-Вот, я вас знакомлю. Это Лия Белозерова. По приказу дирекции Вы обязаны ее кормить за счет института. Если она не пришла сама, значит отправите ее порцию в отделение хирургии и отдадите ей в руки. Валерий Александрович будет Вас контролировать лично. Понятно?
-Да, конечно. Делайте заказ и приятного аппетита. Мы в курсе, он еще вчера об этом говорил.
-Данил Валерьевич, зачем?
-Что зачем? Есть зачем? Так чтобы не качаться при ходьбе и выполнять все свои обязанности, и в институт ходить, и заниматься. Кстати подготовь доклад по анорексии. Мы его всем отделом послушаем. В столовую будешь ходить сама, а если нет, то за ручку водить будем. У нас коллектив врачей дружный и ответственный, не то что медсестры. И еще, подумай каким врачом ты хочешь быть, потом поговорим.
====== Часть 218 ======
Самое интересное, что доклад по анорексии действительно слушали всем отделением и вопросы умные задавали, и отвечала Лия свободно, и как-то радостно. И черные теплые глаза “бабушки”, то бишь профессора Корецкой согревали ее душу и тешили ее самолюбие. А стать она хотела хирургом, как папа. Как мама всю свою жизнь провести в операционной. Нет не нужно ей никакой семьи, дурацкой личной жизни и никаких детей тоже не нужно. Ведь в один день все может сломаться и как потом выживать детям? Нет, детей у нее точно не будет, вот так решила Лия. А пока она училась и работала, и заново пыталась жить. Позади осталась зимняя сессия, сданная на “отлично” и каникулы Дениса. Наступили ее собственные каникулы. Теперь она работала через сутки. Она бы хотела и каждые сутки, и можно было бы не выходя из отделения. Но во-первых ей просто не позволили, а во-вторых надо кормить брата и оставлять еду в холодильнике, чтобы он ел, когда она работает. А работать ей нравилось.
Она как обычно пришла на работу за пол часа до начала смены, чтобы вникнуть. Ровно в восемь, заведующий отделением- Борис Александрович обошел всех тяжелых больных. Она еле успевала записывать назначения. Потом он велел все выполнять и удалился. Остальных врачей не было. Лия недоумевала, вроде будний день, вроде все должны быть на работе, а кроме нее и старшей сестры в отделении никого. Кристина опоздала на час и с ужасом рассказывала, что на стройке упал кран в ночную смену, теперь пострадавших строителей навезли уйму, что она Ольгу встретила, ее в приемном покое припахали. И еще она говорила, и говорила, и рассказывала, и рассказывала. Вот только не работала. Наконец она переоделась, вошла в палату и зацепилась языком там. Лия заканчивала делать уколы, Тамара Степановна молча ей помогала.
Около трех им со старшей сестрой даже удалось перекусить. А еще через пятнадцать минут в отделении появился молодой симпатичный парень, который куртку запихивал в рюкзак, пока шел по коридору.
Молодой человек, обратилась к нему Лия,- направляетесь куда?
-К папе, милая девушка.
Внешнего сходства ни с кем из сотрудников Лия не отметила, но в тон ему игриво спросила.
-И кто у нас папа?
-А Вы знаете, что любопытной Варваре, на базаре...
-Ладно, нос наши пришьют, тут не шуточные специалисты. Так с кем имею честь?
А вот это уже законный вопрос. Разрешите представиться Борисов Артем Борисович.
-Оперирует Ваш батюшка, видно кому-то нос пришивает. Ждать изволите? Или восвояси отбудете?
-Нет, красавица подожду, за жизнь поговорим.
-Ох не по адресу Вы батюшка, по вопросам за жизнь у нас Кристина-матушка, а мне работать надо.
Она достала вечерние листы назначений и стала отмечать, что ей надо сделать. Он сидел на диване и внимательно следил за ней. Потом она взяла учебник биохимии, тетрадь с лекциями и начала учить. Больше они не сказали друг другу ни слова. Минут через сорок – пятьдесят в коридоре появился Костя. Увидев Артема он просиял.
-Привет, к отцу?
-Так точно. Ты как?
-Нормально, давай в ординаторской сядем.
Он подошел к двери и подергал ручку.
-Блин, ты представляешь, у меня ключи там в кармане халата. Лия, – обратился он к медсестре, – у тебя ключи есть?
-Откуда, Константин Сергеевич. Может у Кристины.
-Ага а на том посту ни ключей ни Кристины. Ладно пошли на диване посидим, я устал, как собака, мы тут все с ночи. Даже бабуля и Федор Яковлевич. Все, всем составом. Там такие травмы, аж жуть.
-Константин Сергеевич, чай, кофе?
-Если не трудно. Спасибо девочка! Она у нас жемчужина отделения. Редкой души человек.
-Как ты на нее не запал?
-Я не бабник, а ее родители если были бы живы вряд ли разрешили бы мне с ней встречаться.
А что с родителями? Артем погрустнел.
-Пол года еще не прошло. Оба в один день. Ну все, прекращай, я понимаю, как тебе такое слышать.
-Ну у меня отец остался и какой отец. Я не жалуюсь. А маму он действительно любил, так как никого больше. Спросишь про Свету? Отвечу, у них все хорошо и его счастье, что встретилась она на его пути. Хорошая она тетка и Мишаня прелесть. Нормально все. И Улька образумилась. И Света Глашке матерью стала, как мне отец отцом когда-то. Мама была бы за нас с ним рада, если бы видела все. Какая у них была любовь. Вот только мечтать о такой любви. Мне еще такая не встретилась, а ты свою не упусти. Я Костя, психиатр. Я все вижу.
-А сам?
-Пока в свободном полете. Но и ко мне придет, не минует. Дай только Бог чтобы настоящее.
Лия отчетливо слышала каждое слово и сердце сжимал обруч.”У него есть кто-то, кого он любит. Нет не ее любит Костя.” И ей стало так паршиво. Она пыталась читать, но слезы капали на бумагу, оставляя мокрые кляксы. Она не знала сколько прошло времени. Пока ее вызывали в палату Костя с Артемом куда-то ушли. Ей вообще казалось, что в отделении она одна.
Где все? Где персонал? услышала она твердый голос любовь Александровны.
Я в палате, там перестелить надо было. Лия встала напротив Любы и Валеры.
Где Ольга и Кристина? возмутилась Люба.
Я не знаю, Лия опустила голову.
-Да я, деточка не у тебя спрашиваю. А Валерий Александрович? Найдите сотрудников, только ординаторскую откройте. Я кофе хочу, и курить.
Он вошел с ней в ординаторскую, затем выскочил как пуля и обратился к Лие.
-Где они?
-Курят, наверно. Что будет?
-Мало не будет. Хорошо, если Кристина в институте удержится, а в хирургию ей путь отрезан. А вот Ольга! Ой, Ой, Ой!
Он нашел обеих и через пятнадцать минут Кристина вылетела из ординаторской красная и злая.
-Что прикрыть не могла? Подруга называется? Вот она стерва, вот сука! Старая дрянь! Все пока. Еще поговорим.
С этими словами, Кристина убежала из отделения. Еще через полчаса из ординаторской вышла расстроенная Оля. Вся в слезах. Она не проронила ни слова и ушла. В течение часа в отделение появилась новая постовая и новая санитарка. Теперь Лие пришлось вводить их в курс дела.
Оля сидела и курила на лавочке. Курила много, уже вторую пачку одну за одной. В голове шумело, сил совсем не было, ни на что. Голова кружилась, мутило. Идти домой она не могла. Во-первых не было сил. Во- вторых было стыдно. Она раз за разом проигрывала в голове разговор с отцом. Она сказала, он сказал. Она попросила прощения, он не ответил. О каком прощении может идти речь, в который раз? Из головы не шел голос бабушки. Нет, она не кричала и не возмущалась. она просто разложила ее, Олину, жизнь по полочкам. Вытащила весь органокомплекс и объяснила насколько все сгнило. Мерзко. Да она плохая дочь. Да она не достойна отца и вообще позор семьи. Нет домой она не пойдет и точка. Вот замерзнет на этой лавочке, тогда они пожалеют. Она продолжала рассуждать на тему, как все расстроятся когда будут ее хоронить, как бабушка пожалеет о том, что сказала и что сделала. Как отец скажет, что зря ее ругал и воспитывал. Как все будут плакать и жалеть, что с ними больше нет любимой Оленьки. Вот будут жалеть. Нет не любит она этого слова. Хочет чтобы не жалели, а любили. Искренне любили и прощали за все. Перед глазами поплыло...
