мысли только о муже и младшем сыне, который жил теперь с ней. Кате она не говорила о своих отношениях со Степаном. Степан Тарасу видимо тоже. В жизни семьи произошли перемены, Вера родила дочь. Она отказалась от няни и с детьми возилась сама. Похудела, даже отощала, приобрела землистый цвет лица и темные круги под глазами. Одному год, другой две недели, один уже бегает, другая орет, не переставая.
Болело горло, голос пропал, она хрипела и кашляла. В институт не пошла, температура и слабость. Юлю душили слезы. Вчера у Степана было дежурство, они могли встретиться сегодня в четыре. Теперь все. Она позвонила ему.
Степан, я заболела, похоже, вирус. Я не могу сегодня. хрипела она в трубку.
-Жаль, я надеялся и у меня к тебе дело. Ладно, перестрою планы на вечер. Пока.
Юля рыдала. В комнату вошла Вера, принесла чай с малиной и медом, и еще таблетки.
-Пей, так плохо?
-Плохо, если бы ты знала как мне плохо.
-Сейчас поспишь, будет легче.
Она укрыла Юлю одеялом, и хотела еще что-то сказать, но заплакал ребенок и она ушла. Юля уснула.
В пять раздался звонок в дверь. Вера открыла.
-Вы к кому?
-Добрый вечер, девушка, я к Юле, можно?
-Вера, меня зовут Вера. Юля разболелась, проходите в гостиную, я ее сейчас позову. Что сказать, кто Вы?
-Степан.
Он улыбнулся, глядя на светленького кудрявого малыша у нее на руках. А она прошла по коридору и скрылась в одной из комнат.
Степа, пойдем ко мне в комнату. Юля в халате поверх пижамы стояла в дверях.
Нет, извините, произнесла Вера довольно властно, – вы будете общаться в гостиной, и к тебе в комнату никто без разрешения отца не войдет.
-Не твое дело.
-Я поставлю чай, Вы голодны? Может ужин?
-Нет, спасибо, не утруждайтесь, Вера.
Снова заплакал ребенок, затем заревел старший.
-Хозяйку из себя строит, стерва.
-Это твоя мачеха? По моему, она очень мила, только замученная.
-Чему ей радоваться? Дочке две недели, она только после кесарева. Старшему год. А Сашка и Андрей в садике. Отец их приведет. Хоть бы ей трубы перевязали, плодиться как крольчиха.
